КЛИЧ Ярославны

  К Женским праздникам с удовлетворением хочу привести статью-исследование А.И.Агафонова по тексту «Слова о полку и горе Игоревом» (так Дед, меня научая, когда-то говаривал) с некоторыми несущественными сокращениями авторского материала.                                                         

  Надеюсь, что читатели найдут в ней полезную информацию. 

  Во всяком случае у части Женщин появиться выбор между слезно-сопливым плачем, «ревом белуги» и… КЛИЧем  Берегини.

 Берегите суженых-ряженых своих!..

(Иллюстрация: http://images.yandex.ru/#!/yandsearch?text=васильев плач ярославны&pos=13&rpt=simage&img_url=http%3A%2F%2Fwww.stihi.ru%2Fpics%2F2012%2F03%2F10%2F6646.jpg)

  Что такое КЛИЧ, полагаю, пояснять нет необходимости, а «клинч» — защитные действия в боксе,  сковывание атакующих действий противника,  «связывание» его рук,  также «клинч» - захватный (рыболовный) узел.

  Для тех, кто не верит в магию слова и, соответственно, любой клич полагает всего лишь сотрясением воздуха, я ввёл «клич с элементами клинча» (или магию с элементами самбо)), - возможно, таким образом смысл далее изложенного дойдёт до них лучше.

  Первым комментарием к тексту было: «В плач Ярославны вплетено много чего, но нет …» - и перечисление «чего только в холодильнике нет!.. ничего там съедобного нет»; выводом же оппонентов стало:  «…весь плач — метрологически несостоятельные слёзы»…

  По ТАКИМ «слезам» я – кратко и со смехом - прошёлся в ответном комментарии,  а вот употребление иудео-библейцами выражения «плач Ярославны» необходимо рассмотреть     на-А-амного внимательнее.

«Плач Ярославны» - часть, цитирую Википедию:

«Сло́ва о полку́ И́гореве» (полное название «Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова» …) — самый известный памятник древнерусской литературы. В основе сюжета — неудачный поход русских князей на половцев, предпринятый новгород-северским князем Игорем Святославичем в 1185 году. «Слово» было написано в конце XII века, вскоре после описываемого события (часто датируется тем же 1185 годом, реже 1-2 годами позже).

 Проникнутое мотивами славянской народной поэзии с элементами языческой мифологии, по своему художественному языку и литературной значимости «Слово» стоит в ряду крупнейших достижений русского средневекового эпоса. В истории изучения памятника большой резонанс вызвала версия о «Слове» как фальсификации конца XVIII века (скептическая точка зрения), в настоящее время отвергнутая научным сообществом»...

 Насколько помню, употребление словосочетания «плач Ярославны» в качестве насмешки я уже встречал ранее, но вот припомнить конкретных «потребителей» и ситуации, в коих оное произошло, не сумел. Поэтому обратился к нашему нынешнему источнику самой разнообразной информации, Инету.

 Но вначале уточню: ироническое употребление словосочетания подразумевает: сей «плач Ярославны» - не более, чем женские, а точнее - бабьи слёзы; баба, мол, плачет, рыдает, жалуется, но терпит, ибо – куда ей деться!.. а мы продолжаем делать своё дело.

 Напомню весьма широко распространённое сравнение всей России с женщиной и, паче того, именно с бабой (грешной, глупой, слабой),- мол, вечно она притесняема,  угнетаема,  вечно подвергается насилию и вечно жалуется на свою бабью долю (есть и такое выражение).  Из сего сравнения-базиса, кстати, вытекают и нынешние терзания печальников о судьбе России – к кому бы нам прислониться?!...

…

Итак, вернусь к «плачу Ярославны» в Инете – в ироническом, насмешливом смысле.

 Поиск (не очень продолжительный, отмечу) ничего не дал – именно в ироническом смысле сие выражение в сеть широко не проникло.

 Но нашёл следующее, также весьма существенное и характерное. Первое – творчество именно в печальном, «слёзном» ключе. Пример – стихотворение журналистки «Г-го вестника» Н.П-ой (удалено мной - С.Р.) на конкурс «День Победы».  

