Круглый стол «Имена и переименования: Волго-Вятский аспект», который я исследую я своем цикле статей, - событие показательное. Вглядевшись в него внимательно, исследователь может увидеть не только проблемы, которые там обсуждаются прямым текстом. Если подойти к этому делу ответственно и тщательно, то можно пронаблюдать, как одна за другой выходят на свет неочевидные темы. Это и тема языка, на котором проходит дискуссия, это и тема нелегкой судьбы современной интеллигенции, это и тема постмодернизма, довлеющая над данной дискуссией. Сейчас же я хочу поговорить о контекстах и истории.
Нельзя не принимать во внимание текущую общественную, политическую и иную ситуацию в Кирове, в регионе, в стране и мире. Как бы то ни было, обсуждая переименования «вообще», мы попадаем в башню из слоновой кости. А если действительно необходимо говорить на сермяжном языке реальности, то нельзя не водить вышеозначенные моменты в дискуссию. Закончив на этом вводную часть, я продолжаю разбор круглого стола.
После Валентина Пугача выступила Екатерина Реутова, ведущая развлекательных программ, солистка группы «Роднополисы».
Она начинает с упоминания второй волны переименования, которая, напомню, захлебнулась, закончившись скандалом с подлогом решения и невнятным переголосованием постфактум.
«Все-таки как бы мы ни старались от власти, от политики адаптироваться, на самом деле все в этом и заключается… инициатива идет от Госдумы, либо там выступают от Гордумы, либо там выступают по заявке жителей» - сначала пара ремарок чисто технического характера. Екатерина, естественно, имела в виду не «адаптироваться», а «дистанцироваться» и, конечно, от Госдумы никто идею переименования не запускал. Но она права, ставя вопрос именно в политической плоскости, ибо без обсуждения этого момента нет Волго-Вятского аспекта в полном смысле этого слова.
«Голосов не было набрано, чтобы вообще такую (связанную с переименованием) инициативу поднять (сейчас)» - Про инициаторов стоит поговорить отдельно. Первая волна была запущена при участии «инициативной группы граждан» с Антоном Русских (который даже за это богоугодное дело премию получил) и Александром Балыбердиным (который намекал, что «конкретно знает четырех человек, которые оплатили эти улицы»). Вторая же волна была поднята на гребне успеха первой по обращению неких граждан. Кто были эти граждане, узнать так и не удалось, совет по топонимии решительно не хотел раскрыть жителям города имена его «героев». Начало к этой политической эстафете положили справедливороссы во главе с Русских, активно продвигавшие данную тему в 2012 году. В середине 2013 года идею переименования подняла на флаг «Единая Россия». При этом нужно отметить всю ту кулуарность и нелепость (Вершинин, отвечая на вопросы, даже забывал улицы , предназначенные для переименования!), с которой она действовала. То есть имеет место даже не идеологически выверенная «линия партии», а сиюминутный политический интерес. Однако неудача последней волны переименования настолько обеспокоила местных партийных функционеров, что они до сих пор говорят о данной проблеме несколько неуверенно и осторожно, общая вернуться к этому вопросу в 2015 году.
«Здесь речь идет о том, что, когда какая-то политическая ситуация разворачивается должным образом, в том числе и в составе городской Думы» - вмешивается Пугач – «Происходят подвижки» - я уже не раз подчеркивал, что не «ситуация разворачивается», а «ситуацию разворачивают». Это не естественный процесс, что уже подтверждено и опытом «Единой России», и отказом от проведения референдума и соответствующими законами. Т.е. сначала делается попытка решить вопрос чисто на властном уровне и обеспечить себе легитимацию посредством различных структур на подобие ТОСов или того же комитета по топонимии. Народ в этот процесс пытаются не включать, но он так или иначе узнает об этом, и все равно включается, пусть и не сразу. И тогда уже процесс приобретает совершенно иной характер, чем тот, что хотелось бы наблюдать переименователям. Демократические инициативы, вроде проведения открытого совместного опроса противников и сторонников переименования улиц, результаты которого признают все стороны конфликта, и правила которого были вынесены на всеобщее рассмотрение и дополнение, отвергаются сразу, без особых раздумий. Т.е. дело не в демократии и не в общественном консенсусе. Так о каких «подвижках» речь идет? Какой характер они имеют? Ответ ясен – нетранспарентный (непрозрачный) и конъюнктурный властный характер.
