Отправил вчера ответ на рукописное письмо, полученное на днях от Ивана Асташина. Теперь письма от него приходят из красноярской ИК-17. Узник уже сидел там раньше; Ваню перевели в эту колонию из норильской ИК-15 - после публикации нашумевшего текста, в котором политзек рассказал об особой бесчеловечности красноярской неволи. Напомню, что Асташину давно угрожали переводом из режимной колонии в Норильске в более неблагополучное место.
Информация ниже о быте в ИК-17 - от мамы Ивана и из его письма мне. К политзаключённому периодически ходит адвокат. Сейчас в ИК-17 не бьют зеков. Норильские дневная и ночная восьмиместные камеры в отряде строгих условий содержания (СУС) сменились на аналогичные в Красноярске. В дневной камере есть телевизор и чайник. Душ - два раза в неделю. Прогулка - полтора часа каждый день (по желанию). В прогулочных двориках установлены турники и брусья, чего не было в Норильске. "В остальном же, как говорится, форма, норма и режим". Отбой в 9 вечера, подъём в 5 утра. Работы в колонии фактически нет - и пусть, лучше Ваня сбережёт себя, не потеряв кисть руки в каком-нибудь агрегате, а материально мы его семье помогаем и поможем. (Напомню, в конце пребывания в ИК-15 Асташина устроили на пилораму.) Деньги личного счёта из Норильска пришли в Красноярск, хотя и не сразу. "Баланда", в отличие от норильской, в Красноярске съедобная. В чаду Краслага можно хоть немного отвлечься: поесть нормальной домашней еды, приобрести вкусного съестного, сделав соответствующий заказ с личного счёта - лишь бы были средства. Книги, которые Иван привёз с собой из ИК-15, ему пришлось в ИК-17 сдать на хранение; он постарается получить к ним доступ, а пока в частности изучает тамошнюю библиотеку. Через интернет-заказ Ване пришло несколько книг - узник прочитает "Краткую историю мысли" Люка Ферри, "Биологию добра и зла" Роберта Сапольски, "Великую Французскую революцию" Петра Кропоткина. С недавнего времени заключённые не могут более оплачивать отправку заказных писем с личного счёта, а только лишь могут клеить имеющиеся при себе марки. Подписку на "Новую" Асташину так и не перевели, но с декабря Иван будет вновь получать газету; кроме того, он попросил родных, чтобы подписали его на ряд общественно-политических изданий. В течение короткого времени Иван имел доступ к деловой прессе. Благодарит Павла Чикова и "Агору": "...они вносят ощутимый вклад в политико-судебный ландшафт страны". По традиции Ваня интересуется, как идут дела у разных бывших и нынешних политзеков.
Асташин отмечает: далеко не со всеми людьми, которые переписывались с политзеком в ИК-15, восстановилась переписка на новом месте. Но Иван попросил меня, чтобы я "не вздумал" призывать людей, чтобы писали ему, так как "времени в сутках и так мало". "ФСИН-Письма", к слову, в той колонии до сих пор нет.
Я воздержусь от отправления крупных посланий в ИК-17: традиционно посылавшиеся Ване большие письма лучше будут впредь писаться "в стол" - вручу их ему уже на свободе, зато гарантированно. Отвечать же человеку буду посланиями не очень большого объёма. В ушедшем Асташину ответе рассказал о вышедших россиянах, об обмене между Москвой и Киевом, о текущих новостях политрепрессий, затронул некоторые другие темы.
По мере того как будет приближаться время выхода Ивана на свободу (сентябрь 2020 года), мы станем более плотно заниматься вопросами помощи человеку в его ресоциализации. В частности будем собирать денежные средства на подъёмные Ивану. Асташину наверняка дадут немало лет административного надзора. После своего освобождения человек продолжит находиться в списке Росфинмониторинга. Недавно фигурантам перечня РФМ запретили быть учредителями и участниками НКО, а Собянин добивается федеральной нормы о том, чтобы отсидевшие по "террористическим" и ряду иных составов были лишены права водить такси и общественный транспорт. Так или иначе я уверен, что Ваня займёт достойное место в вольном социуме, а мы всячески поддержим человека в этом.