И тому подобное, и т.далее…

Вывод. Так или иначе, а взрощенным столетиями в библейской дурости российским бабам уготовлен один путь: не создав семьи и не родив, не воспитав детей, не дожив до старости, гнить под камешком.

Из переводов-переложений «Слова о полку Игореве» мне более по духу переложение Н.А.Заболоцкого, вот его «плач Ярославны»:

«Над широким берегом Дуная,

Над великой Галицкой землей

Плачет, из Путивля долетая.

Голос Ярославны молодой;

"Обернусь я, бедная, кукушкой,

По Дунаю-речке полечу

И рукав с бобровою опушкой,

Наклонясь, в Каяле омочу.

Улетят, развеются туманы,

Приоткроет очи Игорь-князь,

И утру кровавые я раны,

Над могучим телом наклонясь".

Далеко в Путивле, на забрале,

Лишь заря займется поутру,

Ярославна, полная печали,

Как кукушка, кличет на юру:

"Что ты, Ветер, злобно повеваешь,

Что клубишь туманы у реки,

Стрелы половецкие вздымаешь,

Мечешь их на русские полки?

Чем тебе не любо на просторе

Высоко под облаком летать,

Корабли лелеять в синем море,

За кормою волны колыхать?

Ты же, стрелы вражеские сея,

Только смертью веешь с высоты.

Ах, зачем, зачем мое веселье

В ковылях навек развеял ты?"

На заре в Путивле причитая,

Как кукушка раннею весной,

Ярославна кличет молодая,

На стене рыдая городской:

"Днепр мой славный! Каменные горы

В землях половецких ты пробил,

Святослава в дальние просторы

До полков Кобяковых носил.

Возлелей же князя, господине,

Сохрани на дальней стороне,

Чтоб забыла слезы я отныне,

Чтобы жив вернулся он ко мне!"

Далеко в Путивле, на забрале,

Лишь заря займется поутру,

Ярославна, полная печали,

Как кукушка, кличет на юру:

"Солнце трижды светлое! С тобою

Каждому приветно и тепло.

Что ж ты войско князя удалое

Жаркими лучами обожгло?

И зачем в пустыне ты безводной

Под ударом грозных половчан

Жаждою стянуло лук походный,

Горем переполнило колчан?»

 Но куда более мне соответствует по духу следующее, весьма интересное, исследование (далее - последовательные из него отрывки «по теме») и выводы из оного:

«Знакомство со «Словом о полку Игореве» для меня, как и для большинства граждан России, началось еще в школе.

Помню, как завороженный я слушал голос учительницы русского языка и литературы, который размеренно доносил до нас, учеников 9 класса, повествование о походе древнерусского князя Игоря на половцев и его пленении, а затем чудесном избавлении его от плена.

Нужно отметить, что к тому времени я уже знал и о военном походе Игоря на половцев, и о его результатах, т.к. начал по-взрослому интересоваться историей древней Руси. Я зачитывался литературными произведениями, сюжетом, которых служила языческая Русь, ее крещение и домоногольский период истории Руси.

Естественно, что «Повесть временных лет» была для меня настольной книгой. Поэтика «Слова» и неоднозначность описываемых событий не могли меня оставить равнодушным к излагаемому материалу. Однако я буквально вздрогнул, когда услышал, что жена князя Игоря Ярославна мечется по крепостной стене Путивля и «кукушечкой быстрой» собирается лететь к своему тяжело раненному мужу, чтобы омыть раны его. Я с юной непосредственностью, помню даже, кажется, прыснул со смеха, когда представил себе эту картину.

Был я тут же учительницей, оборвавшей свое чтение и мое веселье, приведен в чувство гневным окриком и награжден сразу двумя неудовлетворительными оценками: за литературу и поведение. После урока мне было предложено остаться. Я и остался с легким сердцем, благо речь о вызове родителей в школу не шла, а учительница была одной из моих самых любимых, как и ее предмет. Пришлось мне извиниться и выслушать ее гневную отповедь, что уж от кого, а от меня она этого не ожидала и попросила объяснить, что же мне показалось таким смешным.