Далее Реутова плавно уходит от основной темы круглого стола и уделяет внимание чисто эстетической проблематике внешнего вида города в различных ее аспектах и на этом заканчивает свое выступление.
Микрофон переходит к Николаю Пихтину, члену КРОО «Вятский фонд сотрудничества и развития».
«Я вот когда разговаривал с молодежью, мое ощущение, что процентов 70 говорят, что мы привыкли, нам не интересно вообще Киров – не Киров, мы привыкли, мы родились в Кирове и хотим жить в Кирове» - ощущение – это, конечно, неплохо, но в качестве доказательства оно не подойдет. Если у Пихтина есть какие-то конкретные данные о том, что и как думает молодежь в нашем городе по поводу переименования, то предоставлять в первую очередь нужно их. Но даже если мы примем это суждение за истину, что из этого следует? Только то, что молодежь мало знает или интересуется историей нашего города и страны. Однако даже при таких условиях их мнение нельзя не принять во внимание, т.к. именно в этом основной демократический принцип. За умы молодежи нужно бороться и честно учить истории. Повторяю, не тенденциозно и пропагандистски, как обычно это пытаются преподнести, а именно честно.
Тема искажения истории и его последствий требует разбора двух сюжетов. Первый заключается в деятельности фонда «Возвращение» и его специфике. Подробно об этом написано здесь, в данной статье я лишь хочу подчеркнуть, что рамка определенной «историчности» на деле приводит к антисоветскости, а затем превращается в антирусскость а-ля Белковский и Просвирнин. Второй сюжет неразрывно связан с первым и заключается в трагедии украинского образования. На протяжении всего постсоветского периода образовательная программа в этой стране имела определенный уклон, который стократно усилился после прихода к власти Ющенко. В учебниках Украину представляли как страну, с IХ века принадлежавшую к европейской цивилизации, внедряли мифы про протоукров (ариев на украинский манер). И на текущий момент они получили поколение, которое действительно верит, что Россия – это угнетатель Украины, не помнят и отрицают общность исторической судьбы наших народов и радостно кричат «москаляку на гилляку». Рассмотрением этих сюжетов я хочу подчеркнуть, что мы должны выучить украинский и «возвращенческий» уроки и ответственно подходить к теме и роли подачи истории в образовании. Подобные процессы, но несколько в ином ключе происходят и в России – советский период в учебниках преподносится зачастую тенденциозно. Не стоит ли задуматься, кого мы воспитаем подобным образом, и не закладываем ли мы в образовательный процесс мину замедленного действия? Это не только дело культуры, идентичности и воспитания, это еще и серьезнейшая политическая задача.
Подчеркивая то, что все проговариваемое есть его личное мнение, которое он не навязывает, Пихтин продолжает:
«Я категорически против переименований, … я выступаю за то, чтобы вернуть улицам те названия, которые им были даны при рождении… так же как и город» - и с этой позицией я прекрасно знаком. Она имеет право на свое существование, но я опять же должен сделать ремарку. Следуя этой логике, мы должны наблюдать сохранение советских названий там, где они являются изначальными. Так ведь? Но на практике эта теория применения не получает. Возвращаются не первоначальные названия, а именно досоветские, а вполне себе кировские политехнический институт и филармонию, которые я уже приводил в пример, переименовывают в вятские.
