Прошу общественного резонанса

"...Государство в борьбе с преступностью не должно само превращаться в преступника..."

Уважаемые читатели и неравнодушные пользователи сайта!

Обращаюсь к вам с криком о помощи и поддержке, ибо, как показывает анализ существующих в России правонарушений должностных лиц, только открытость, публичность и общественный резонанс могут обеспечить справедливость, беспристрастность и реальное равенство граждан перед законом не только на стадии судебного разбирательства, но и на этапе досудебного уголовного преследования.

Около 17:00 17 января 2020 года я приехал за мамой, 1941 г.р., гостящей у родственников, и на выходе из автомобиля такси был задержан сотрудниками полиции при отсутствии понятых и вообще посторонних лиц. Мои руки сразу же были скованы за спиной наручниками, которые не снимали в течение всего последующего вечера вплоть до этапирования меня непосредственно в помещение для задержанных ("стакан"), находящееся в здании центрального отделения полиции. После же фактического задержания я был доставлен в отделение, где отсутствовали системы фотовидеофиксации, что в данном конкретном случае способствовало безбоязненному, безнаказанному и бездоказательному произволу с задержанным путем нанесения побоев, шантажа и угроз с целью установления степени достоверности предположений сотрудников полиции и "раскрытия преступлений с повышением статистических показателей раскрываемости правонарушений" любой, включая неприемлемую для правоохранителей, ценой.

Руководитель группы оперативных сотрудников П. Г. демонстративно надел себе на руки резиновые перчатки и заявил, что отсутствие у него общечеловеческих этических принципов позволит ему провести осмотр моего анального отверстия в отсутствие квалифицированного доктора с целью установления степени достоверности их предположений о хранении мной наркотических веществ в отверстии заднего прохода. Мои неоднократные просьбы и требования пригласить врача и адвоката получили жесткий отказ, и в то же время я получил ощутимый удар в область живота со стороны сотрудника полиции Д. А., который при этом отметил, что наркотики будут обнаружены у меня в любом случае, независимо от их действительного наличия либо отсутствия, и я получу срок наказания не менее 15 лет реального лишения свободы. Естественно, я не мог не воспринимать происходящее как реальную угрозу.

В кабинете, помимо меня самого, находились еще трое сотрудников полиции: П. Г., Д. А. и М. С. Затем указанные сотрудники полиции приступили к моему обыску (личному досмотру). Были досмотрены все личные вещи, находившиеся при мне, и, не обнаружив ничего подпадающего под уголовное преследование, полицейские приступили к непосредственно моему личному досмотру (обыску). Сотрудники полиции сдернули с меня куртку, кофту, а затем сорвали с меня джинсовые брюки, сломав при этом молнию брюк и замок брючного ремня. Поскольку мои руки были зафиксированы за спиной с помощью наручников и я не имел возможности оказать сколь-нибудь эффективное сопротивление противоправным действиям должностных лиц, с меня стянули нижнее белье (трусы), поставили на колени на стоявший в кабинете диван с оголенными ягодицами и находящийся за моей спиной сотрудник полиции М.С. достал смартфон заявил, что ведет видеосъемку, которая будет выложена им в сеть общего доступа (интернет). Все происходившее в тот момент и вообще в тот вечер нельзя расценивать никак иначе, как разновидность пыток (бесчеловечного и унижающего человеческое достоинство обращения), причинивших мне глубокие моральные, физические и нравственные страдания.

Ничего не обнаружив у меня, один из присутствующих полицейских (все они находились за моей спиной, и я не имел возможности видеть его лицо) порвал или чем-то разрезал мои трусы, и я почувствовал, как в трусы положили что-то издающее шуршащий звук, поэтому я предположил, что это был полиэтиленовый пакет. Затем, натянув на меня одежду и порванные брюки (насколько это было возможно), меня вывели в коридор и поставили лицом к стене, где я провел довольно приличный (длительный) промежуток времени, определяя время, исходя из внутреннего ощущения времени. Пока я находился в коридоре отдела полиции, мимо меня постоянно проходили какие-то люди, которые не могли не видеть мой неопрятный внешний вид с распахнутой настежь ширинкой брюк и торчащей оттуда одеждой, а также висящий до колена вдоль правой ноги сломанный брючный ремень. Весь мой вид свидетельствовал об имевшем место грубо и некорректно проведенном обыске, однако ни у кого из проходящих мимо меня людей и однозначно видевших мой внешний вид не возникло ни одного естественного и резонного в таких случаях вопроса о причине такого внешнего вида, а это, в свою очередь, может свидетельствовать лишь о том, что сотрудники данного полицейского отделения являются привыкшими к зрелищам такого рода, которые уже не вызывают ни у кого естественного удивления.