Следует отметить, что я к тому времени был уже активным охотником на пернатую дичь, поэтому как выглядят и как летают различные породы диких птиц, знал не понаслышке и не из учебников. Я их видел своими глазами. Конечно же, я знал, что более неказистой птицы, чем кукушка и более беспорядочного полета, чем у нее, трудно сыскать. Она боле ста саженей за час толком пролететь не может. Единственное ее положительное качество - это умение хорошо прятаться в ветвях, так что мало кто ее и видел. Это обстоятельство и вызвало у меня непосредственную подростковую реакцию - звучную усмешку над явной нелепицей. Я учительнице попытался всё это объяснить, но она явно меня не понимала. Мой вопрос: «А Вы живую кукушку хоть раз видели?»,- поверг ее в крайнее изумление.

- Не хватало еще, чтобы я в Африку съездила, чтобы узнать, как выглядит носорог,- с апломбом выдавила из себя она. – А ты что, собираешься спорить с такими маститыми академиками как Лихачев, такими поэтами как Жуковский, как Заболоцкий? Кто ты и кто они?   …

Прошли годы.  Я не стал филологом. Судьба распорядилась по-другому. Однако любовь к чтению книг, привитая с детства, осталась до сих пор, а желание докопаться до истины с годами возросло. Сейчас появилось времени больше. Есть возможность читать труды и поэтические переводы.

Как выяснилось, в древнерусских текстах, в т.ч. и летописях, лингвистических, топонимических и исторических загадок очень много. Недаром десятки ученых бились над их разрешением и благодаря их усилиям многие в настоящее время уже разгаданы.

Хотя во многих случаях происходит удивительная вещь. Особенно она характерна, по-моему, для филологов. Вот, что бросается в глаза. Часто, тщательно разбирая текст с различных сторон: идейно-образной, стилистической, фонетической и пр. авторы статьи переписывают друг у друга одни и те же выводы, уже сделанные до них маститыми профессорами и строят свою аналитическую новеллу, в целом не затрагивая общей картины анализа, сделанного до них. …

Фактически возможен филологический анализ какого-либо стихотворения начинающегося со слов «… с клена падают листья ясеня» и описанием картины глубокой осени, где-нибудь на юге России. Далее может быть дан поэтический анализ изображенной осени и ее глубины, а так же разобрана фонетика стиха. При этом, если это не заведомая пародия и не гротеск, то изначальная нелепица может быть оставлена вовсе без внимания. В других науках это почти не возможно. Хотя, конечно же, курьезы встречаются и там.    Переписывали же в течение десятков лет из одного справочника в другой бешеное содержание витамина «С» в шпинате, хотя дело было в допущенной опечатке в первом издании при описании только что открытых витаминов.

…

Попытаемся понять: откуда взялась явная нелепица текста в самом, пожалуй, поэтическом разделе этого эпического произведения, который вошел в литературу как «Плач Ярославны».

  С «Плачем» произошла именно та филологическая близорукость исследователей, которые в массе своей упорно именуют «зегзицу» кукушкой. Причем десятки исследователей на разные лады перепевают это слово, в большинстве случаев явно подгоняя под известные наименования. Уж на что далека по произношению от древнеславянской «зегзицы» нынешняя украинская «зозуля», так и ту умудряются объявить, чуть ли не калькой с «зегзицы», а в ряде случаев толкователи пишут, что это единственно возможный вариант.

…

В ряде случаев исследователи текста «Слова», отлично зная, что помощь Игорю нужна скорая, заменяют куличка или кукушку на чайку, горлицу, иволгу, ласточку-стрижа и др. более быстрых и внешне благородных птиц, при этом совершая, в общем-то, ту же ошибку, что и их предшественники.

Что это, незнание автором слова птиц, которые гнездились на землях русских? Отнюдь нет. Более того, он показывает незаурядные знания тех птиц и их особенностей, которые упомянуты в тексте «Слова». Орёл, ворон, галка, кречет, сокол, сорока, лебедь, соловей, гоголь, гусь, чернядь, чайка знакомы ему не понаслышке. Похоже, что автор был и хорошим охотником на птиц, знал соколиную охоту и отличал черных воронов от «вранов бусых» (т.е., от серых ворон), что вряд ли могут сделать и прежние, и нынешние филологи. Чайку он прямо называет чайкой, и нет ему нужды в «зегзицу» ее перекрашивать. Знает он и мир зверей. Великолепны его сравнения героев «Слова» с волком, лисицей, барсом, диким туром, горностаем.