Затем Пихтиным делается предложение: вместо названий улиц в честь героев и выдающихся людей своего времени сделать музеи в честь этих людей в городе. Согласитесь, что назвать улицу и создать музей – это совершенно разные вещи и по уровню затрат и по масштабам вообще. Тем более, по моему мнению, название улицы эффективнее в плане памяти, т.к. является более легким способом воспроизводить имя того, в честь кого она названа. И намного менее затратным в плане установления и поддержания.
«Если бы наши улицы не назывались именами каких-то людей, а назывались Солнечная, Вишневая, наверное, и в голову бы никому не пришло их переименовывать» - на чем основывается такое предположение? На особом чувстве такта у сторонников переименования? Его нет и в помине. Напоминаю еще раз про необходимость связи с реальностью нашего города. Благопожелания хороши тогда, когда они не оторваны от действительности.
Возразить ему по существу берется Олег Ткачев, директор Кировского центра поддержки НКО.
Поскольку начало его речи я считаю весьма показательным примером возвращения дискуссии в русло реальной действительности и фактов, а не оценочных суждений, приведу ее стенограмму без комментариев:
«Когда мы говорим о смене имен, давайте четко понимать – мы существуем в неком юридическом пространстве. Если мы говорим, что мы живем в государстве, то есть некая юридическая сфера. Любая смена официального названия – это юридическая процедура, которая называется «переименование». Да, вот мы говорим с придыханием: «Мы начинаем возвращать, там, восстанавливать историческую справедливость и прочее, прочее». Мы все-таки говорим о юридической процедуре переименования. Мы говорим про юридические процедуры, которые называются одним образом. Давать ей эмоциональные какие-то оценки, как-то ее оправдывать, предвосхищать и что-то еще – мы это можем делать сколько угодно, прицеплять к ней мифы. Далее, когда мы говорим о тех улицах, которые ранее носили другие имена, 200-300 лет назад, - произошел такой период в истории жизни нашей родины, когда эта улица получила другое название. Заметьте, тогда, когда это произошло, несколько десятков лет назад, эта улица была намного короче, на ней не было этих новых многоэтажных домов, были другие жители, они думали совершенно о другом. За эти несколько десятков лет улица стала в несколько раз длиннее, появились небоскребы, появилось все, что угодно, на этой улице. Это уже не та улица, которая была названа каким-то «красивым» названием 200-300 лет назад. То есть мы сейчас говорим уже о другом объекте. Сколько процентов в этом сохранилось наследственных каких-то признаков, сколько новых – спорный вопрос».
На этом фактическая часть заканчивается и начинается оценочная:
«Я бы сравнил это (подходы к именованию улиц) с такой вольной метафорой. Есть мужское и женское сознание. Разные имена в разные периоды нашей истории я бы воспринимал как некие шрамы на теле. Как относится к шрамам женщина? Она старается их изъять, замазать провести какую-то косметическую операцию, чтобы этого никогда не было - у меня все идеально», - интересная интерпретация позиции переименователей. С удовольствие порассуждал бы на тему, навеян ли этот образ словами Фолкнера о том, что цель жизни человека состоит в том, чтобы оставить «хоть крошечный шрам на лике великого Ничто», однако речь сейчас не об этом. Сразу становятся на свои места сторонники Кирова, пытающиеся «сохранить» и Вятки, старающиеся «замазать», причем в таком осмыслении именно скрыть, а не исправить. Что делает их позицию еще более зыбкой, т.к. название-то скрыть можно, но исторические период и его завоевания от этого никуда не денутся. Заводы, строения, памятники, инфраструктура – это все нужно разрушить до основания, чтобы стереть «шрам» советскости, но не факт, что и такой радикальный подход поможет.
