Люди в сотнях километров от боевых действий, в уютных домах с теплыми одеялами и интернетом, испытывают ужас и стыд. В психотерапии уже известны случаи, когда пациенты в России наносили себе увечья или задумывались о суициде из-за происходящего в Украине. «Травма свидетеля» просочится сквозь три-четыре поколения, прогнозируют специалисты. Как спецоперация изменила российскую психотерапию — читайте в материале «7х7».
«Они в бомбоубежище, а беречь себя должен я?»
В первые две недели спецоперации в кабинеты психотерапевтов приходили люди с тревогой и чувством вины: им казалось, что ответственность за происходящее лежит на них. У людей с расстройствами личности обострились депрессия и аутоагрессия. Последняя проявлялась в самопорезах, нарушениях пищевого поведения и сна. С такими признаками к рязанскому психиатру и ведущему подкаста «Психотарий» Антону Новикову обращались в основном работники общепита от 18 до 25 лет.
Зачем они резали себя? Потому что не умеют реагировать по-другому, объяснил Новиков. Спустя две недели разговоры о спецоперации в кабинете Новикова немного стихли. Часть клиентов сумели свыкнуться с новой реальностью и, прожив чувства в диалогах с близкими, вернулись к разбирательствам с обидами на родителей, жен или мужей. Несмотря на это, людей с суицидальными наклонностями скоро станет больше, считает психолог из Воронежа Ольга.
Москвичка Ксения Натуралова учится в Сеченовском университете на педиатра. Последней каплей в ее психическом состоянии, после которого она обратилась к специалисту, стали новости из украинского города Бучи. Ксения планировала переехать в Германию и работать там врачом, а лето 2022 года собиралась провести на стажировке в немецкой клинике. Родители Ксении работают на нефтеперерабатывающем предприятии в Татарстане. Девушка беспокоится, что оно напрямую зависит от внешней политики и может в любой момент остановиться.
— Тогда я легко ломалась под малейшим давлением и стрессом, появлялись мысли, что несчастный случай, например, если собьет машина, будет лучшим для меня исходом, — описывает Ксения свои чувства после бучинской трагедии. — Психолог сказала, что я была как бы переполнена этим стрессом.
Студентка почувствовала положительный эффект спустя два созвона с психологом:
— Сейчас кажется, что этот абсурд и безумие можно победить только усилиями в пользу добра.
Я думаю, мы сфокусируемся на том, чтобы найти истоки моей тревоги и перегруженности. Думаю, я стану сильнее: я пойму, кто я и чего хочу, и это даст мне уверенность шагать по жизни.
По словам специалистов, на сеансы к ним приходят люди с «травмой свидетеля». Они испытывают горе оттого, что видят страдания других людей, но не могут вмешаться. Иногда это выражается в стыде за то, что ты не «там», а «здесь» — в безопасности.
— Половина моей семьи — из Украины. Я провел там почти все детство. 24 февраля я проснулся от самолетов над домом, открыл новости и позвонил бабушке [в Украину] — она в слезах. Самое удивительное — я звонил семье, а они просили беречь себя. Мол, они справятся. Они в бомбоубежище, а я здесь. И они обо мне беспокоятся, — вспоминает переводчик-фрилансер из Воронежа, попросивший об анонимности. Он записался на консультацию спустя неделю после начала спецоперации.
«Психотерапевтку хоть на месяц сажайте — не трогайте психиатра»
Политика неизбежно вмешивается в процесс терапии. Появилась тенденция выбирать специалиста по политическим взглядам.
— На сеансе мне сказали, что переживать нечего: «сейчас всех, кого надо, зачистят, доллар снова будет 30», — вспоминает воронежский переводчик.
После этого терапия, как он считает, была уже невозможной. Пришлось менять специалиста. Новый психотерапевт попросил воронежца концентрироваться на чувствах и эмоциях.
— До работы с ним я вообще не видел будущего. Сейчас я хоть что-то вижу. И мечтаю. Много мечтаю, — рассказывает переводчик.
Журналистка Нина Абросимова едва не лишилась психотерапевтки по другой причине: специалиста на 15 суток отправили в СИЗО «понятно за что», как выразилась Нина. Муж Нины военкор Илья Барабанов уехал в Украину в начале февраля.
