Межрегиональный интернет-журнал «7x7» Новости, мнения, блоги
  1. Горизонтальная Россия
  2. «Как мы оказались на своей же земле бродячими инородцами?» Отрывок из книги долганской писательницы Ксении Большаковой «И мерзлота тает»

«Как мы оказались на своей же земле бродячими инородцами?» Отрывок из книги долганской писательницы Ксении Большаковой «И мерзлота тает»

Ксения Большакова
Фото из личного архива
Поделитесь с вашими знакомыми в России. Открывается без VPN

Ксения Большакова — второй автор среди долган, пишущий прозу на родном языке. Ее дебютная книга на долганском и русском языках называется «Булуус да ирэр» / «И мерзлота тает». Это флеш-роман, который складывается из 16 самостоятельных новелл о жизни в тундре, оленеводстве, вечной мерзлоте и родном языке — обо всем том, что когда-то для коренного народа Таймыра казалось вечным, но теперь становится конечным. Большакова поднимает проблемы колонизации и ассимиляции, обращаясь к своему народу, представителям других коренных народов и российской общественности. «7х7» публикует отрывки из романа на долганском и русском языках.

 

Бүппэт бүтэр

Муора кимиэкэ эрэ Муораны үөрэтэр коһуун киһи тугунан советскай киинэни өйдөтөр, кимиэкэ эрэ өрдөөк карчылаак нефти оруур үлэни өйдөтөр. Ким эрэ эһэнээгин тээтэлэрэ онно эһэнээгэ Сибирьга улакан онно кыра коммунист тутуутун оңоро кэлбиттэрин кэннэ манна төрөөбүт. Ким эрэ кэргэннэрин туксубат киһилэри көрдүк олокко тулуйбат һирбитигэр ыытан кэспиттэр. Ким эрэ сибиряк диэн бэйэйтин ааттыыр, гини урдуһулара үс һүүсчэ дьыл кэннэ уоттаак болоттоок һирбитин былдьыы кэлбиттэрэ Москва һирин улаатыннараары. Оннук толору Муора киһилэрин иһигэр илэ уруккуттан конон олорор дьоннору аактакка күлэр эрэ көрдүккүн. 

Уһук Муора диэн тылга элбэк туолкуллар. Монголия өттүгэр иччитэк кумак да, Северно-Ледовитай океан диэк төрөөбүт Таймырым каара да аагыллар. Илэ Арктика, булуус һирэ. Ыраактаагылар, советскай онно аныгы кэм тойотторо Муораны баайа бүппэт диэн һанааччылар. Таймыр кыайан аагыллыбат һир аннынаагы баайдаак: нефть, газ, платина, кыһыл көмүс, үрүң көмүс, никель. Ол эрээти бүппэт-бараммат һэп һуок. Улакан итии булууһу түргэн багайытык ириэрэн иһэр. Һири каһар компаниялар һирбит баайын бүтэрэн эрэллэр. Уруккуттан конон олорор дьоннор һүтэн эрэллэр, урдуһуларын көрдүк коммокко, ньууччалары гытта колбоссоллор. Олоро ссивилизассияны эгэлиэктээк этилэрэ, ол кэриэтэ туога да һуок бараган кээспиттэр. 

Таймыр дьонноро ураһа дьиэгэ коноллорун кэмнэрэ ааспыттара. Аны табаһыттар болокторго олороллор. Болок аата кииллэргэ турар көһөр дьиэ. Чарай торго үрдүннэн таба тирии бүрүөлээк онно пырыhыанынан һабыылаак. Мин кэргэним Носкуо үрэк аннытынан олорор аллараагы диэн һакалар. Эбэм үөһээги һакалар ураһа дьиэттэн болокко көспүттэрин өйдүүр. Ол иһигэр аллараагылар агыһуоннаак дьылларга эрэ кыһыӈӈы болоктоммуттара, һайыӈӈы болокко буо мэктиэтин тогуһуоннаак дьылларга эрэ көспүттэрэ. Ыраак муора диэк конор буолан биһиги үөһээгилэртээгэр өркөөннүк һакалыы кэпсэтэн онно табалаак олорбуппут. Аны аллараагылар истэригэр дааганы оголор һакалыы кэпсэтэн бүтэн иһэллэр, көһө һылдьар ыал да бүтэн эрэр. 

