Вакханалия Третьего Рима

Опять какое-то летие Москвы. Опять пляски и разгон туч. Русский мир выходит на площадь сурово оглядев прибрана ли территория таджиками, все ли  хорошо там, в поднебесье.  Таджики поразбежались, в небесах непонятки, знают ведь, что юбилей, чё за херня, где авиаотряд разгонщиков туч?  Где таджики? Где эта вятская и вологодская лимита, чтобы  прыгать в холщовом дранье на площади?

Собиратель земель русских где-то запропал, не до сборищ. Караси помельче пыжатся,  дышат пылью  империи, злобные призраки двадцатого века, плесень на камне русской славы.

Москва торжествует. Красивый, жирный,  умный, но ленивый город, как изгой, вяло празднует какое-то свое  летие, вспоминая жаркие пляски при том, коротконогом губернаторе.

Нам откровенно плевать на это показуху. Мы, вятичи, хабаровчане, киевляне, омичи, харьковчане, одесситы, нижегородцы, мы – русские люди, нет, сейчас уже украинцы и русские, мы смотрим на эту обезумевшую Маскву, как на старую шлюху, укравшую завещание, как на Аллу Пугачеву, удовлетворяющую свою похоть с жеребцом, а нет, это Екатетрина была, вторая.

Кончается время  этого города. Отрицание отрицания.

Было время, когда Москва сплотила всех, кто говорит на русском языке, явив всей Орде Золотой силу пушек и, позднее, силу слова. Слова Пушкина и Высоцкого, силу Тарковского и Михалкова, силу Толстого и Пелевина. Сильна и богата была Московия. Но лень стало ей собирать автомобили убогие на АЗЛК, лень стало подшипники делать, проще оказалось делать деньги. Умножать бумажные финансы, торговать Россией, скупать ее скудь и  продавать. Жить можно, а  улицы и сральни таджики приберут.

Я человек старый. Иногда даже самому страшно, насколько я стар и скудоумен. Самая интересная часть моей жизни  прошла в 70-80-х годах, того еще, лохматого столетия. И в великом противостоянии, для тех, кто помнит, московского Спартака и киевского Динамо, я, почему-то, всегда болел за киевлян. Их футбол был честнее и проще, хотя, конечно и Спартак с Гавриловым и Черенковым был хорош. Но я болел за киевлян.

Прошло много лет, страшный гегелевский закон отрицания отрицания привел нас к необходимости, ради спасения моей страны, нашей России, перенести столицу из Москвы. 

Да, когда-то она собрала русских людей под свое крыло, но мир растет и изменяется, с развитием технологий, с развитием интернета, уже нет необходимости России иметь столицу на западных границах. Россия должна идти в Сибирь. Необходимо создавать новую столицу, в Западной Сибири, это должна быть только административная, пока, столица, чтобы  ворье московское делало выбор – устрицы в «Метрополе» или котлеты в Ханты-Мансийске. Нет, я не за этот город, но где-то около, в западной Сибири должен появиться город Россия.  Город, который примут все, и минчане и киевляне и вятская голытьба и магаданцы, город славянской Надежды.

Рано или поздно смоет в унитаз эту сраную путинскую воровскую шайку. Рано или поздно украинцы и русские снова будут одним народом, и мы снова будем в одной стране, и  будет у нас новая столица, ни Киев, ни Москва, а горд в Западной Сибири.

А я буду также болеть за киевское Динамо.

850 – ЛЕТИЕ   МОСКВЫ

Скорбит весь мир – не стало светлой феи,

Цветы и слезы, слезы и цветы,

Затихло все от Чили до Кореи,

Прощание с принцессой красоты.

Одна она, нажравшись до отвала,

Всегда во всем безудержно права,

Под бред газмановский и пела, и плясала

Юродивая дурочка – Москва.

Купив за деньги солнце и безветрие,

Больную совесть вытолкав взашей,

Оставив на сто первом километре

Ее среди завшивевших бомжей,

Три дня гулял первопрестольный город.

Гремел салют, топтался пьяный сброд,

И небосвод был лазером распорот,

Чтоб каждый, удивясь, разинул рот.

Отец родной коротконого дрыгал

В веселом танце, женщинам по грудь,

Все знают – он не скряга, не сквалыга,

До тысчалетья, жаль, не дотянуть.

А в глухомани багровеют шеи,

Глубинка закипает и ворчит,

Но чем в стране темней и холоднее,

Тем лучше у столицы аппетит.

Все жарче в Третьем Риме топотуха,

Кругом чума на много, много лет,

Безденежье, преступность и разруха,

Безвыходность, бесславье, беспросвет.

В.Рылов     (очень давно)