…

Кто такая Ярославна? Вроде бы ясно. Это жена Игоря, дочь Ярослава Осмомысла, князя Галицкого и жены его Ольги, дочери Юрия Долгорукого. Т.е. корни у нее Рюриковы, а значит варяжские. … Будучи древнерусской княжной Ярославна безусловно помнит, откуда она корнями.

 Не так уж много прошло времени со времени крещения Руси. О том, что славяне все еще Даждьбожьи внуки, упоминает и сам автор «Слова». Вспоминает он также и Хорса, и Велеса, и Стрибога. Использования автором-христианином языческих представлений и образности как поэтических средств сопоставляется с аналогичной ситуацией в скальдической поэзии: скальды, принявшие христианство, долго использовали художественные приемы старой, дохристианской поэтики, в том числе и мифологическую образность. Похоже, что и автор «Слова» был знаком с такими произведениями.

Так что же делает Ярославна ранним утром, обладая даром ясновидения и поняв, что войско Игоря разгромлено, а сам он находится на волосок от смерти? ... Она идет на путивльский заборол, т.е. на самую высокую точку местности … и начинает не … горестно причитать - она начинает волхвовать. …

Она именно поэтому идет туда очень рано утром, чтобы остаться «незнаемой» - то есть неведомой, т.е., тайно, а не неузнанной, как пишут современные исследователи, ведь в лицо Ярославну знали все.

Почему же идет она туда тайно? К колдуньям во все века простой люд относился с предубеждением, а она является обладателем вести, которая станет явью для остальных значительно позднее. Не хочется ей, судя по всему, и вступать в конфликт с христианской церковью, которая осуждала волхвование.  А было оно распространено.

Частенько славяне и дары старым Богам приносили, и потусторонние силы в нужных случаях призывали. Вспомните хотя бы князя Всеслава и что о нем в «Слове» говорится:

«Всеслав князь людям суд правил, князьям города рядил, а сам ночью волком рыскал; из Киева до петухов, великому Хорсу (Солнцу) волком путь перебегая, в Тмутаракань добирался. Ему в Полоцке звонили заутреню рано у святой Софии в колокола, а он звон тот в Киеве слышал»...

…

Перейдем теперь к «зегзице». Что же это за чудо такое?

Совершенно ясно, что … автору было известно его значение. …Ярославна также употребляет данный термин как для нее привычный. В то же время и автор «Задонщины», и Даниил Заточник, также употребившие это слово, только пытаются по-своему неуклюже применять его в понятном им значении. Почему? Это объяснимо. Это не славянское слово, а они, будучи простого происхождения, с ним не сталкивались.

…Ответьте себе на простой вопрос: С какой скоростью должна была бы лететь птица, чтобы в течение короткого времени преодолеть пространство в 11 суточных конных переходов, которые разделяют Ярославну от любимого «лады» ее – Игоря, истекающего кровью?  Это ведь почти 500 км. Ни одна птица - даже сокол, с которым Игоря сравнивают неоднократно, сделать это не в состоянии. Конечно, автор мог бы употребить выражение «Полечу стрелою к тебе», ведь стрелы неоднократно упоминаются в тексте. Однако автор считает и скорость полета стрелы недостаточной. Что же в то время могло превосходить эту скорость? Только одно …, имеющее по представлениям древних славян, германцев и скандинавов, божественное происхождение - это молния!!!!

Обратимся к руническому письму. Как звучит наименование руны, имеющей вид изломленной стрелы? Правильно - ЗИГ.

…С большой долей уверенности можно сказать, что Ярославна и автор «Слова» прекрасно представляют, что имеют в виду, употребляя слово «Зигзица», образованное по правилам русского языка из слова «зигзаг», что означает «двойная молния».  Это то же, что СТРЕЛЫ ПЕРУНОВЫ!!!

 Можно возразить: ведь в «Слове» написано «зегзица»! А точно ли так написано? А Вам довелось держать в руках изначальный текст «Слова»?)))

