Дмитрий Бережков: «Я вижу себя в будущем…»

В прошлом вице-президент Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации (АКМНССиДВ РФ, RAIPON), теперь — студент Арктического Университета в Тромсё (Норвегия).

Дмитрий Бережков уехал учиться в соседнюю северную страну и там ему удалось избежать встречи с российской полицией. Большинство источников в интернете указывают, что причиной конфликта с властями были именно политические разногласия.

Аили Кескитало, политик, в прошлом председатель Саамского парламента Норвегии: «Меня шокировал тот факт, что активист движения коренных народов был арестован в Норвегии по пути с конференции коренных народов. Это сигнал всем нам, что необходимо быть начеку (…) Я опасаюсь, что в России Дмитрию не приходится рассчитывать на честное судебное разбирательство (…) Борьба за власть между Москвой и RAIPON — общеизвестный факт», — сказала она в телефонном интервью BarentsObserver.

Полицейские прокомментировали журналистам BarentsObserver сухо: «Арест осуществлен в соответствии с российско-норвежским юридическим соглашением», — подчеркивал Томас Риэ-Холмбуэ.

Арест не означал автоматической передачи Дмитрия Бережкова российским властям. Дело рассматривали в суде.

Фото из личного архива

Дмитрий Бережков: «Норвежское сообщество в целом и в первую очередь саамское сообщество оказало огромную поддержку. Мне звонили, писали и даже школьники обращались ко мне — хотели встретиться. Мне очень повезло, что саамы высказались вот в такой солидарности. Я прям ощутил эти братские дружеские связи! В России тоже меня поддерживали. Я и сейчас со многими общаюсь, разговариваю, мы встречаемся, правда, к сожалению, только в Норвегии».

В Норвегии провели несколько заседаний. В экстрадиции Дмитрия Бережкова российским властям отказали.

— Я знаю, что за мной следят. За моими выступлениями, публикациями. Ко мне поступало очень много предупреждений со стороны ФСБ России, чтобы я не давал политических оценок и интервью зарубежной прессе, — отметил он.

— Ты так и сделал?

— Нет! Я так не сделал. Я продолжаю писать, по крайней мере больше не для прессы, а научные анализы.

— Что ты сейчас думаешь и пишешь о России?

— В целом, конечно, видно, что Россия сейчас начинает закрываться, переориентируются внешние связи, реализуют сценарий закрытого развития и это, к сожалению, поддерживается большинством населения. Власть для этого применяет специальные технологии. Например, возвращение Крыма. Я думаю, что люди скоро почувствуют настоящие последствия в виде экономического кризиса. Эйфория быстро пройдет, и будет больше протестных выступлений. Но видно, что власть на это идет сознательно.

— Студенты из России хотят вернуться в Россию после учебы? Какие настроения в твоем окружении?

— Я вижу, что очень многие пытаются остаться в Норвегии. Это происходит по-разному. У женщин свои приоритеты, у юношей — свои. В Норвегии по отношению к россиянам нет какого-то особого отношения, предвзятостей. Просто сама задача найти работу в Норвегии категорически сложная. Поэтому и остаться здесь не просто. Работу, даже низкооплачиваемую, ее найти очень трудно, и при этом она не дает права на визу. А найти работу высокооплачиваемую еще более трудно.

— А ты собираешься домой?

— Я собираюсь вернуться в Россию. Другое дело, что Россия меня не принимает. Я попросил политического убежища здесь, в Норвегии. Я боюсь, что если я приеду в Россию, у меня сразу будет встреча с Федеральной службой безопасности, с которой я не хочу встречаться. Но я абсолютно хотел бы вернуться в Россию. Я вижу себя в будущем, потому что я чувствую, что я мог бы принести пользу и российскому движению коренных народов, и государственной политической системе России. Но, к сожалению, сейчас это невозможно в связи с тем, что у нас сложился определенный строй.

— Почему, на твой взгляд, коренным народам нужны свои политики?

— Тематика коренных народов сейчас не является никаким приоритетом, и поэтому народы остаются один на один с реальностью. А реальность такова: у коренных народов есть ресурсы, которые очень хотелось бы иметь бизнесу. Это и промышленные большие компании (нефть, газ), и мелкие бизнесмены, которые ловят рыбу, охотятся. Но никто в государстве не заинтересован в объединении коренных народов. Им кажется, что сейчас не время этим заниматься. А в самом движении коренных народов куча всяких проблем и трудностей внутренних. Оставаясь один на один с внешней средой, они бессильны. Есть пример крымских татар. Они хорошо объединены, и то не могут повлиять на политические события, которые затрагивают их интересы. А у саамов нет даже этой прочной организации. Я хотел бы работать на благо своего народа и своей страны.