Как выяснилось, стоя в коридоре, я ожидал прибытия понятых. Когда меня привели в кабинет с ожидавшими в нем понятыми, я был неприятно удивлен и поражен поведением понятых, которые, согласно действующему уголовно-процессуальному законодательству РФ, должны являться не заинтересованными в исходе дела лицами, не позволяющими усомниться в их беспристрастности и непредвзятости.

Так, один из понятых, Ю. Ю., по-хозяйски развалясь, сидел в кресле одного из рабочих столов оперативных сотрудников полиции, другой понятой, А. В., дружески обнимался с оперативным сотрудником полиции Д. А. и похлопывал того по плечу. Мое недоумение повлекло естественный в данной ситуации вопрос - не являются ли приглашенные понятые сотрудниками правоохранительных органов, на что сотрудник полиции Д. А. с усмешкой и цинизмом ответил, чтобы я не принимал их за дураков. Тогда я задал понятым второй вопрос: «В какой раз вы принимаете участие в качестве понятых?» И тут ответ понятого Ю. Ю. меня удивил еще больше, поскольку никоим образом не соответствовал процессуальным правам и обязанностям понятого и не согласовался с его процессуальной незаинтересованностью и непредвзятостью: «А с какой целью ты интересуешься?»

Сделав окончательные выводы о сговоре понятых с сотрудниками полиции, производящих обыск, также об их постоянном участии в процессуальным качестве понятых, я тем не менее отметил перед понятыми свой внешний вид, указывающий на обыск, произошедший еще до их (понятых) прибытия, отметил факт подлога мне какого-то вещества сотрудниками полиции (отметив при этом общий смех всех присутствующих), однако обоснованные сомнения в беспристрастности понятых еще на том этапе лишили меня уверенности в том, что мои заявления будут подтверждены понятыми как в ходе следствия, так и в суде.

После этого последовал повторный обыск (личный досмотр) уже в присутствии указанных понятых, в ходе которого "были благополучно найдены и изъяты из моих трусов" полиэтиленовые пакеты с каким-то веществом. Поскольку данное действо изначально более походило на театральных постановку, я в знак протеста против произвола сотрудников правоохранительных органов, действующими в неприкрытом сговоре (связке) с их постоянными понятыми, отказался от простановки своих подписей как в протоколе личного досмотра, так и при опечатывании конвертов, содержимым которого были якобы изъятые у меня полиэтиленовые пакеты с каким-то веществом. Следует отметить, что сотрудник полиции Д. А. при опечатывании конвертов сообщил мне количество (размер, вес) опечатываемого вещества, сказав, что опечатывает 20 (двадцать) г, однако уже на следующий день при предъявлении мне постановления о привлечении в качестве обвиняемого я с удивлением обнаружил иную цифру (вес) - 48.04 г, и это придало новый смысл угрозам полицейского Д. А. о получении мной не менее 15 лет лишения свободы.

С 17.01.2020 года по 21.01.2020 года я находился в ИВС 21 января 2020 года. Кинешемским городским судом Ивановской области мне была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу сроком два месяца. Постановлением Кинешемского городского суда Ивановской области от 13.03.2020 года срок содержания под стражей был продлен еще на четыре месяца (всего до шести месяцев), однако апелляционным постановлением Ивановского областного суда срок содержания под стражей был снижен на трех суток, и 14 июля 2020 года я был освобожден из-под стражи до судебного разбирательства.

В настоящее время предварительное следствие еще не окончено, но близко к завершению. Во время нахождения в СИЗО-2 мне удалось собрать часть достоверной информации о постоянном участии вышеуказанных понятых в связке с одними и теми же сотрудниками полиции.

Далее хотелось бы дать некоторую информацию относительно участия указанных понятых по ряду уголовных дел.

Ю. Ю. является одним из бывших сотрудников правоохранительных органов. 