Далее, я уже показывал, что дело не ограничивается «замазыванием шрамов», они идут намного дальше и говорят, что это не «шрамы» вовсе, а метастазы, и нужно не косметическую операцию проводить, а мощную химиотерапию, чтобы вытравить не только дух, но и суть этих «шрамов». И при этом снова лукавят, т.к. прекрасно понимают, что если уже есть метастазы, то шансы спасти больного (а под больным опять же понимается не город или улица, а русский дух, русский характер) крайне невелики.
«Однако у мужчин немножко другое сознание. Шрамы украшают мужчину. То есть нам нужно определиться – город у нас более мужской или более женский», - бесспорно, нужно. И определить это должны жители города, а не группа депутатов.
«Я считаю, что даже те неблагозвучные с чьей-то точки зрения имена, которые появились на теле нашего города, которые даже не имеют отношения… к истории нашего города – это некие шрамы, и их надо помнить, надо знать. Этот период был в истории нашей страны, был в истории нашего города. Наши предки, наши непосредственные деды и прадеды дали всей стране, этому городу, этим улицам такие имена», - еще раз повторяю, что пример исторического подхода, впервые озвученный на конференции Антоном Касановым и теперь развернутый Ткачевым, заключается в невозможности отрицания какого-либо периода в истории города и страны. Такую точку зрения я разделяю полностью. Я могу сколько угодно спорить по поводу шрамы это или нет, но когда дело заходит о единстве и целостности нашей истории, - то тут разночтений быть не должно. История нашего государства, нашего города целостная и благая, она не лишена трагических и драматических моментов, но она ни разу не прерывалась, не рушилась в пустоту безвременья.
Завершить рассмотрение речи Ткачева я хочу следующей его цитатой:
«Я считаю, что эти шрамы должны остаться на память, нравятся они нам, не нравятся, украшают они нас или уродуют, - это наша история. Мы не должны это забывать».
Подводя итоги этой статьи, я хочу еще раз подчеркнуть 2 вещи, на которые я делал в ней акцент. Во-первых, нельзя обсуждать «сферическое переименование в вакууме» - всегда необходимо знать, понимать и привлекать те контексты, от которых зависит текущая реальность, иначе мы строим воздушные замки. Во-вторых, принцип исторического достоинства и единства нашей истории необходимо всегда ставить во главу угла в таких вопросах и не сходить с этой позиции.
Единство истории и привлечение современных внутри-, внешнеполитических и иных прикладных контекстов – вот то поле, та рамка, в пределах которой должна происходить любая дискуссия о переименовании.
Продолжение следует в грядущей заключительной статье цикла.
После Валентина Пугача выступила Екатерина Реутова, ведущая развлекательных программ, солистка группы «Роднополисы».
Она начинает с упоминания второй волны переименования, которая, напомню, захлебнулась, закончившись скандалом с подлогом решения и невнятным переголосованием постфактум.
«Все-таки как бы мы ни старались от власти, от политики адаптироваться, на самом деле все в этом и заключается… инициатива идет от Госдумы, либо там выступают от Гордумы, либо там выступают по заявке жителей» - сначала пара ремарок чисто технического характера. Екатерина, естественно, имела в виду не «адаптироваться», а «дистанцироваться» и, конечно, от Госдумы никто идею переименования не запускал. Но она права, ставя вопрос именно в политической плоскости, ибо без обсуждения этого момента нет Волго-Вятского аспекта в полном смысле этого слова.
«Голосов не было набрано, чтобы вообще такую (связанную с переименованием) инициативу поднять (сейчас)» - Про инициаторов стоит поговорить отдельно. Первая волна была запущена при участии «инициативной группы граждан» с Антоном Русских (который даже за это богоугодное дело премию получил) и Александром Балыбердиным (который намекал, что «конкретно знает четырех человек, которые оплатили эти улицы»). Вторая же волна была поднята на гребне успеха первой по обращению неких граждан. Кто были эти граждане, узнать так и не удалось, совет по топонимии решительно не хотел раскрыть жителям города имена его «героев». Начало к этой политической эстафете положили справедливороссы во главе с Русских, активно продвигавшие данную тему в 2012 году. В середине 2013 года идею переименования подняла на флаг «Единая Россия». При этом нужно отметить всю ту кулуарность и нелепость (Вершинин, отвечая на вопросы, даже забывал улицы , предназначенные для переименования!), с которой она действовала. То есть имеет место даже не идеологически выверенная «линия партии», а сиюминутный политический интерес. Однако неудача последней волны переименования настолько обеспокоила местных партийных функционеров, что они до сих пор говорят о данной проблеме несколько неуверенно и осторожно, общая вернуться к этому вопросу в 2015 году.