...

…Что же с ней творит Ярославна, как об этом пишет автор? Она «зегзицею кычеть». В большинстве поэтических переводов слово кычеть трактуется как: «кличет, горюет, горько плачет, умоляет, причитает» и т.д.

В общем-то, понятно, а что еще кукушка может делать? Но мы-то знаем, что речь идет не о кукушке и не птичке-пигалице. С молниями княгиня дело имеет. Обратимся … к словарям. Есть там весьма похожие однокоренные выражения, которые могут помочь понять древнерусский текст.

Что такое «кыча (кичка, кика)»? Это женский головной убор, самый высокий из тех, что были в старину в употреблении на Руси.

Какие еще есть понятия этого слова? Даль, Ефремова, Ожегов, Ушаков и др. приводят пример: высокая труба соляной варницы, кичка на русском речном судне – это также высокая надстройка.

И, кстати уж, об этой последней кичке. Там находилась каюта хозяина судна и кормчего, а также судовая казна. … Так что, когда на Волге раздавался клич Стеньки Разина и его удальцов: «Сарынь на кичку!», то они знали, что кричали и зачем туда шли.

…Таким образом, «кича» - это нечто, возвышающееся над всем окружающим. Отсюда возникло и понятие кичиться-хвастаться, гордиться чем-то, выпячивая это. Но княжне в данном случае не до гордыни. Неведома никому, в тайне от всех, она кычеть, т.е. взбирается на самое высокое место на крепостной стене (забороле). Это наилучшее место для волхвования. Однако она не просто кычеть, а кычеть зегзицею. Отсюда логично предположить, что выражение это может иметь двойной смысл: мечет молнии, призывает молнии свыше.

С какой целью она это делает? И вот тут только начинается пересказ прямой речи из собственных уст Ярославны, ведь предыдущее - это только рассказ о действиях княгини.

"Полечю - рече - зегзицею по Дунаеви, омочю бебрян рукав в Каяле реце; утру князю кровавыя его раны на жестоцем его теле"…

Теперь мы уже знаем, что: «Полечу молнией по Дунаю», далее вместо запятой следовало бы поставить «и» при переводе на современный язык, тем более что в каноническом тексте запятой нет. Далее: «омочу бебрян рукав», а вот после этих слов как раз запятая уместна. Скорее всего, в изначальном тексте было написано: «у Каялы реки (там, где произошла кровавая битва русских с половцами) утру князю кровавые его раны на жестоко раненном его теле».

Не будем объяснять, зачем Ярославне вода из Дуная (!!!). На эту тему множество трудов у филологов написано - изучайте. Скажем только, что вода эта, как и сам Дунай, обладали волшебными свойствами, а вода из Каялы для этого явно не годилась.

Затем она напрямую общается с богами: «О ветре, ветрило…» - это обращение к Стрибогу, «О, светло-пресветлое Солнце…» - это обращение к Хорсу.

…Почему все же «зигзица»? Почему бы автору прямо о стрелах Перуновых в Слове не написать? Попробуем мысленно окунуться в ситуацию тех лет, о которых идет речь в «Слове».

Перун - это бог Князя, его семьи и дружины, воинской элиты.

Каган (как написано у митрополита Илариона в «Слове о законе и благодати») или, как сейчас официально принято считать, князь Киевский Владимир, до того как стать Святым, велел Добрыне идола Перуна сотворить и в центре города поставить. Вот что писано в летописях о славянском Боге Перуне (соответствие скандинавского Тора) и его поклонниках:

«Тот, кто ищет покровительства у Перуна - одержим идеей противоборства, у него сознание борца, воина, готового ответить ударом на удар, силой на силу. Его поклонение совершенству особого толка. Он приносит нерушимую клятву и верит, что владыка громов и молний следит за ее соблюдением свысока. Его помощь будет быстрой и неотвратимой»...

…Все эти иносказания в тексте сделаны автором по одной простой причине: он боится, что Ярославну обвинят в ведовстве и волхвовании, исходя из текста «Слова». Одно дело - он сам упоминает разных древних языческих богов - и другое дело, когда он прямо напишет:

«Ярославна молилась Перуну, она просила помощи у Стрибога и Хорса».