1926–1927 дьыллаагы Муоратаагы аагыы диэн Туруханскай экспэдиссийаттан комуллубут каартыска. Фото из архива Туруханской экспедиции Приполярной переписи 1926–1927 годов

Биһиги уруубут барыта Һуопустайга онно Носкуога олороллор. Иньэм кэргэттэрэ, Алеша эһэ онно Маша эбэ, үйэлэрин туркары тыага һылдьыбыттара. Төрөөбүт Урукку Попигайыгар эһэм маӈнайгы табаһыт бригада тойоно этэ. Носкуо райуонын иһигэр үөрдэрэ муӈ улакан этэ. Райуоммут тыатаагылара онно поселак киһилэрэ эһэбин бэрт кылыылааччы этилэрэ. Гини тугунан биэк газетага һуруйааччы этилэрэ, ону гытта «Таймырга кылыылаак олоктоок киһи» ааты туттарбыттара дааганы. Эбэм бэйэтэ Жданихаттан муора диэк турааччы аны һабыллыбыт үөһээги поселакка Новолетовье диэңңэ төрөөбүтэ. Дуйнаага таба эмчитигэр үөрэммитэ, үөрэгин бүтэрбитигэр Носкуо ветстанссиата гинини Попигай тыатыгар үлэлии ыыппыта. Маннык дьылтан дыльга эһэнээгим тыага табалаан олорбуттара. Биэс кыыһы улаатыннарбыттара, олоро уон огону төрөөбүттэрэ. Оголорун кыыс оголоруттан мин маӈнайгы буолбутум. 

Көһөн бүтэр дьыллара мин кыра эрдэнээкпин гытта түбэспиттэрэ. Дьоллоок буолан эбэнээкпин гытта тыатаагы ого оонньууларын да оонньообутум, табалыыр ыараканын да көрбүтүм. Тыа һүрэкпэр искэ киирбитэ. Гини иччилэрбитин, дьоммутун, һирбитин мин испэр бииргэ колбообута. Бу күүс ологум үстүн өйөнөр, алдьана биэрбэт, көмөлөһө һылдьар таньагым.

Вечное и конечное

Север обычно ассоциируется с героическим советским кино про полярников и долгими прибыльными вахтами у нефтяников. Кто-то родился в Сибири, потому что еще его прадедушки и дедушки приехали туда с великими и малыми коммунистическими стройками. Чьи-то семьи были репрессированы и сосланы в наши края как лютые и непригодные для жизни. А кто-то называет себя коренным сибиряком, потому что триста лет назад его предки пришли с огнем и мечом покорять наши земли для приращения государства московского. И в этих миллионах северян совершенно незначимыми статистически становятся исконные коренные народы Севера. 

Крайний Север — понятие растяжимое. К нему относятся и пустынные пески на границе с Монголией, и мой родной Таймыр, снежная пустыня, омываемая Северно-Ледовитым океаном. Самая что ни на есть Арктика, зона вечной мерзлоты. Имперские, советские и нынешние российские власти всегда относились к Северу как к неиссякаемой скважине. Таймыр — это действительно бесчисленные залежи нефти, газа, платины, золота, серебра, никеля. Но нет ничего бесконечного и вечного. Глобальное потепление стремительно подтапливает вечную мерзлоту. Добывающие компании вконец исчерпывают наши недры. А коренные народы угасают отрешенные от традиционного образа жизни, погрязшие в ассимиляции и оставленные на цивилизационном разломе без снабжения. 

Времена, когда коренные на Таймыре жили в чумах, прошли. Сейчас оленеводы кочуют в балках. Балок – это передвижной дом на санных полозьях. Снаружи деревянный óстов покрыт сукном, оленьей шкурой и поверх брезентом. Моя семья из нижних долган, живущих в низовьях реки Хатанга. Бабушка помнит, как верхние долганы первыми стали переселяться из чумов в балки. У нижних зимний балок появился только в восьмидесятые, а летний и вовсе в девяностые. Живя дальше к северу, мы дольше верхних сохраняли и родной язык, и оленеводство. Но уже и среди нижних практически не осталось ни говорящих на долганском детей, ни оленных семей. 