• в 2016 году участвовал в качестве потерпевшего по делу Бирюкова Н. Н. по обвинению последнего в совершении преступления, предусмотренного статьей 158 УК РФ;
• проходил в качестве понятого по делу Девяткина И., осужденного по статье 228 УК, в настоящее время отбывающего наказание в ФКУ ИК-5 г. Кохмы Ивановской области (также по делу осуждены Николаев Вадим и Кадочкин Юрий);
• участвовал в качестве понятого по делу Мухина В. Н., осужденного по статье 228 УК РФ;
• участвовал вместе с понятым Филипповым А. В. в качестве понятых в моем личном досмотре 17.01.2020 года;
• участвует в качестве представителя потерпевшего по делу Шанибеева З. В. по его обвинению в совершении преступления, предусмотренного статьей 158 УК РФ;
• участвует в качестве понятого по делу Тухтурова Т. Б, по обвинению в совершении преступления, предусмотренного статьей 228 УК РФ;
• участвовал в качестве понятого (вместе с А. В.) по делу Соколова М. В, осужденного по статье 228 УК РФ приговором судьи.

Эта информация является лишь небольшой частью участия указанных лиц в качестве понятых по делам о преступлениях, предусмотренных статьей 228 УК РФ,

Следует заметить, что и на момент данного обращения сотрудники полиции все так же используют этих понятых, не скрывая этого и, вероятно, ощущая себя в абсолютной безопасности и спокойствии относительно законности методов ведения ими расследования.

Вопрос о предварительном сговоре сотрудников полиции с указанными понятыми, о материальной, имущественной или неимущественной, личной заинтересованности понятых, их дружеских или родственных связях относится к компетенции соответствующих органов, но в любом случае наличие любого вида заинтересованности понятых вполне очевидна и видна невооруженным взглядом.

Уже в ходе предварительного расследования мной было заявлено ходатайство о назначении дактилоскопической экспертизы с целью получения доказательства, свидетельствующего об отсутствии на полиэтиленовых пакетах принадлежащих мне отпечатков пальцев рук, поскольку если исходить из предпосылки о том, что полиэтиленовые пакеты были положены в трусы именно мной, то на поверхности указанных пакетов однозначно имелись бы принадлежащие мне следы (отпечатки пальцев).

Тем не менее, согласно заключению дактилоскопической экспертизы, эксперту не удалось обнаружить пригодные для идентификации следы пальцев рук, а сформировавшаяся судебная практика "двойных стандартов" оценки доказательств позволяет мне сделать вывод о том, что в обвинительном приговоре данное обстоятельство получит приблизительно такую оценку: отсутствие возможности установления на полиэтиленовых пакетах следов отпечатков пальцев не противоречит относимости ко мне пакетов с веществом и в совокупности с протоколом личного досмотра, а также показаниями свидетелей — оперуполномоченных сотрудников, проводивших ОРМ, и понятых, присутствовавших при личном досмотре, является достаточными и последовательными доказательствами ,свидетельствующим о совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 228 УК РФ.

Я вижу обвинительный приговор примерно как-то так, к сожалению... И это несмотря на положения и нормы Конституции РФ, согласно которых неустранимые сомнения толкуются в пользу обвиняемого, а также прямой запрет Основного закона РФ использования в процессе доказывания доказательств, полученных с нарушением Закона... К сожалению, данные нормы существуют в Конституции лишь формально и они не являются действующими...

В данном деле имеется еще одно существенное обстоятельство, прямо указывающие на факт фальсификации доказательств (процессуальных документов). Дело в том, что, несмотря на отсутствие в помещениях отдела средств и систем фото- и видеофиксации, снаружи, на здании отдела полиции, имеется одна такая видеокамера.

И как бы между делом следует отметить, что сотрудники полиции утверждают, что после моего личного досмотра они отпустили меня домой, что не соответствует действительности. Уже при нахождении в СИЗО я обнаружил у себя один представляющий интерес документ, а именно, протокол административного правонарушения от 21:00 17.01.2020 года, согласно которому я, находясь в 21:00 у дома, неадекватно себя вел, ругался матом, на замечания прохожих и сотрудников полиции не реагировал, а в соответствии с резолютивной частью данного протокола, на меня наложен в качестве наказания штраф в размере 500 руб.

Однако, как мной было изложено выше, с момента моего фактического задержания около 17:00 17.01.2020 года и до момента водворения меня в помещение для задержанных ("стакан") в центральном отделении полиции я находился в постоянном присутствии сотрудников полиции с руками, закованными за спиной наручниками. Таким образом, фото-и видеофайлы, полученные с системы видеонаблюдения (камеры), находящейся на здании полиции могут опровергнуть утверждения сотрудников полиции, показавших, что я был отпущен домой после обыска (досмотра), и указать на несостоятельность их прочих доводов, а также свидетельствовать о состоятельности моих доводов, в частности о внешнем виде, возможном лишь после грубого и некорректного обыска либо причинения побоев.

