Числа двенадцатого, полагаю, января угораздило меня вступить в дискуссию с одним известным – записным! - архангельским, блядь, либералом.
Дело было на Facebook.
И дело было так.
Я написал…
Вот что я написал по поводу убийства карикатуристов:
За что погибли?
Они погибли, отстаивая право – своё, и вся, и всех - оскорблять чувства верующих.
А нужно ли оскорблять чувства верующих? И можно ли?
Свободы захотели?
Свобода - это хорошо: свобода лучше несвободы.
Но за свободу нужно же платить.
Платить. Да, иногда платить. Да, к счастью, не часто. Но, к сожалению, – жизнью.
Так мир устроен.
Вот пример.
Вот, предположим, помочусь я в Иерусалиме на Стену Плача.
И что будет?
Поднимутся – и это будет справедливо - и плач, и стон, и вой. И будет даже, может быть, скрежет зубов.
Ну, а затем меня убьют, как тех французских карикатуристов.
И никто - не сомневайтесь! – после этого убийства ни на митинг, ни на демонстрацию, ни на пикет не выйдет. Никто не скажет – даже шёпотом – что убивать за оскорбление святынь нельзя.
Вопрос:
- В чём разница между пророком Мухаммедом и Стеной Плача в Иерусалиме?
Мой ответ:
- Ни в чём. Нет, и не может быть принципиальной разницы между святынями.
Вопрос:
- В чём разница между оскорблением одной святыни карикатурой и оскорблением другой святыни тем, что на неё, я извиняюсь, помочились?
Мой ответ:
- Ни в чём. Святыни нужно чтить. Свои святыни чтить и – в большей даже степени! – чужие.
… Мне не жаль убитых карикатуристов. Убитых полицейских – да, жалею.
Вот это (см. выше) я и написал по поводу убийства карикатуристов.
Всё. Ничего особенного.
Но.
Но, тем не менее, известный либерал взял, да и возмутился:
- Самой своей мыслью – он мне написал - ты оскорбляешь чувства верующих – мыслью помочиться на Стену!
Вот так вот возмутился либерал.
И, возмутившись, заявил, что не находит во мне качеств. Таких, как, например, порядочность и доброта. И честность. И мудрость.
Я поначалу тоже возмутился: чего это? За что? И почему?
Хотел послать «обратку», но потом решил не посылать.
И не послал.
Хотел нассать на либерала, но потом решил не ссать.
Но всё-таки нассал.
И успокоился.