1926–1927 дьыллаагы Муоратаагы аагыы диэн Туруханскай экспэдиссийаттан комуллубут каартыска. Фото из архива Туруханской экспедиции Приполярной переписи 1926–1927 годов

Сейчас все наши родственники живут оседло в поселке Попигай и селе Хатанга. Родители моей мамы, дедушка Алеша и бабушка Маша, всю жизнь провели в тундре. Дедушка был бригадиром первой оленеводческой бригады в родном Старом Попигае. Попигайское стадо было самым крупным в Хатангском районе. Дедушка пользовался большим уважением во всем районе и у кочевых, и у поселковых людей. О нем часто писали в газете и даже наградили его званием «Почетный житель Таймыра». Бабушка родилась в ныне закрытом поселке Новолетовье к северу от Жданихи. В Дудинке она выучилась на ветеринара, а после учебы Хатангская ветстанция направила ее работать в Попигайскую тундру. Так год за годом прошла трудовая тундровая жизнь бабушки и дедушки. Они вырастили пятерых дочерей, которые подарили им десять внуков. Я стала их первой внучкой. 

Последние их кочевые годы как раз пришлись на мое детство. Мне несказанно повезло, что с ними я прожила и детские оленные забавы, и взрослые оленеводческие заботы. Тундра вошла глубоко в мое сердце. Чувство единения с нашими духами, народом и землей взрастила во мне именно тундра. Эта сила — мой долганский посох, который помогает двигаться по жизни, поддерживает меня, не дает сломаться.

Кэммит 

Муос каар үрдүгэр һытар. Маамыт эти аалар. Ксюша диэн тугуту табаһыт Алеша һоһор. Эргиччинниибин, тэбиэлэнэ һатыыбын. Каарга тарбаллыбыт һыңаагым убайар. Дьэ араарыссан баран муоспар һүүрэбин. Убайым маамытын комуйан баран һарылыы-һарылыы кэннибиттэн һүүрэр. Маамыттыыр, мин буо ааһара-ааһара һүүрэбин. Илэ табалар арбагар муостаак, копоолоок, ынтыкаалаак, чорчокóоттоок киһи тугутун туолкулаабакка көрөн тураллар.

1926–1927 дьыллаагы Муоратаагы аагыы диэн Туруханскай экспэдиссийаттан комуллубут каартыска. Фото из архива Туруханской экспедиции Приполярной переписи 1926–1927 годов

Уолаттар балыктыы бараары гыналлар. Биһиги, кыралар, гинилэри гытта барсыакпытын көрдөспүппүт. Барсар буоламмыт эһэм биһиэкэ муң үчүгүөй ньуңууһуту көлүйбүтэ. Үөрэ-үөрэ чаайдыы барабыт. Биһиги мээнэ чаай каһан да иһээччитэ һуокпут. Гаһиэтага буспут дьаргааны уурунабын. Чээлкээ этинэн аньакпын толоробун. Һинньигэс балык оңуога кабыргабар туора турда. Килиэп быһыытын кабан эмис иһин оңуогу гытта ыңырабын. Үөс иһигэр көрүөктэрэ. Эһэм мин таба этин койуу үүккэ уга-уга маннык диэччи. 

Уоллаттар үһүөттэрэ һыргаланан эрэллэр. Биһиги төүрдүөммүт һыргабытыгар олоробут. Һалайар киһибит Уйбáан табалары күрэйинэн кэйэр. Ньуңууһуппут һанаата һуок быһыылаак, костууру уңа диэки тарда-тарда үөргэ иллэ һатыыр. Биир һиргэ эргийэ турабыт. Бу баар дуо муң үчүгүөй ньуңңуһут? Уйбáача табаларга һугаһаан баран өчөһөр табаны ньуңуутуттан тардар. Кайа, того өрөй, тугун каста һытар. 

— Кэлиң бу диэк!
— Арааа да! Туок буолла? 