— Моим друзьям пришлось бесплатно выслушивать меня вместо нее. Как я шутила тогда: «Психотерапевтку хоть на месяц сажайте — не трогайте психиатра, главное», — вспоминает Нина.
У девушки диагностировали дереализацию — невротическое расстройство, при котором человеку кажется, что окружающий мир потерял реальность, события вокруг происходят как в игре или во сне. В первые дни военных действий она думала, что читает «ненастоящие новости».
— Когда [Роскомнадзор] началась, мне казалось, что я просто в плохом сне и не могу проснуться, что это происходит только в моей голове, — вспоминает журналистка. — Я похудела за месяц на восемь килограммов. На прошлой неделе колорист сказал мне, что из волос по всей длине уходит пигмент и, скорее всего, это означает, что я седею.
Журналистка считает, что психотерапия за четыре года сделала ее жизнь лучше и проще, но эта работа «никогда не закончится».
«Вернувшиеся гробы обнулят все, над чем трудились психотерапевты»
Экономисты предрекают снижение уровня жизни в России из-за повышения цен. По мнению экспертов, больше остальных пострадает средний класс, чьи представители регулярно прибегают к психотерапии. Психолог Ольга из Воронежа планировала поднять цену на услуги, поскольку не меняла ее с начала пандемии. Но случилась спецоперация:
— Момент для повышения неподходящий, ведь мы — помогающая профессия. Но есть опасения, что придется увеличивать ценник ради собственного выживания. Усталость за день ощущается как за пять. И нет средства, способного расслабить, пока мы и днем и ночью слышим над головами военные самолеты.
Говорить на консультациях о спецоперации, называя вещи своими именами, могут только люди с крепкой психикой, отмечает Ольга. Клиенты со слабыми психическими ресурсами отгораживаются от этой темы: «Если ты — мать-одиночка с маленькой зарплатой, гораздо проще принять сильную сторону президента и жить „в домике“». У таких людей есть мощная психологическая защита до той поры, пока ракета не прилетит в дом, считает врач-психотерапевт Антон Новиков.
— В первую волну военных действий обычно заболевают невротики, они же раньше всех выздоравливают. У людей с расстройствами личности все обостряется на протяжении конфликта.
Антисоциалы станут более антисоциальными, нарциссы — более нарциссическими, шизоиды — более шизоидными. На психотиков эти события не повлияют в принципе, — говорит Новиков.
Россия только недавно вышла на уровень психического здоровья, отмечают специалисты. Начали улучшаться детско-родительские отношения. На площадках стали появляться папы, а не только мамы.
— Теперь все это катится в бездну. Гробы, которые вернутся, обнулят все, над чем годами трудились мои коллеги, — заявляет психолог Ольга. — Трансгенерационная травма затронет от трех до четырех поколений.
По мнению специалиста, первое поколение будет не способно переработать травму, второе получит шанс от психоза перейти в пограничное состояние, а третье — в спокойное.
Психолог приводит пример: у вдовы солдата рождается ребенок, из-за холодной, отсутствующей мамы он будет жить в ситуации полного непроплаканного горя. Потом у него родится свой ребенок. Вероятно, еще в третьем поколении родители этого малыша будут бить и унижать, ведь спецоперация, по мнению специалиста, стимулирует жестокие импульсы, которые есть в каждом. Ольга уверяет, что нельзя быть причастным к насилию, наблюдать его и постоянно жить в страхе без последствий для психики.
Как выжить в новой реальности
Испытывать ужас, бессилие и агрессию сейчас нормально, успокаивают специалисты. Всем нужно время, чтобы адаптироваться к новым условиям.
Психотерапевты делятся собственными способами выживания. Например, читать новости, в которых описываются только факты без эмоциональной окраски, избегать политических дискуссий, особенно с близкими людьми, регулярно заниматься терапией. Важно позволять себе отдыхать от работы чаще, чем обычно. При этом нельзя отменять обычную жизнь, она хорошо «удерживает на ногах».
За помощью нужно обращаться тогда, когда негативные эмоции начинают мешать жить: работать, учиться, делать бытовые вещи. Специалист может помочь вернуться к «мирной» жизни без тревоги и страхов, но с опорой на самого себя.