«Здесь речь идет о том, что, когда какая-то политическая ситуация разворачивается должным образом, в том числе и в составе городской Думы» - вмешивается Пугач – «Происходят подвижки» - я уже не раз подчеркивал, что не «ситуация разворачивается», а «ситуацию разворачивают». Это не естественный процесс, что уже подтверждено и опытом «Единой России», и отказом от проведения референдума и соответствующими законами. Т.е. сначала делается попытка решить вопрос чисто на властном уровне и обеспечить себе легитимацию посредством различных структур на подобие ТОСов или того же комитета по топонимии. Народ в этот процесс пытаются не включать, но он так или иначе узнает об этом, и все равно включается, пусть и не сразу. И тогда уже процесс приобретает совершенно иной характер, чем тот, что хотелось бы наблюдать переименователям. Демократические инициативы, вроде проведения открытого совместного опроса противников и сторонников переименования улиц, результаты которого признают все стороны конфликта, и правила которого были вынесены на всеобщее рассмотрение и дополнение, отвергаются сразу, без особых раздумий. Т.е. дело не в демократии и не в общественном консенсусе. Так о каких «подвижках» речь идет? Какой характер они имеют? Ответ ясен – нетранспарентный (непрозрачный) и конъюнктурный властный характер.
Далее Реутова плавно уходит от основной темы круглого стола и уделяет внимание чисто эстетической проблематике внешнего вида города в различных ее аспектах и на этом заканчивает свое выступление.
Микрофон переходит к Николаю Пихтину, члену КРОО «Вятский фонд сотрудничества и развития».
«Я вот когда разговаривал с молодежью, мое ощущение, что процентов 70 говорят, что мы привыкли, нам не интересно вообще Киров – не Киров, мы привыкли, мы родились в Кирове и хотим жить в Кирове» - ощущение – это, конечно, неплохо, но в качестве доказательства оно не подойдет. Если у Пихтина есть какие-то конкретные данные о том, что и как думает молодежь в нашем городе по поводу переименования, то предоставлять в первую очередь нужно их. Но даже если мы примем это суждение за истину, что из этого следует? Только то, что молодежь мало знает или интересуется историей нашего города и страны. Однако даже при таких условиях их мнение нельзя не принять во внимание, т.к. именно в этом основной демократический принцип. За умы молодежи нужно бороться и честно учить истории. Повторяю, не тенденциозно и пропагандистски, как обычно это пытаются преподнести, а именно честно.
Тема искажения истории и его последствий требует разбора двух сюжетов. Первый заключается в деятельности фонда «Возвращение» и его специфике. Подробно об этом написано здесь, в данной статье я лишь хочу подчеркнуть, что рамка определенной «историчности» на деле приводит к антисоветскости, а затем превращается в антирусскость а-ля Белковский и Просвирнин. Второй сюжет неразрывно связан с первым и заключается в трагедии украинского образования. На протяжении всего постсоветского периода образовательная программа в этой стране имела определенный уклон, который стократно усилился после прихода к власти Ющенко. В учебниках Украину представляли как страну, с IХ века принадлежавшую к европейской цивилизации, внедряли мифы про протоукров (ариев на украинский манер). И на текущий момент они получили поколение, которое действительно верит, что Россия – это угнетатель Украины, не помнят и отрицают общность исторической судьбы наших народов и радостно кричат «москаляку на гилляку». Рассмотрением этих сюжетов я хочу подчеркнуть, что мы должны выучить украинский и «возвращенческий» уроки и ответственно подходить к теме и роли подачи истории в образовании. Подобные процессы, но несколько в ином ключе происходят и в России – советский период в учебниках преподносится зачастую тенденциозно. Не стоит ли задуматься, кого мы воспитаем подобным образом, и не закладываем ли мы в образовательный процесс мину замедленного действия? Это не только дело культуры, идентичности и воспитания, это еще и серьезнейшая политическая задача.
