«Узница» бывшей конюшни. В нечеловеческих условиях вынуждена доживать свой век коренная жительница Медвежьегорского района Октябрина Ивановна, которой исполнился 81 год. Недавно, как и другие ее сверстники, женщина получила республиканский статус «ребенок войны», однако слезы на ее глазах стали еще горче…
Помните, с каким упоением рассказывали карельские власти про свою заботу о людях старшего поколения, в детстве переживших войну? Как накануне сентябрьских выборов вещали о том, что, прикладывая неимоверные усилия, нашли в бюджете средства на реализацию законопроекта, выражающегося в одноразовой помощи «детям войны» размером в нищенскую 1 тыс. руб.
— «Дети войны - это наши земляки, которые в детские годы наравне со взрослыми делили тяготы военного времени, переживали лишения, потерю близких, а в послевоенное время поднимали страну из руин. Поэтому нам принципиально важно принять закон об установлении этого особого статуса, - комментировал тогда этот законотворческий почин председатель ЗС РК, депутат от Медвежьегорского района Элиссан Шандалович. И, наверно, эти слова тронули многих жителей Карелии, а кто-то им даже поверил...
Выборы прошли, карельский парламент в большинстве своем заполнили все те же лица все той же партии, включая его председателя. А стало ли лучше людям старшего поколения? Один вопиющий пример.
«Подскажите, пожалуйста, куда мне обратиться? Дело вот в чем. У меня есть тетя (мамина сестра) 1940 года рождения. Живет она в бараке 1916 года постройки. Во время войны это была финская конюшня. Я написала заявление в горсовет, и в 2016 году барак этот был признан аварийным.
Потом на двери в файлике повесили объявление, что дом будет расселен к 2022 году, однако осталась в бараке только Октябрина Ивановна – для остальных вопрос с жильем решен.
Там жила многодетная семья (купили квартиру в бараке на маткапитал), им уже предоставили новое жилье. Еще одним, которые давно живут в благоустроенной квартире, но, по словам тетушки, не выписались из барака, выдали деньгами 1 миллион 200 тысяч рублей. Октябрина Ивановна не получила ни-че-го. А ей 81 год. Туалета даже на улице нет, он развалился и не был восстановлен, поэтому ходит в ведро. Моется в тазике… Она инвалид I группы по зрению, в связи с этим тоже по закону ей положено благоустроенное жилье. Относится к "детям войны", однако похоже, что власти о ней забыли», – написала в наш паблик жительница Медвежьегорского района Вера Говорунова.
Племянница ветерана рассказала, что Октябрина Ивановна была самой младшей в семье из семерых детей. Война началась, когда ей было всего восемь месяцев, семью из Медвежьегорского района эвакуировали в Пудож. «Дедушка (ее отец) до войны работал в Челмужах начальником сплавной конторы. Сразу был призван на фронт, служил офицером и погиб в Польше, уже возвращаясь домой. Бабушка была суровая, зато всех детей сохранила…» – сообщила нам женщина.
– После окончания войны приехали в Медвежьегорск, и, так как мама устроилась работать в железнодорожную столовую, дали нам для проживания в этом бараке комнату 20 квадратных метров (при оккупантах здесь размещалась конюшня). Так до сих пор там и проживаю, – говорит Октябрина Ивановна. – Работала в промартели швеей по пошиву рабочей одежды. После закрытия – в типографии фальцовщицей газет. В психоневрологическом интернате на раздаче питания. Общий рабочий стаж 39 лет, ветеран труда. Вышла на пенсию в 58 лет по инвалидности...
Жилищный вопрос ветеран пыталась решить в порядке, который был установлен еще при социализме: женщина состояла в льготной очереди с 1979 года, так как один из ее сыновей являлся инвалидом детства. Сохранился документ, подтверждающий, что ее очередь на 19 ноября 1979 года - №9.
«До сих пор проживаю в нечеловеческих условиях. Спасибо государству за "заботу" о нас», – говорит ветеран.
Очередь на жилье в годы перестройки оказалась «забыта», восстановить ее не удалось – надо было судиться, нанимать дорогостоящего юриста, и не факт, что ветерану удалось бы выиграть процесс с нашим-то бюрократическим крючкотворством…
– Я когда-то с разрешения Октябрины ходила к частному юристу. А потом, видимо, от обиды за всю такую жизнь заплакала и сказала, что на суд она не пойдет, потому что никому ничего не должна, – говорит племянница. – Да и какой суд? Есть решение о расселении барака. Людям выделяют деньги, квартиры. Она там одна осталась.
По словам племянницы, Октябрина Ивановна – не одинока: «У нее было три сына. Старший - инвалид, умер в 30 лет. Средний погиб. Младший сын живет в Петербурге - на лето приезжает и привозит свою семью в Медвежьегорск, живут рядом в другом бараке. Вот уже два года на зиму он забирает маму к себе, боятся одну оставить, а так мы – племянницы – навещаем… Старого человека понять можно – она не хочет никого стеснять и надеется умереть на своей постели».
Барак, который в 2016 году пережил свой 100-летний «юбилей», поделен на две части. Здесь проживало семь семей, сейчас Октябрина Ивановна осталась на своей половине одна, на другой тоже живет женщина. Благодаря требованиям племянницы, которые она отправляла в разные инстанции, недавно подлатали крышу и крыльцо, но туалет отказались делать, сказали, что нужно… делать межевание. Это в списанном-то бараке!
Вера Говорунова со слов сына Октябрины Ивановны сообщила, что какое-то время назад ему звонили из Медвежьегорской мэрии и поинтересовались, согласится ли его мама на вторичное жилье. Согласие было дано – с тех пор от власти ни слуху, ни духу...
Мы узнали, что барак, где проживает «ребенок войны», находится на территории депутата местного совета Яковлевой, которая возглавляет ООО «Школьник» и, скорей всего, не имеет понятия, кто живет в бывших финских конюшнях…
Сегодня Вера Говорунова сообщила, что сходила на прием к прокурору Медвежьегорского района: «Он мне понравился своей деловитостью и заинтересованностью. Взял документы, как ознакомится, распечатает, вернет. Позвонит мне, чтобы съездить к Октябрине Ивановне. Сказал, что я правильно делаю, действуя по всем направлениям и что он не будет перепоручать это дело, а займется сам лично… Посмотрим. Хочется ему поверить…»
Нам тоже очень хочется, чтобы у представителя новой для Карелии категории граждан «дети войны» жизнь изменилась к лучшему. И пусть поскорее высохнут горькие слезы обиды на ее лице…