Биһиги ньуңууһуппут буолтак дьэ! Чаайдыы һытарбытыгар убайдарбыт гинини уларытан кээспиттэр. Табабытын төннөрүөктэрин уоруйактарга һарылыы һатыыбыт. Ол кэриэтэ һытайан күлэллэрин эрэ истэбит. Дьэ һытыак этигит эни! Онуга кыһаллыбаппыт ээ биһиги! Биһиги ол оннугар катуокка барыакпыт! Һуок ээ гини, ол да буоллар катуок оңосторго болокторбут кэннилэригэр бэрт туксар күөл баар. 

Түөрт модьу киһи бэлэммит. Алеша күрдьэктээк, Андрейы гытта Уйбáан панеркалаактар, мин буо илэ уруукалаакпын! Былырыын кукчууну кэтэр этим. Онтум эрбэккэ да һирэ һуок этэ. Чөмүйэтэ һуок пингвиңңэ диэри һылдьар этим. Аны буо уруукаларым улакан киһилии копообор биир өттүтүттэн тигиллибиттэр. 

Катуогу ойуулаан баран барыбыт бэйэбит кырыыбытыттан ыраастыыбыт. Урууканнан каһарбыттан түргэн багайы каар киһигэ диэри буолабын. Алеша кам һылайан баран ыраасталлыбыт һиргэ итэннэ тэрэйэ һытар. Бууспутунан калыйан көрүөккэ. Чорчокóотум баайыытын көннөрөбүн. Атагым кэннитигэр ыйааллар һарыы быаннан атагым аннытын бигэ багайытык баайабын. Чорчокоотум тыһынан тигиллибит. Атак бэйэтэ тыһынан таска, уллуңа буо тирииннэн искэ. Конькилаагар ордук калыйар. Андрейка этэрбэстээк буолан һүүрэн баран тобугунан калыйар. Уйбáача панера үрдүтүгэр быарынан һытан калыйан комуллубут каарга мэньиитинэн кэбэр. Бэйэ-бэйэ үтүөлэһэ-үтүөлэһэ күлэ һытабыт. 

Ыаллар генератары һобуоттаатылар. Бензин һыта һууркка биһигитин ыгырар. Татыы эдьиий дивидини телевизорга колбуур. «Барбыт чаай, бараксан», — ыллыы-ыллыы чокоолорго чаай кутабын. Атын олокко көтөн барабыт. Киинэгэ тугу көллөрүөктэрий билэн олоробут. Икки чааһынан биһиги массыынаннан көтүппүпүт, каллааны тарбыыр дьиэ үрдүтүгэр ыттыбыппыт, толору киһи онно уот иһигэр муммуппут. Маннык одуу һиртэн дьиэбитигэр төннөр кэм кэллэ. Каар эрэ баар һиргэ. 

Өчөһө-өчөһө тыал кэннибиттэн үтэр. Каар эргийэн һытар ыттары төгүрүччү тибэр. Атты-атты һытар табалары буо көмөр. Тыа кап-караңата кыра һуурппутун һаба түһэр. Караңаттан, тымныыттан кыра, ол эрээти бигэ, болокпутугар кистэнэбин. 

Аны мин доготторум онно дьонум туок буолбуттара дүрү? Аныгы һакалар атын багалаактар онно атыңңа кыһаллааллар. Табаһыт үлэтэ кылыыллыбат. Агыйагы төлүүллэрин иһин ким да тыатаагы ологунан олоруон багарбат. Эдэр киһилэр дьиэлээк, һибиэттээк, лаапкылаак, арыччы тардар интернеттээк поселакка каалаллар, дуу гуоракка көһөллөр букатын. Олокторо туокка да наадата һуок, ымыыны да, өйү да көрдөөбөт үлэгэ ааһар, күүстэрин онно дьылларын эрэ кээһэллэр. Эдэр һакалар омуктар көрдүк гуорат дьиэлэргэ конон олороллор, кэргэннэриттэн, дьонноруттан, төрөөбүт тылларыттан, тыаттан ыраак. Һакалыы бэйэлэрин һаныыллар дуо? Оголорун һака көрдүк улаатыннараллар дуо? Ким буруйдаагый? 

