На пятницу 4 сентября 2015 года в Ворошиловском районном суде г. Волгограда назначено рассмотрение искового заявление о защите деловой репутации Министерства обороны РФ и мотострелковой воинской части, дислоцированной в Волгоградской области.
Поводом для иска послужили статьи «В воинские части Волгограда вновь вернулась дедовщина», размещенная 29 мая 2015 года информационном агентством «Блокнот-Волгоград» (http://bloknot-volgograd.ru/news/v-voennye-chasti-volgograda-vnov-vernulas-dedovshch-600976) и «Офицеры избивают и обворовывают солдат в в/ч Волгограда», размещенная в этот же день на сайте информационного агентства «Блокнот» (http://bloknot.ru/obshhestvo/ofitsery-izbivayut-i-obvorovy-vayut-soldat-v-v-ch-volgograda-234544.html).
В статьях приводится информация о практикующихся в мотострелковой воинской части издевательствах над солдатами срочной службы и поборах со стороны офицеров. Эти факты стали известны от старшего лейтенанта воинской части, обратившегося за помощью в Правозащитную организацию "За права человека". Офицер рассказал правозащитникам, как его коллеги систематически избивают и унижают солдат, отбирая у них деньги. В частности, в своем письменном заявлении в правозащитную организацию офицер указал, что несколько офицеров собирали банковские карты у солдат и снимали с них деньги, при этом вымогательство сопровождалось постоянными угрозами. К тем же, кто отказывался отдавать свои карты, применялись "особые меры воздействия", например, у солдат забирали мобильные телефоны и сжигали их, военнослужащие подвергались избиениям и издевательствам, на полигоне их лишали положенного дополнительного пайка …
В поддержку обращения офицераболее десятка солдат написали заявления, в которых указали, кто и когда отбирал у них карты и избивал. Организация "За права человека" отправила ряд запросов в Министерство обороны. Однако после того как офицер, который рассказал об этой истории, ушел в отпуск, солдаты изменили свои показания.
Не исключено, , что на солдат было оказано давление.
Следует отметить, что не Министерство Обороны РФ явилось инициатором заявления в суд. Его направил заместитель военного прокурора Волгоградского гарнизона. По всей видимости, Министерство Обороны адекватно оценивает реальную обстановку в частях и предпочитает не бороться с правозащитниками и СМИ, а исправлять нарушения, о которых они сообщают.
Случаи вымогательства денег у солдат в армии, конечно же, существуют. Жалобы о подобных нарушениях периодически поступают в различные правозащитные организации, а также в СМИ. Проблема состоит в том, что довести такие дела до конца, то есть доказать подобные факты и привлечь к наказанию виновных лиц, оказывается невероятно сложно.
Причины этому прозаичные: родные солдат, обращающиеся в правозащитные организации, боятся называть ФИО своих сыновей, подвергающихся вымогательству и издевательствам, так как уверены, что в случае если офицеры узнают, что на них подали жалобы, они создадут для их сыновей еще более невыносимые условия, и «станет еще хуже». В случае если военнослужащие все-таки решаются написать заявления и довести дело до прокуратуры, им, как правило, действительно создают в части невыносимые условия: унижают, оказывают моральное давление и т.п. При этом травля подавших жалобы военнослужащих ведется крайне жестко, на глазах у сослуживцев, чтобы никто из них не осмелился выступить свидетелем на стороне пострадавших и подтвердить факты нарушений, либо пожаловаться со своей стороны. В закрытой воинской части, без поддержки, в постоянном агрессивном окружении, немногие срочники могут выдержать систематическую травлю.
Но если военнослужащий проявляет стойкость, и ему удается связаться с правозащитной организацией, шансы на защиту его прав увеличиваются. В конце 2013 года в нашу организацию обратились родители солдата, проходящего военную службу по призыву в одной из воинских частей Южного военного округа. По информации от родителей солдата, в части сложилась ужасная обстановка: офицеры пьянствовали, призывников систематически избивали и вымогали у них деньги. Мы довели эту информацию до командования ЮВО. В часть была направлена проверка, которая выявила множество нарушений. Будучи вызванным к членам комиссии, солдат написал подробное заявление об избиениях и вымогательствах, после чего его перевели в другую часть. Но вскоре из предыдущей части к нему приехал офицер, который стал оказывать на солдата давление, требуя, чтобы тот переписал заявление. Двое суток срочник выдерживал давление, отказываясь переписывать заявление, говорил, что написал правду. В конце концов, о поведении офицера стало известно командованию, и давление прекратилось. Солдат спокойно отслужил в новой части и демобилизовался (http://www.realarmy.org/stojkij-soldat/).
К сожалению, такие случаи, когда солдаты решаются писать заявления либо выдерживают давление и не отказываются впоследствии от своих заявлений, единичны. Более того, о чудовищных фактах издевательств над солдатами иногда становится известно только после гибели военнослужащего, и то благодаря упорной работе правозащитных организаций и настойчивости родных погибших. Один из таких примеров – судебный процесс Фонда «Право Матери» в апреле 2015 года по делу Алексея Снакина в отношении майора, вымогавшего у военнослужащего по призыву деньги на новый ноутбук. Из-за систематических жестоких издевательств молодой солдат покончил жизнь самоубийством (http://mright.hro.org/node/2336).
