Православие и модернизация

Сегодня почти не обсуждается тема модернизации, а два года назад, как это водится у нас в России, когда монаршая особа что-то новое выдала в эфире, были бурные дебаты о том, что же это такое - модернизация.

Обычно модернизация ассоциируется  с техническими новинками, которые призваны повысить конкурентоспособность страны на мировом рынке. Но технические новинки, и  последние пару столетий это убедительно показали, возникают при определенной степени свободы духа.

А воплощение новинок  в серийное производство невозможно без определенного уровня доверия населения, бизнеса и власти друг к другу.

Джон Као, руководитель Всемирного совета по инновациям Международного экономического форума, вместо лекции про инновации  дал в Москве джазовый концерт. Это, по его мнению,  лучшая демонстрация того, в каких условиях может родиться что-то новое.

Другими словами современное развитие невозможно без вроде бы случайных хаотичных связей по всем направлениям: горизонтали, вертикали и диагонали, без ломки стереотипов, без ломки прошлого, без ломки… культуры, то есть без Свободы.

Важнейшим элементом российской культуры являлась православная вера и церковь. Именно являлась, потому что несколько поколений советских граждан были воспитаны вне этой культуры. В том числе и автор этих строк.

В 90-е годы началось бурное восстановление церквей, стало возможным без последствий посещать службы, а сегодня православие, можно сказать, стало государственной идеологией. Суд над группой PussyRiot это убедительно показал. Плохо это или хорошо. Думаю, что плохо. Потому что решение  принято  и  не на основе «права», и не на букве закона. Будет ли после него рост доверия к суду и, как следствие, к власти? И, как следствие, к Российской Православной Церкви, якобы на защиту которой встала власть? Думаю, что это ни что иное, как еще один удар по доверию, прежде всего, думающей части  населения к власти.

И воцерковление идет у нас с некоторым перекосом. Действительно, строится церквей очень много, но лишь небольшая часть из них строиться вскладчину общиной будущих прихожан. Согласитесь, что человек несет копеечку на строительство церкви, когда духовно созрел, когда у него возникла ценность этой траты. А если церковь построена, а община деньги не вносила, то количеств воцерковленных вряд ли вырастет.

Сегодня можно с уверенностью сказать, что «как бы православием» пропитаны властные московские коридоры  и административные коридоры некоторых субъектов федерации. Насколько коридоры при этом пропитаны духовностью судить сложно, но с уверенностью можно сказать, что шаг за шагом, вакуум идеологии  нашей ведущей партии «Единая Россия» заполняется в этих коридорах вроде бы  православной этикой,… мифологией,… идеологией,… ритуальностью,…модой или чем-то еще не совсем понятным. Подобрать подходящее слово очень трудно, потому что процесс еще не закончен, а подставлять вторую щеку для удара пока никто не собирается.

Но что происходит с обычными гражданами? Какая доля их имеет потребность постоянно посещать церковь, молится перед едой, знает молитвы и совершает их ежедневно? Какая доля разбирается в церковных догматах, понимает суть богослужений, переживает ритуалы и духовно, и умственно? Пока ничтожно мала.

При каких условиях эта доля будет увеличиваться? Думаю, что при росте доверия. Может ли быть рост доверия при слиянии церкви с властью, которая делает все, чтобы доверие падало, начиная с одобрения мухляжа на выборах, и заканчивая странными решениями судов? Нет, не может.

Это проблема из проблем. Но и это еще не все. Православная церковь, одна из не многих, если не единственная – кто крайне осторожно относится к изменениям внутрицерковным. И это, на мой взгляд,  очень положительное качество, потому что тем самым церковь трепетно сохраняет, в том числе, и культуру, доставшуюся нам от предков. Я уже не говорю о том, что по пророчествам старцев, малейшее изменение Символа Веры, будет означать запрет на посещение церкви для истинно верующих.

Но здесь возникает самое глубинное противоречие: Православная Церковь, как институт не просто крайне консервативный, но и не изменяемый в принципе, сегодня имеет огромное влияние на государственное управление, что не стимулирует чиновника к модернизации. При этом она крайне мало имеет влияние среди простых граждан, которые пока не склонны доверять ни власти, ни церкви.

Таким образом, у нас нет ни «джазовых» условий для свободного творчества, ни необходимого уровня доверия для воплощения идей в конкретные изделия.

Мало того, ни для кого не секрет, что в госаппарате огромное влияние имеют выходцы из ФСБ-КГБ, которые на профессиональной основе порождают недоверие. Это вообще-то их хлеб, за это им деньги платят и платили во все времена.

Могут ли они в зрелом возрасте измениться и вдруг начать дышать доверием к ближнему? Поверят ли им подопечные граждане и прихожане (среди священников также много выходцев из ФСБ)? Если учесть, что выражение «сегодня ты играешь джаз, а завтра Родину продашь» родилось именно в этой среде, то к «джазу», свободному независимому полету мысли  у нас отношение отрицательное на инстинктивном уровне. И оно не забылось.

Стоит ли удивляться тому, что любой нестандартный человек вызывает подозрение, настороженность и, как результат, сигнал обычно в виде письменного доноса.

Кто-то из западных экспертов сказал, что все бурно приветствуют инновации, но до тех пор, пока они их не касаются. И это по житейски понятно, потому что любая инновация - это изменение, затрагивающая кучу заинтересованных сторон.

Недавно у меня состоялась беседа со священником, который действительно является влиятельным духовным пастырем. Беседовали мы на тему стратегического государственного планирования, о проблеме стратегического целеполагания и т.п. вещах. В результате он сказал, что со стратегической целью России лично для него все понятно. Цель звучит так: Святая Русь храни Веру Православную.

Вопрос для меня в данном случае не в том, что с точки зрения современного менеджмента подобная фраза вообще не может быть целью. Вопрос в другом: какой процент граждан будет это понимание разделять? Один – два процента. А что делать с остальными? А ничего не делать, ответил на это священник. Вот как созреют, так и будем с ними работать.

Возможно, он прав, потому что более глубоко понимает духовные законы.

Мне же пока его правота не очевидна.

Поэтому выношу мои размышления на ваш суд. Думаю, что дискуссия на эту тему крайне необходима, так как только в достаточно длительном и спокойном разговоре мы можем нащупать мостики, чтобы проплыть в лучшее будущее между Сциллой и Харибдой, сохраняя традиционную культуру, будучи при этом конкурентоспособными.

Павел Меньшуткин