Недавно довелось мне поучаствовать в записи новой телевизионной программы.
Этакий пресс-клуб, наш провинциальный ответ телевизионным ток-шоу на Первом-Втором. Попытка определить – есть ли своё лицо у региональной журналистики, а если есть, то какое оно.
В первый ряд устроители усадили «монстров», в число которых неожиданно угодил и я. Лица известные – Белоусов-Азовский-Рудалёв-Морозов… ltd. Типа независимые.
Позицию зависимых представлял Андрей Мурашёв как сотрудник областной администрации. Примиренческая позиция, что, скорее, говорит о личности представителя, чем о политике отношений власти со СМИ в принципе.
Ну, и что мы нового могли сказать друг другу? Всё давно переговорено, точнее, написано, место каждого определено. По большому счёту, все ниши заняты, ибо, как было сказано не раз, СМИ у нас авторитарные, представляют стиль и позицию главных редакторов, остальные сотрудники подравниваются.
Тем не менее, устроители телевизионного действа как могли пытались расшевелить это рукотворное болото. Загодя готовились, сняли уличный опрос – «что есть свобода слова?». И первая же опрошенная представительница старшего поколения (не из простых, в фольклорном наряде) перепутала свободу с сексом из той знаменитой перестроечной передачи – «главное, чтобы был мир во всём мире».
Ну, а мы, профессионалы фиговые, что думаем? Энциклопедии так трактуют это понятие: свобода слова - право человека свободно выражать свои мысли. В настоящее время включает свободу выражения, как в устной, так и в письменной форме (свобода печати и средств массовой информации)...
Тут, конечно, необходима корректировка. Кто-то отстаивает мат как неотъемлемую часть свободы самовыражения на бумаге, экране, сцене… а я без него прекрасно обхожусь (за исключением особого случая – когда об армии пишу). Есть для меня ещё запретные темы, то есть, речь никак не о вседозволенности.
Как и о свободе в абсолюте. Потому что максимум такой свободы, не пересекающейся с соответствующими статьями уголовного кодекса (порнография, призывы к насилию, свержению и пр.) может позволить себе лишь блогер, для которого писанина лишь способ самовыражения и гражданская позиция (что достойно самого большого респекта).
Увы, для нас, тех, кто этим делом кормится, ограничений гораздо больше. Прежде всего, пожелания инвесторов (заказчиков), даже если они идут вразрез с твоими взглядами и убеждениями. Тут один способ для внутренней гармонии – постараться самоубедить себя, что именно этот вопрос не настолько принципиален, чтобы ради него задерживать выплаты по ипотеке.
Тем не менее, все частные СМИ, которые я знаю лично, изо всех сил стараются сохранить хотя 51 % самостоятельности и непредвзятости, и некоторым это удаётся. А успокоить себя очень просто – при советской власти каждый журналист выполнял заказ партии и правительства. Если в его журналистской голове что-то варилось, то он ежеминутно шёл на сделку с собственной совестью, как вариант – свято верил в то, что по-другому и быть не может.
Тот морок закончился в перестройку. О, благословенные времена, когда очереди за свежей прессой были длиннее, чем за полукопчёной колбасой. Ничего, что быстро закончились, зато теперь у студентов журфаков есть выбор, в какое издание идти – в то, что к власти поближе, или в то, где интересней работать.
И вот тут начинается самое интересное. Прошлым летом у нас в редакции работала стажёрка, третьекурсница воронежского журфака прелестница Н. Это было её летнее задание, она местная, а у меня в Воронеже полно друзей, вот за неё и попросили. Дал ей редакционное задание съездить на брифинг, послушать за юбилей «Дервиша». Позже выяснилось, она не знает значения слово «дервиш». Ни восточно-нищенское, ни северно-конвойное. Девочка родилась, жила до совершеннолетия в Архангельске, и толком ничего не знает про караваны с ленд-лизом, а до Пикуля «ещё руки не дошли».
Позвонил друзьям в Воронеж – за что вы, гады, мстите мне так изощрённо? Они успокаивают – что ты, она одна из лучших наших студенток, хоть чем-то интересуется… остальные вообще «здравствуй, дерево!». Засчитал я ей практику, пошёл на конформизм, друзья же просили…
Так вот, в этот раз похожие студенты, как их отрекомендовали – лучшие на журфаке САФУ, сидели у нас за спиной. В количестве, раза в три превышающем «старичков». И веяло от них в наши затылки… равнодушием. Первый же выступавший «от молодёжи» признался, что главная его забота – обезопасить себя в профессиональном смысле. То есть, не нарываться, как Азовский или Прокофьев.
Я на секунду представил себе - меня 20-летнего приглашают вот на такую взрослую тусовку с гарантией, что всё мною сказанное попадёт в эфир. Да я бы… если и не устроил революцию, то порвал бы и Боровика, и Сейфуль-Мулюкова. Просто так, из юношеского куража. Ну, если и не порвал, то спорил до последнего, корил в осторожности и профессиональной небрезгливости. Когда такое делать, как не в двадцать лет?
Но за нашими спинами отмалчивались. Модераторы действа чуть ли не насильно всучили микрофон в руке девули, представившейся главным редактором студенческой газеты. И потёк комсомольский задор:
- Мы пишем о жизни факультета, о планах на будущее, об отдыхе…
- А о ректоре Кудряшовой написать слабО?
- Не слабО. Но только хорошее.
- И о библиотеке за миллиард (в ней и сидели… на всё здание мы одни в субботний день, о чём я и писал на момент скандального строительства)?
- И о библиотеке только хорошее.
Я вспомнил свой первый журналистский эксперимент в 8 классе с фельетоном в школьную стенгазету. Она провисела ровно одну перемену, после чего встал вопрос о моём исключении, а в комсомол приняли буквально в последние дни перед выпускными.
…Как раз миротворец Мурашов задал нам с Азовским вопрос – можно подумать, вы сразу стали писать гениальные вещи? ДА – хором и самонадеянно ответили мы… тот мой фельетон полшколы успело переписать от руки, а другая потом за мной ходила клянчила «дай списать».
Позже я Илье задал вопрос – кто-нибудь из выпускников просился в его ПСЗ на работу? Или просто на стажировку – «научите так писать, чтобы тебя боялись, а ты никого не боялся»? Он не мог припомнить и пары случаев за тринадцать лет.
То есть, за нашей спиной выросло поколение «пресс-релизчиков», для которых личный комфорт и спокойствие, поощрительное потрёпывание по щеке от власти – лучший показатель профессионального мастерства. Ребята, вы опоздали родиться… ваше время кончилось в конце 80-х, надеюсь, что безвозвратно.
Увы, подтверждает мне в частной беседе преподавательница журфака, сегодня в журналистику идут те, кому ума не хватает поступить на технические специальности. И в моё время подобное было… киноведческий факультет ВГИКа был отстойником для тех детей из известных киносемей, кого небо обошло другими талантами. Но в каждом наборе находилось два-три алмаза, что в итоге делали отечественную кинокритику не хуже голливудской.
Увы, за нашими затылками сидела робкая некондиционная глина.
- Вы та молодая шпана, что никогда не сотрёт нас с лица земли, - сказал я им на прощание.
Они даже не обиделись.
А я почему-то расстроился…
P.S. Об эфире передачи, если таковой состоится, непременно сообщу дополнительно.
Леонид Черток
Видимо, такая ситуация с журналистским образованием почти везде