Ситуацию не изменить, если военнослужащие не будут сами активно защищать свои права. Правозащитники постоянно призывают военнослужащих и их родных не терпеть издевательства, вымогательства и прочие нарушения их прав и обязательно сообщать о данных фактах командиру, в военную прокуратуру и в правозащитные организации. В обязанности командира части входит обеспечение безопасных условий военной службы. Привлечение правозащитных организации в подобных случаях желательно именно для того, чтобы проверка фактов со стороны прокуратуры прошла добросовестно. Внимание СМИ к проблеме, в свою очередь, обеспечивает военнослужащим, выступившим против нарушений, защиту и поддержку.
Только подобными совместными усилиями можно добиться обеспечения нормальных условий службы, снижения правонарушений в армии и повышения правовой защищенности военнослужащих.
Считаю, что деловую репутацию Министерству обороны РФ следует защищать, прежде всего, путем принятия эффективных реальных мер по наведению порядка в воинских частях и по повышению правовой защищенности военнослужащих, - даже в это непростое время и в тех непростых условиях, в которых оказалась наша страна. Ведь альтернатива соблюдению права – беспредел, который немыслим для армии.
А заместителю военного прокурора Волгоградского гарнизона, по всей видимости, стоит обращать внимание на другие более насущные вопросы, а не инициировать судебные разбирательства со СМИ, честно выполняющими свою работу, направленную, в том числе, на защиту прав военнослужащих и снижение правонарушений в армии. Например, такие как защита свидетелей, обеспечение безопасности военнослужащих, обратившихся с жалобами, создание надлежащих условий по расследованию фактов нарушений и т.п.
К тому же, я полностью согласен с мнением Александра Передрука, юриста правозащитной организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга» (экспертное заключение которого привожу ниже) о том, что прокурор не вправе был подавать заявление в защиту деловой репутации Министерства Обороны РФ.
Кривенко Сергей,
Директор Правозащитной группы «Гражданин. Армия, Право»,
член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека
-----------------------
Экспертное заключение по делу № 2-2842/2015 ~ М-2578/2015
Передрук Александр Дмитриевич, юрист Правозащитной региональной общественной организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга»
Санкт-Петербург, 3 сентября 2015 года.
- Заместитель военного прокурора Волгоградского гарнизона (далее – прокурор) в порядке ст. 45 ГПК РФ обратился в Ворошиловский районный суд г.Волгограда с исковым заявлением о защите деловой репутации в/ч 22220 и Министерства обороны Российской Федерации.
- Данное исковое заявление подано без соблюдения императивных норм, предъявляемых гражданским процессуальным законодательством к процедуре подачи искового заявления. Кроме того, считаю, что иск прокурора является несоразмерным вмешательством в право на свободу выражения мнения (ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) и справедливое судебное разбирательство в части обеспечения равенства сторон (ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод).
- Так, в нарушение ст. 132 ГПК РФ, к исковому заявлению не приложена копия удостоверения, подтверждающая тот факт, что г-н З.М. Аубеков является сотрудником органов прокуратуры Российской Федерации и имеет полномочия действовать от имени Военной прокуратуры Волгоградского гарнизона.
- Пунктом 4 Приказа Генпрокуратуры России от 23.10.2013 № 453 «Об организации работы по обеспечению представительства и защите интересов органов и учреждений прокуратуры Российской Федерации в судах» полномочия представителя органа прокуратуры Российской Федерации и (или) его должностного лица на ведение дела в суде должны подтверждаться доверенностью, выданной и оформленной в соответствии с требованиями закона (ст.ст. 185-187 Гражданского кодекса Российской Федерации, ст.ст. 53- 54 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Однако к исковому заявлению также не была приобщена доверенность на имя З.М. Аубекова.
- Представляется, что прокурор вообще не имел полномочий на подачу заявления, так как ч. 1 ст. 45 ГПК не наделяет прокурора правом обращаться в суд в защиту интересов конкретных юридических лиц. При таких обстоятельствах исковое заявление не подлежало принятию к производству (п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ). Данная правовая позиция отражена в Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ за четвертый квартал 2004 г., утвержденном Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2005 г.
- По смыслу ст. 150 Гражданского кодекса деловая репутация является нематериальным благом (правом), которое по своей правовой природе неразрывно связано с личностью носителя, вследствие чего является неотчуждаемым и непередаваемым иным способом.
- Следовательно, право требовать защиты деловой репутации принадлежит лишь тому юридическому лицу, личное неимущественное право которого на деловую репутацию было нарушено.
- Как Министерство обороны России, так и войсковая часть 22220 в силу прямого указания закона (ст. 49 ГК РФ) обладают правоспособностью для защиты своих прав, в том числе деловой репутации.