Подчеркивая то, что все проговариваемое есть его личное мнение, которое он не навязывает, Пихтин продолжает:
«Я категорически против переименований, … я выступаю за то, чтобы вернуть улицам те названия, которые им были даны при рождении… так же как и город» - и с этой позицией я прекрасно знаком. Она имеет право на свое существование, но я опять же должен сделать ремарку. Следуя этой логике, мы должны наблюдать сохранение советских названий там, где они являются изначальными. Так ведь? Но на практике эта теория применения не получает. Возвращаются не первоначальные названия, а именно досоветские, а вполне себе кировские политехнический институт и филармонию, которые я уже приводил в пример, переименовывают в вятские.
Затем Пихтиным делается предложение: вместо названий улиц в честь героев и выдающихся людей своего времени сделать музеи в честь этих людей в городе. Согласитесь, что назвать улицу и создать музей – это совершенно разные вещи и по уровню затрат и по масштабам вообще. Тем более, по моему мнению, название улицы эффективнее в плане памяти, т.к. является более легким способом воспроизводить имя того, в честь кого она названа. И намного менее затратным в плане установления и поддержания.
«Если бы наши улицы не назывались именами каких-то людей, а назывались Солнечная, Вишневая, наверное, и в голову бы никому не пришло их переименовывать» - на чем основывается такое предположение? На особом чувстве такта у сторонников переименования? Его нет и в помине. Напоминаю еще раз про необходимость связи с реальностью нашего города. Благопожелания хороши тогда, когда они не оторваны от действительности.
Возразить ему по существу берется Олег Ткачев, директор Кировского центра поддержки НКО.
Поскольку начало его речи я считаю весьма показательным примером возвращения дискуссии в русло реальной действительности и фактов, а не оценочных суждений, приведу ее стенограмму без комментариев:
«Когда мы говорим о смене имен, давайте четко понимать – мы существуем в неком юридическом пространстве. Если мы говорим, что мы живем в государстве, то есть некая юридическая сфера. Любая смена официального названия – это юридическая процедура, которая называется «переименование». Да, вот мы говорим с придыханием: «Мы начинаем возвращать, там, восстанавливать историческую справедливость и прочее, прочее». Мы все-таки говорим о юридической процедуре переименования. Мы говорим про юридические процедуры, которые называются одним образом. Давать ей эмоциональные какие-то оценки, как-то ее оправдывать, предвосхищать и что-то еще – мы это можем делать сколько угодно, прицеплять к ней мифы. Далее, когда мы говорим о тех улицах, которые ранее носили другие имена, 200-300 лет назад, - произошел такой период в истории жизни нашей родины, когда эта улица получила другое название. Заметьте, тогда, когда это произошло, несколько десятков лет назад, эта улица была намного короче, на ней не было этих новых многоэтажных домов, были другие жители, они думали совершенно о другом. За эти несколько десятков лет улица стала в несколько раз длиннее, появились небоскребы, появилось все, что угодно, на этой улице. Это уже не та улица, которая была названа каким-то «красивым» названием 200-300 лет назад. То есть мы сейчас говорим уже о другом объекте. Сколько процентов в этом сохранилось наследственных каких-то признаков, сколько новых – спорный вопрос».