Табаны уларыппыт бураннар. Тогуһуоннаак дьылларга совхоз үллэриитэ. Дуу совхоз оңоруута. Барытын калективнай оңоруута, барыта саветскай буолуута, барыбытын ньуучча оңоруута. Арагиимсак буолуута. Дуу барыта былыргыттан. Багар буруйа һуоктар бэйэбит оннугар биһиги дьолбутун оңоро һатааччы киһилэр: оголору интернакка ылааччылар, кэргэннээк көс оннугар табаһыт бригадалары оңорооччулар, дойдубут һир баайдарын ыла биэримээччилэр. Багар буруйдаактар тиэрэ-таары биһигитин таңаралааччылар, иччилэргэ эрэнэрбитин атагастааччылар, тириилэри онно атын Сибирь баайын балыйан уорааччылар. Кайдак бэйэбит һирбитигэр мэнээк омуктар, улакан дьоңңо баттаппыт кыра дьон, государстваттан көрдүүр эрэ илиилээктэр буолбуппутуй? 

Һуопустай диэн төрөөбүт поселагым биир ааттаак үрэккэ турар, бу эбэ Һуопустай кратерыгар диэри тиийэр. Бу һулус түспүт һириттэн алмаз һамыыра буолбута. Ол эрээти һакалар ол иһин баайбатактара, гинилэр оннугар һирбит баайын былдьаһар киһилэр баайан-тотон олорбуттара. Дьадаңытык, иэстэн иэскэ олоробут. Урут атыылааччылар иэс кинигэлэри тутар этилэрэ, аны буо поселактарга лаапкыны тутар киһилэр иэс ылбыт аһы иэс тетраткага һуруйаллар. Табалар эрэ каалбыттар һакаларга. Ол иһигэр үөһээгилэр агыһуоннаак дьылларга табалаан бүппүттэрэ. Аллараагылар буо һугастыы Анабарга олорор табаһыттарга табаларын атыылыыллар дуу, һапсиэм эттээн кээһэллэр дуу. Инни диэк кэмңэ олоктоокпут дуо? Дуу түргэн багайы ааһар аныгы күннэри гытта тыа ыраагыгар уулар былыргы эрэ каалбыт?

Миг 

Рога валяются на снегу. Маут впивается в тело. Пастух Алеша волоком тащит олененка Ксюшу. Я верчусь и брыкаюсь. Расцарапанные снегом щеки так и горят. Наконец, я выбираюсь из пут и бегу к своим рогам. Брат собирает маут и с гиканьем гонится за мной. Он закидывает петлю, но я уворачиваюсь от его броска. Олени с недоумением смотрят на человечьего олененка с увесистыми рогами в оленьей шубке, шапке и чорчокóотах.

Парни собрались на подледную рыбалку. Мы, ребята помладше, напросились с ними. По такому случаю дедушка запряг нам лучшего передового из домашнего стада. Довольные идем чаевать. Пустой чай мы никогда не пьем. Выкладываю на газетку жареного хариуса. Набиваю рот белым нежным мясом. Тоненькая рыбья иголка впивается в горло. Хватаю кусок хлеба и глотаю мякиш вместе с косточкой. В желудке разберутся. Так говорит дедушка, когда макает вареную оленину в сгущенку. 

Парни на трех упряжках выезжают со стойбища. Мы вчетвером забираемся в нарты. Наш каюр Уйбáан тыкает хореем оленей в зад. Но передовой не в настроении, все время уходит вправо и уводит своего напарника к стаду. Кружим на одном месте. И это называется лучший передовой! Уйбáача подходит к оленям, тянет упрямца за уздечку. Непонятно, что он там возится. 

— Идите сюда!
— Арааа да! Ну, чего еще. 

Да это же не наш передовой! Старшие подменили его, пока мы чаевали! Кричим вслед этим ворюгам, чтобы вернули нашего оленя. Но до нас докатывается только наглый хохот. Ну и пожалуйста! Ну и не больно надо! Мы зато пойдем на каток! Правда у нас его нет, но за нашими балками есть очень подходящее для этого дела озеро. 

