Человек, лишившийся конечности, испытывает определенный дискомфорт. Зависит это чувство от массы факторов – возраст, качество медицинского вмешательства, степень утраты… Но это все величины, что называется, постоянные. А есть еще и переменные, не менее, а может быть, и более важные – каким образом компенсирована утрата.
Сегодня речь пойдет о протезах. Тема, конечно, чрезвычайно далекая от оптимизма, но не безнадежная. Протезы конечностей человечество умело производить еще в доисторические времена. В средние века – а уж в эпоху ренессанса и подавно – изготовление протезов прекратилось в индустрию. Человечеству дорого обошлась индустриализация, применение пороха и абордажные поединки. Сагу о пиратах сложно представить себе без персонажа на деревянной ноге.
Дальнейшая история довольно долго ничего не добавляла к инструментарию инвалидов. Разве что в начале XX века появились прообразы сегодняшних инвалидных колясок – тележки на роликах, знакомые нам по документальным фильмам из эпохи окончания Второй мировой войны. И только в 90-е годы прошлого века, под давлением общественности, развернувшей лицом к людям с ограниченными возможностями, в этом деле произошла настоящая революция. Инвалидные коляски, подчиняющиеся движениям одного пальца руки; протезы кисти, управляемые импульсами с оставшихся мышц культи; композитные протезы ног, позволяющие человеку участвовать в олимпиаде для полноценных спортсменов. Дальше – больше: квазибиологические массы; трансплантации титановых конструкций, возвращающих движения суставам; приборы, фактически компенсирующие зрение и слух…
Россия в этой системе осталась на периферии. Во-первых, когда в мире шли технологические революции, в нашей стране еще продолжались революции социальные. Во-вторых, когда они закончились, вдруг выяснилось, что с технологиями можно поступать по-разному. Если нет сил и времени разработать их самостоятельно, то можно же их купить. А в середине «сытых нулевых» даже и такой мысли не возникало. Покупать стали сами протезы: прямо на Западе.
После этого даже рупор правительства РФ «Российская газета» стала ставить весьма неприятные вопросы: а почему, собственно, все наши защитники, пострадавшие в боевых операциях в Чечне, Афганистане и других конфликтах, предпочитают обзаводиться импортными протезами? В той статье «засветился» даже Ярославль: «Ребята, прошедшие Афганистан и Чечню, дружно проявляют непатриотизм и предпочитают просить и выбивать себе импортные протезы, чтобы потом жить полноценной жизнью. Они уже знают: если повезло „засветиться“ - например, тебя показали по одному из центральных телеканалов, - тогда совсем хорошо: и депутаты подсуетятся, особенно в предвыборную кампанию, и спонсоры найдутся. „Импортные ноги - это мобильность“, - говорят парни и делают для их приобретения все возможное. И ярославские „афганцы“ и „чеченцы“ с горем пополам все такие протезы себе пробили. А что же местная продукция?»
Местная продукция уступала и уступает зарубежной не только по удобству применения. Сроки ее службы иногда заставляют менять протез еще по ходу гарантии. При этом одно только привыкание к изделию наших, ярославских, мастеров (это тоже звучит в статье РГ) занимает полгода. И это еще счастье, если за полгода удается привыкнуть.
Теперь к делам наших дней. Как известно, правительство Ярославской области обязывает свои подразделения широко представлять свои достижения в социальных сетях. Но социальные сети – не телевизор, там всегда есть возможность нарваться на обратную связь. В ответ на одну из очередных победных реляций сотрудникам департамента здравоохранения был задан весьма любопытный вопрос:
Мой отец в 2021 году перенес коронавирусную инфекцию, которая спровоцировала впоследствии развитие гангрены правой стопы на фоне сахарного диабета II типа. В итоге 21 января 2022 года ему была сделана операция в Некоузской ЦРБ. Папа лишился правой ноги, был выписан домой 9 февраля 2022 года. Сейчас ему очень сложно передвигаться по частному дому. Конечно, костыли и инвалидное кресло сильно бы облегчили нашу жизнь, но папе до сих пор Некоузская ЦРБ не дала направление по форме 088/у-06, чтобы он далее прошел медико-социальную экспертизу. Отказ нам мотивируют тем, что нет специалистов, которые бы могли приехать и засвидетельствовать, что у папы нет ноги! Помогите нам, пожалуйста! Прошло уже два месяца, а сдвигов нет. Участковый врач пос. Октябрь неоднократно звонила в Некоузскую ЦРБ и просила приехать специалистов – все безрезультатно. Непонятно, почему папе не сделали эту справку, когда он лежал в больнице? С уважением, Евгения Пантина (Житкова).
Такая любопытная картина: с одной стороны, мы говорим в том, что современная ортопедия – передний край науки, соперничающий с космическими технологиями. С другой – не можем обеспечить человеку банальные костыли. О том, чтобы получить протез, семья инвалида даже речи не ведет. Потому что понимает: уж если костыли для нашей медицины становятся большой проблемой, то протез стопы… Да его из Октября в Ярославль только мерить ездить замучаешься. Даже при двух здоровых ногах.
И в завершение: рассчитывать на протезы, которые достаточно примерять один раз, ярославцы, как и все россияне, утратившие конечности, не смогут из-за санкций. Придется обходиться тем, что есть. Или тем, чего нет?
Мне очень стыдно за такую организацию работы ярославских властей. Эксперты к Владимиру Александровичу обязательно приедут в ближайшее время.