На этом фактическая часть заканчивается и начинается оценочная:
«Я бы сравнил это (подходы к именованию улиц) с такой вольной метафорой. Есть мужское и женское сознание. Разные имена в разные периоды нашей истории я бы воспринимал как некие шрамы на теле. Как относится к шрамам женщина? Она старается их изъять, замазать провести какую-то косметическую операцию, чтобы этого никогда не было - у меня все идеально», - интересная интерпретация позиции переименователей. С удовольствие порассуждал бы на тему, навеян ли этот образ словами Фолкнера о том, что цель жизни человека состоит в том, чтобы оставить «хоть крошечный шрам на лике великого Ничто», однако речь сейчас не об этом. Сразу становятся на свои места сторонники Кирова, пытающиеся «сохранить» и Вятки, старающиеся «замазать», причем в таком осмыслении именно скрыть, а не исправить. Что делает их позицию еще более зыбкой, т.к. название-то скрыть можно, но исторические период и его завоевания от этого никуда не денутся. Заводы, строения, памятники, инфраструктура – это все нужно разрушить до основания, чтобы стереть «шрам» советскости, но не факт, что и такой радикальный подход поможет.
Далее, я уже показывал, что дело не ограничивается «замазыванием шрамов», они идут намного дальше и говорят, что это не «шрамы» вовсе, а метастазы, и нужно не косметическую операцию проводить, а мощную химиотерапию, чтобы вытравить не только дух, но и суть этих «шрамов». И при этом снова лукавят, т.к. прекрасно понимают, что если уже есть метастазы, то шансы спасти больного (а под больным опять же понимается не город или улица, а русский дух, русский характер) крайне невелики.
«Однако у мужчин немножко другое сознание. Шрамы украшают мужчину. То есть нам нужно определиться – город у нас более мужской или более женский», - бесспорно, нужно. И определить это должны жители города, а не группа депутатов.
«Я считаю, что даже те неблагозвучные с чьей-то точки зрения имена, которые появились на теле нашего города, которые даже не имеют отношения… к истории нашего города – это некие шрамы, и их надо помнить, надо знать. Этот период был в истории нашей страны, был в истории нашего города. Наши предки, наши непосредственные деды и прадеды дали всей стране, этому городу, этим улицам такие имена», - еще раз повторяю, что пример исторического подхода, впервые озвученный на конференции Антоном Касановым и теперь развернутый Ткачевым, заключается в невозможности отрицания какого-либо периода в истории города и страны. Такую точку зрения я разделяю полностью. Я могу сколько угодно спорить по поводу шрамы это или нет, но когда дело заходит о единстве и целостности нашей истории, - то тут разночтений быть не должно. История нашего государства, нашего города целостная и благая, она не лишена трагических и драматических моментов, но она ни разу не прерывалась, не рушилась в пустоту безвременья.
Завершить рассмотрение речи Ткачева я хочу следующей его цитатой:
«Я считаю, что эти шрамы должны остаться на память, нравятся они нам, не нравятся, украшают они нас или уродуют, - это наша история. Мы не должны это забывать».
Подводя итоги этой статьи, я хочу еще раз подчеркнуть 2 вещи, на которые я делал в ней акцент. Во-первых, нельзя обсуждать «сферическое переименование в вакууме» - всегда необходимо знать, понимать и привлекать те контексты, от которых зависит текущая реальность, иначе мы строим воздушные замки. Во-вторых, принцип исторического достоинства и единства нашей истории необходимо всегда ставить во главу угла в таких вопросах и не сходить с этой позиции.
Единство истории и привлечение современных внутри-, внешнеполитических и иных прикладных контекстов – вот то поле, та рамка, в пределах которой должна происходить любая дискуссия о переименовании.
Продолжение следует в грядущей заключительной статье цикла.
Комментарии (1)
Мы решили временно отключить возможность комментариев на нашем сайте.
Спасибо! Ждём продолжение.