После начала военной спецоперации в Украине бюджетники из разных регионов России приняли участие в акциях, флешмобах и автопробегах в поддержку российский армии. Те, кто выступает против нее, практически не высказывает свое мнение публично — люди боятся потерять работу. Что они думают о военной спецоперации и своем будущем, они на условиях анонимности рассказали «7х7».
«Мы в 90-е жили. И сейчас проживем»
Сергей, учитель математики из Петрозаводска:
— Мы с коллегами обсуждаем события в Украине сдержанно. Кто-то дистанцируется от ситуации, а часть — поддерживает. Но мое окружение в недоумении, скажем так. Они не готовы идти на митинг, но происходящее им не нравится. Буквально сегодня в столовой мы обсуждали, как будем жить. Многие говорили, что им пофиг на закрытие западных компаний в России — «Мы в 90-е жили. И сейчас проживем». Они не переживают о закрытии границ — «Полетим отдыхать на Байкал».
Госдума приняла несколько новых законов. И получается, что иметь иную точку зрения, которая отличается от государственной, нельзя. Появился страх.
Даже когда в нашу школу прислали конспект урока для детей, на котором учителя должны были рассказать, зачем российские войска туда [в Украину] пошли, у коллег не было общего мнения. Многие не хотели проводить этот урок.
У меня сын в шестом классе, ему этот урок провели буквально на пять минут. При этом он подписан на YouTube-блогеров Qewbite и Ивангайя. Они выступили против спецоперации. И сын спрашивает у меня: «Почему мне в школе говорят, что это здорово и замечательно, а Qewbite говорит о том, что эта полная фигня».
Я боюсь. Я вижу, как растут цены, а зарплата — нет. Я бы хотел, чтобы мои дети жили в открытом мире, чтобы их не считали агрессорами. Но я не понимаю, как в ближайшее время буду выходить из этой ситуации. Для меня это личная трагедия.
«Я — заложница своей страны»
Ирина, музыкальный работник из Сыктывкара:
— Я боюсь активно показывать свою позицию на работе, потому что так можно очень легко ее потерять. У нас в заведении еще никого не уволили, никого не преследовали. Но мои коллеги и не выступают против войны активно. Кто-то верит [пропаганде], а кто-то боится так же, как и я.
В основном тому, что говорят по телевизору, верят люди старшего поколения, те, кому больше 35 лет. Я сама телевизор восемь лет не смотрю. Когда начинается беседа на тему военной операции, я ухожу, предпочитаю не вступать в эти разговоры, потому что пытаюсь сохранить себя. У них ощущение, что все идет как надо, осталось только перетерпеть. Это выбивает почву из-под моих ног.
Вместе с тем для меня работа является отдушиной. Мне нравится, когда ко мне приходят дети. Это позволяет забыться, хоть и ненадолго. Наше руководство никак не обсуждает с коллективом ситуацию. Не было никаких собраний. Хотя, может быть, это еще наш ждет впереди.
Я очень пессимистично настроена, хотя всю жизнь думала, что я оптимист. Раньше я справлялась с трудностями сама и оставались силы спасать других. Сейчас меня не хватает даже на то, чтобы успокоить себя.
Дальше будет только хуже, в том числе и в финансовом плане. Я стала чаще обращаться к опыту моих родителей, которые потеряли все во время финансового кризиса 1998 года. И меня ждет тоже самое. Я пытаюсь цепляться за лучики, которые, возможно, сама для себя выдумываю. Но я предполагаю, что все будет очень плохо. Я — заложница своей страны.
Я и в страшном сне не могла представить себе, что Россия снова будет танцевать на этих граблях. Возможно это малодушие с учетом проблем беженцев, которые потеряли все, кроме жизни. Вместе с тем коллеги по работе стали внимательнее относиться друг к другу. Они стали добрее.
Фото из архива «7х7»
«Китай нас спасет»
Екатерина, ветеринарный врач из Йошкар-Олы:
— У нас на работе не особо обсуждают военную операцию в Украине. Возможно, это связано с тем, что мы находимся в разных кабинетах: бухгалтерия отдельно, врачи отдельно, ветсанэксперты отдельно. Одна моя коллега выступает против спецоперации, рассказывает об этом постоянно. Остальные скептически воспринимают ее слова — «Операция скоро закончится. Все снова будет хорошо. Китай нас спасет». Эта коллега работает больше 20 лет, не боится никого. А другие коллеги со статусом пониже боятся, поэтому молчат.
Несколько дней назад мою коллегу «прорвало». Она долго плакала на работе: «Только от родителей ушла, начала взрослую жизнь, а тут такое произошло». Я надеюсь, что военные действия не будут разрастаться. У меня муж призывного возраста и трое детей. Все это пугает. Экономика уже проседает. И мы больше боимся не того, что денег будет мало, мы боимся агрессивно настроенного общества.
«Постарайтесь молчать. Лучше сделать так, как будто этой темы нет»
Святослав, учитель истории и обществознания из Кирова:
— У нас школа городская, уровень преподавателей высокий. Когда началась военная операция, то коллектив раскололся. Кто-то не понимал, что происходит, кто-то поддерживал действия военных, а были и люди, выступившие против военной операции. Все объединились в небольшие группы. Наш директор сказала учителям: «Постарайтесь молчать. Лучше сделать так, как будто этой темы нет». Она понимает ситуацию и не хочет терять людей. На фоне всего происходящего эта тема стала табуированной, хотя у нас есть учителя, у кого родственники с обеих сторон.
[Дети] постоянно спрашивают про события в Украине. Но учителя боятся говорить, а вдруг что-то не то скажешь? А врать никто не хочет.
Когда нам прислали методички, как вести уроки про спецоперацию в Украине, у нас их раскритиковали. Методически они были очень плохо подготовлены. Это не план урока, это скорее пьяный бред. И у нас их никто не стал проводить.
Детям мы рассказываем факты. Я например рассказал про Харьков, очень крупный украинский город, который практически стерт с лица земли. И судя по всему, его будем восстанавливать мы. Я могу сказать детям, что нас ожидают ограничения по работе с системой Windows. И я предлагаю детям сделать выводы самостоятельно.