Христианская церковь в тот момент преследовала колдунов особенно жестоко, хотя двоеверие на Руси существовало еще долго…

   По поводу Плача Ярославны написаны тысячи исследовательских работ.

…Большинство авторов мусолят на все лады, что Плач, это по сути своей народно-обрядовое действо.

Однако если мы обратимся к народным плачам, в них присутствуют иные мотивы и положения. Изучение мною множества ритуальных плачей Севера Руси (полагаю, что и южнорусские плачи в этом плане мало от них отличаются) показало, что Плач Ярославны явно выпадает из ряда этих плачей.

Что представляет из себя по сути, в самом кратком виде, народный плач по умирающему или по покойнику мужу? Это выражение горя, что не увидит он более «белого света», не сможет общаться с милыми его сердцу родичами, сожаление, что не будет более кормильца и защитника. Часто это извинения перед ним за то, что мало внимания и любви ему уделялось при жизни, испрошение совета как жить дальше. Иногда это и желание вернуть из потустороннего мира, или воображение, мечтание плачущей о том, а как бы было хорошо, если бы он вернулся.

Отвечает ли этим основным моментам Плач Ярославны? …Я бы сказал – весьма отдаленно.

 Я не заметил, чтобы она обрыдалась.

…«О, ветре, ветрило! Чему, господине, насильно вееши! Чему мычеши хиновьскыя стрелкы на своею нетрудною крилцю на моея лады вои? Мало ли ти бяшет горе под облакы веяти, лелеючи корабли на сине море! Чему, господине, мое веселие по ковылию развея?»

Что это, слезы по мужу? Нет, это прямой упрек Даждьбогу, что не туда дует, что не помог ее мужу, что ее веселие развеял.

Далее:

…«Светлое и тресветлое солнце! Всем тепло и красно еси. Чему, господине, простре горячюю свою лучю на ладе вои? В поле безводне жаждею имь лучи съпряже, тугою им тули затче?»

Это что, стенания по поводу, уходящего к праотцам Игоря? Ничего подобного.

Это так же упрек Хорсу, что жажду напустил, что луки иссушил и колчаны со стрелами закрыл.

Т.о., это опять-таки ведовство и волхвование, а не обычный в народе плач.

…

Ну и как же может быть Плач без плача? Да очень просто.  Это ведь не Ярославна говорит: «Я плачу по тебе Игорь, или я слёзы лью, только не умирай, только вернись!». Так должно было бы быть в народном плаче. Причина та же, что и в предыдущем разделе. Автор «Слова» колдовские заклинания Ярославны назвал плачем, чтобы отвести реальную беду от княгини.

  Попробуем подытожить теперь написанное выше. Давайте сравним.

Вот один из вариантов общепринятого перевода из учебника русской литературы:

«На Дунае Ярославны голос слышится - неузнанной кукушечкой она утром рано стонет: "Полечу я кукушкой быстрой по Дунаю, омочу рукав я шелковый во Каяле-реке, утру князю кровавые раны на могучем его теле.

Ярославна утром плачет в Путивле на стене, причитая: "О ветр, ветрило! Зачем, господине, так сильно веешь! Зачем мчишь вражьи стрелы на своих легких крыльях на воинов моей лады?»

Теперь мой вариант:

«На Дунай Ярославны голос долетает. Тайно, рано утром, молнии она призывает и заклинание кладет: «Полечу я молнией по Дунаю, омочу рукав тигровый. У Каялы реки князю утру его раны на теле жестоко израненном.

Ярославна рано утром на башне Путивля волхвует, Даждьбога упрекая: «Зачем, Господи, так сильно дуешь? Зачем стрелы вражьи направил на легких крыльях своих на воинов моего любимого?»

…Совсем по-другому воспринимается образ древнерусской княгини!..

Тем более, что ее волхвование возымело успех - Игорь бежал из плена и вернулся домой.

А автору «Слова» - Слава!

Замечательный текст!..

Внимательный читатель, полагаю, выводы сделает сам.

А.И. Агафонов, Архангельск-Новодвинск, январь 2013 г.