- При этом, инициируя судебное разбирательство в порядке ст. 45 ГПК РФ, прокурор не указывает, какие именно интересы Российской Федерации были нарушены опубликованной статьей от 29 мая 2015 года.
- Вмешательство прокурора в дело, когда он, принимая на себя обязанности процессуальной стороны, становится в действительности союзником или противником одной из сторон, его участие может создать для одной из сторон ощущение неравенства (см. Постановление Большой палаты по делу "Кресс против Франции", § 81; и Постановление Европейского суда от 31 марта 2005 г. по делу "F.W. против Франции" (F.W. v. France), жалоба № 61517/00, § 27).
- Безусловно не исключено, что поддержка прокуратурой одной из сторон может быть оправданна при определенных условиях, например, в целях защиты уязвимых лиц, которые считаются не способными защитить свои интересы самостоятельно, или в случае, если правонарушение затрагивает большое число людей, или если требуют защиты реальные государственные интересы или имущество (см. Постановление ЕСПЧ от 01 апреля 2010 года № 5447/03 по делу «Королев (Korolev) (№ 2) против Российской Федерации», § 33)
- Принимаем во внимание, что и Министерство обороны РФ, и в/ч 22220 в случае нарушения их прав имели возможность самостоятельно осуществлять собственную защиту, однако не сделали этого. При этом интересы неопределенного круга лиц или государства не являются объектом защиты в настоящем деле, поэтому инициирование судебного разбирательства прокурором в порядке ст. 45 ГПК РФ невозможно назвать оправданным и необходимым.
- Вышеизложенные соображения вынуждают заключить, что принцип равенства сторон, требующий установления справедливого равновесия между сторонами, в настоящем деле в связи с вмешательством в правоотношения между СМИ, Министерством обороны и войсковой частью не соблюдается, а истинные мотивы прокурора – оказание влияния на суд.
- При этом ответчик также утверждает, что материал, опубликованный Редакцией информационного агентства Блокнот-Волгоград (ООО «Курьер Медиа») и «Блокнот.RU» (ООО «Блокнот Ньюс») не содержат каких-либо порочащих и недостоверных сведений ни о Министерстве обороны Российской Федерации, ни о в/ч 22220.
- Суды при разрешении споров о защите деловой репутации должны обеспечивать равновесие между правом на защиту деловой репутации, с одной стороны, и иными гарантированными Конституцией Российской Федерации правами и свободами - свободой мысли, слова, массовой информации, правом свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, с другой.
- Под порочащими сведениями, в частности, понимаются ложные или недостоверные сведения, содержащие утверждения о нарушении юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, проявлении недобросовестности при ведении производственно-хозяйственной деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют деловую репутацию юридического лица (п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», далее – Постановление).
- При этом, в силу ст. 56 ГПК РФ, истец обязан доказать факт распространения этих сведений и их порочащий характер (п. 9 Постановления).
- Материалы, опубликованные информационными агентствами, содержат сведения об обращении старшего лейтенанта в правозащитную организацию «За права человека». При этом в публикации ИА «Блокнот.RU» также было размещено релевантное обращение офицера с изъятием персональных данных.
- В свою очередь описание содержания документов (в частности жалобы, поступившей в правозащитную организацию) не является утверждением о нарушении какого-либо закона юридическим лицом. Иными словами, авторы статей не утверждали о фактах нарушения закона в принципе, а лишь информировали своих читателей о наличии подобных жалоб, при этом обращая внимание не то, что данные сообщения переданы в правоохранительные органы с целью дальнейшей правовой оценки.
- При этом, исходя из доктрины диффамации, не могут опровергаться сведения общего характера, не сообщающие о деятельности конкретной организации. Иными словами, лицо, которое требует опровержения сведений как порочащих его деловую репутацию, должно быть четко идентифицируемо в тексте, узнаваемо прямо или по совокупности признаков и именно о его неблаговидных действиях должна идти речь.
- В свою очередь информационный материал не содержит утверждений о виновности Министерства обороны или войсковой части 22220, а также вовсе не содержит какой-либо информации (в том числе как негативного, так и позитивного характера) или упоминаний об истцах. Тот факт, что на территории Волгоградского гарнизона дислоцирована одна мотострелковая в/ч не идентифицирует конкретное юридическое лицо, т.к. не является общедоступным фактом. Данные сведения также не содержатся в Едином государственном реестре юридических лиц (ЕГРЮЛ).
- При таких обстоятельствах утверждение о том, что информационными материалами затронута деловая репутация истцов являются необоснованными и надуманными.
- Более того, для подтверждения наступления неблагоприятных последствий для деловой репутации истца необходимо сначала установить факт ее наличия, а потом — факт утраты доверия к ней. Однако истец не указывает, как новостная заметка повлияла на утрату доверия к его деловой репутации.
- Требования о защите деловой репутации могут быть признаны законными и обоснованными в суде только в случае, если в оспариваемых сведениях одновременно присутствуют все указанные выше признаки (сведения, распространенные в СМИ, недостоверны, носят порочащий характер, говорят о неблаговидных или незаконных действиях конкретного юридического лица и выражены в форме утверждения о факте).