Наша крутая четверка во всеоружии. У Алеши лопата, у Андрея и Уйбáана фанерки, а у меня… настоящие рукавицы! В прошлом году я носила шубку со сплошным рукавом без прорези для рук. И даже без кармашка для большого пальца. Ходила как беспалый пингвинчик. А теперь рукавицы пришиты с одного края как у взрослых. 

Мы намечаем квадрат, и каждый со своего угла начинает расчищать каток. Орудуя рукавицами, я быстро превращаюсь в снеговика. Обессилевший Алеша развалился на расчищенной половине. Пора опробовать лед. Поправляю обвязку на чорчокóотах. Крепко обматываю щиколотку висящими сзади ровдужными шнурками. Чорчокóоты сшиты из камуса. Сама обувь мехом наружу, а подошва мехом вовнутрь. Скользят лучше любых коньков. Андрейка разгоняется и прокатывается на меховых коленях высоченных этэрбэсов. Уйбаача падает животом на фанерку и врезается головой в снежный борт. Мы роняем друг к друга и смеемся.

Соседи запускают генератор. Запах бензина зовет нас на стойбище. Тетя Татыы подключает DVD-проигрыватель к телевизору. «Крепкий чай, дорогой», — напеваю я, наполняя кружки. Мы переносимся в другую жизнь. И ничего, что фильм мы знаем уже наизусть. За два часа мы успеваем погонять на тачках, залезть на крышу небоскреба, затеряться в море людей и огней. И вот приходится возвращаться из этого невероятного мира домой. Туда, где один только снег.

Порывистый ветер настойчиво толкает меня в спину. Заверть закручивает снег вокруг свернувшихся рогаликом собак. Лежащих вплотную оленей заметает поземкой. Густая темень тундры сдавливает наше крошечное стойбище. Я спасаюсь от темноты и холода в нашем маленьком, но прочном балке.

Что теперь с моими друзьями и моим народом? Современная жизнь изменила ценности и потребности долган. Труд оленеводов обесценен. А за гроши мало кто готов терпеть тяготы тундренной жизни. Молодежь или остается жить в поселке, где есть дом, свет, магазин, какой-никакой интернет, или вовсе перебирается в город. Их жизнь проходит в бессмысленной работе, которая не требует ни навыков, ни знаний, только отнимает силы и годы. Молодые долганы живут в квартирах жизнью обычных россиян вдалеке от семьи, соплеменников, родного языка и тундры. Продолжают ли они чувствовать себя долганами? Растят ли они долганами своих детей? И кто в этом виноват? 

Бураны, заменившие оленей. Распай совхозов в девяностые. Или, наоборот, создание совхозов. Коллективизация, советизация, русификация. Алкоголизация. Или, может быть, все намного глубже. Может быть, виноваты не те люди, которые пытались строить за нас нашу жизнь: забирать детей в интернаты, создавать оленеводческие бригады вместо семейного кочевья, вводить промысловые квоты на наши природные богатства. Может быть, виноваты те, кто крестили нас направо и налево, отменяли нашу веру в духов-хранителей, обдирали нас на шкуры и другие «дары» Сибири. Как мы оказались на своей же земле бродячими инородцами, меньшинствами, государственными иждивенцами? 

Мой родной поселок Попигай стоит на одноименной реке, ведущей к Попигайскому кратеру. Из этой «звездной раны» в результате падения метеорита брызнул алмазный дождь. Но он окропил головы не долган, а дельцов, делящих недры нашей земли. Мы живем в нищете и долгах. С той разницей лишь, что раньше долговые книги держали купцы, а теперь долги за продукты записывают в долговую тетрадь хозяева поселковых магазинов. Последнее, что оставалось у долган, — олени. У верхних оленеводство сошло на нет еще в восьмидесятые. Нижние продают стада оленеводам в соседний Анабарский улус в Якутию или вовсе забивают оленей на мясо. Есть ли у нас будущее? Или только мимолетное настоящее и тающее в тундренных далях прошлое?

Материалы по теме
Комментарии (0)
Мы решили временно отключить возможность комментариев на нашем сайте.
Стать блогером
Свежие материалы
Рубрики по теме
Коренные народыКультураОбществоОткрытия