Обращаясь к вам как к правозащитникам, я выражаю глубокую надежду на аккуратный, грамотный и корректный подход к проверке и выяснению изложенных мной фактов и обстоятельств, поскольку я, не обладая специальными знаниями, позволил себе совершить ряд непоправимых ошибок, что позволило сотрудникам полиции устранить ряд допущенных ими нестыковок и обеспечить между собой и понятыми согласованность и последовательность показаний.

Помимо прочего, у меня имеются обоснованные опасения о том, что хранение фото- и (или) видеофайлов с камеры видеонаблюдения со здания отдела полиции может исчерпать установленные законом сроки хранения подобных материалов, после чего они могут быть уничтожены, и таким образом мной будет утрачено существенное доказательство защиты...

Также имеется необходимость истребования из центрального отделения полиции, где расположено и помещение для задержанных ("стакан"), и ИВС, информации от 17.01.2020 года о лице, вызвавшем сотрудников ППС либо конвоя для моей перевозки из отдела в Центральное отделение полиции, времени указанного вызова, времени прибытия сотрудников ППС либо конвоя по адресу вызова, данных о сотрудниках, осуществлявших мою перевозку (ФИО, должности, звания), времени моего поступления в дежурную часть, а также основания указанной перевозки из отдела полиции и основания помещения меня в "стакан", а позднее - в ИВС.

Истребование данной и любой иной информации вызывает у меня обоснованные опасения о возможности фальсификации (подлога) новых, "удобных" для сотрудников правоохранительных органов документов и материалов, что в настоящее время ставит меня в тупик, я нахожусь в затруднении и не знаю, что я могу сделать для того, чтобы доказать свою невиновность и непричастность к инкриминируемому мне деянию, я не знаю, что сделать для того, чтобы к моим доводам прислушались, тем более что срок наказания в виде лишения свободы ,предусмотренный санкцией части 2 статьи 228 УК РФ, является немалым и во взаимосвязи с моим возрастом, естественно, негативным образом влияет на мое душевное состояние...

Пытаясь анализировать действия судебной власти, я не могу найти ответа на вопрос, почему же государству настолько выгодно осуждение и содержание осужденных годами за казенный (федеральный) бюджет... Недавно из СМИ узнал, что процент оправдательных приговоров составляет всего 0,75%,

В начале своего обращения к вам я отметил, что только лишь открытость суда, беспристрастность и общественный резонанс способны оказать сдерживающее влияние судебной власти в применении "двойных стандартов" при отправлении правосудия, поэтому я не вижу для себя иного выхода, принимая решение обратиться к вам, правозащитникам и общественности, неравнодушным к несправедливости.

Я прошу вашей помощи по максимально возможному освещению хода моего уголовного дела и возможных применений судом "двойных стандартов" как при оценке доказательств, так и в прочих случаях.

Полагаю необходимым заверить, что с моей стороны нет никакой конфиденциальной информации, препятствующей освещению данного дела средствами массовой информации, в связи с чем прошу выкладывать всю информацию в общий доступ (сеть «Интернет»). В дальнейшем возможно обращение в международные инстанции по защите прав человека и основных свобод. Я очень прошу вас обеспечить либо информационную поддержку в суде, либо фотовидеофиксацию судебного заседания 

В настоящее время уголовное дело еще не закрыто, но близко к закрытию, после чего материалы дела будут направлены на утверждение в органы прокуратуры, а затем уже в суд с целью судебного разбирательства. Я не исключаю возможности изменения мне меры пресечения на содержание под стражей, что повлечет существенные затруднения с поддержанием связи с вашей организацией, поскольку связь осуществляется лишь посредством письменной переписки и доступ в интернет для заключенных в СИЗО отсутствует.

Полагаю, что информацию о делах и датах судебных заседаний можно получить на сайте Кинешемского городского суда. Кроме того, у меня имеется назначенная судом защитник - Логинова Надежда Владимировна, и я считаю, что она могла бы в случае необходимости оказать содействие по связям вашей организации со мной. На всякий случай считаю необходимым сообщить также адрес следственного изолятора - 155815, Ивановская область, г. Кинешма, ул. Шуйская, 4, ФКУ «СИЗО-2».