События появляются в повестке, на пару дней становятся центром вселенной и почти сразу выпадают в пучину безвестности. Ну не может человек долго думать об одном, тем более на очереди что-то новое: более жуткое, более интересное.
О домашнем насилии говорят сезонами. Обычно — после какого-нибудь особо жесткого случая. Чтоб прям с драмой и расчлененкой. Ну или какой-нибудь очередной депутат-домостройщик скажет какую-нибудь очередную глупость. Во все остальное время людям в общем и в целом плевать. А сейчас, когда инфополе накалено до предела, новости сыплются со всех сторон одна другой ярче — кому какое дело до очередной никому не известной женщины, которую избил никому не известный муж.
Есть статистика, что в центрах переливания крови наплыв доноров происходит каждый раз после крупных катастроф. Места заняты, очередь расписана, бери — не хочу, но в спокойное время доноров всегда не хватает. А это — проблема. Потому что кровь должна быть в доступе всегда, в предсказуемом количестве. И жертвам катастрофы, которая мотивировала всех бежать на помощь не дадут эту, новую, кровь. Им достанется та, которая прошла карантин. От тех, кто сдавал раньше. В то время когда всем было плевать.
Конечно, нельзя сказать, что с фондами, которые поддерживают тех же жертв домашнего насилия дело обстоит так же: деньгам карантин не нужен — им мгновенно находится применение. И их всегда не хватает. И сейчас — период того самого затишья. Старые доноры по разным причинам отпадают, новых — нет. Найти их? Как? Как пробиться через поток новостей со своей историей о девушке с двумя детьми, которой прямо сейчас нужно убежище?
Всем не до того. Не до того ровно в тот период, когда уровень домашнего насилия будет неизбежно расти. Не до того ровно в тот период, когда все благотворительные фонды оказались на пороге пропасти: доноры отваливаются из-за кризиса, площадки, где собирались деньги и была аудитория, закрываются, как экстремистские. Не до того ровно в тот период, когда все очень, очень плохо.
Но ведь есть проблемы поважнее, так?