Есть представление, что существуют «опасные» люди. Универсальные агрессоры, у которых прямо через глаза просвечивает их черная душа.
Есть представление, что существуют слабые люди. Универсальные жертвы. Они хрупкие и нежные — дунь, и развалятся.
Он — лыс, толст, злобен. У него волосатые руки и тяжелая надбровная дуга. И пахнет от него плохо — потом и дешевым одеколоном. Она — невысокая, непременно худенькая и обязательно блондинка. С очень-очень тонкой кожей, на которой синяк расцветет буйным цветом.
Один парень, которого я знаю, носил сиреневый худи оверсайз, был невысок и довольно худ. Он мудрено говорил, хорошо выглядел и много улыбался. Он носил «Рей Бены», узкие штаны и интересные пины на шопере. Однажды он так ударил свою девушку по почкам, что она попала в реанимацию.
Одна девушка, которую я знаю, держала в страхе весь своей отдел продаж. Она была прямолинейной и яркой, она зарабатывала пять средних российских зарплат в месяц, ездила на большой черной машине и занималась в зале. И почти всегда носила водолазки, потому что ее регулярно душили два года.
И никто не думал, что он на это способен: он ведь так мил и симпатичен. Да и кого он может ударить? Вы его видели? Он же дрыщара каких поискать.
Как ее вообще могли душить — да она же сама глотку кому хочешь перегрызет. Чтобы она и два года такое терпела — да ни в жизнь.
А он бил.
А она терпела.
Его девушка сбежала от него в другую страну. Ее партнер ушел от нее к другой.
Ничего ни у кого на лице не написано. Домашнее насилие этим и страшно: оно не вычисляется. Нет, нельзя на самых-самых первых этапах предсказать, что этот прекрасный молодой человек, который приносит тебе первые ландыши, через полгода сломает тебе челюсть. Нет, сколь угодно сильная и волевая женщина может простить и понять первый раз, второй, третий и так до бесконечности. Нет никакой универсальной механики. Нет защиты. И надбровные дуги ничего не решают.