Министерство культуры VS археологическое наследие Валаама 

На прошлой неделе интернет-журнал «7x7» опубликовал первую часть интервью карельских ученых — археолога Андрея Спиридонова и историка Олега Ярового — о проблемах сохранения памятников исторического, культурного, архитектурного и природного наследия Валаама. Разговор шел о том, что монастырское начальство намеренно мифологизирует монастырскую историю Валаама, игнорирует и отрицает неудобные для него научные факты и замалчивает то, что основателем первого монастыря на острове был преподобный Ефрем Перекомский. Исследователи считают, что нынешнее монастырское начальство не чтит собственно монастырскую историю, от него невозможно ожидать уважения к многочисленным памятникам светской истории уникальной исторической территории и соблюдения светских законов, обязывающих эти памятники сохранять. По их мнению, светские власти, региональные и федеральные, требовать этого от монастыря должны, а они не только не требуют соблюдения законов, но и сами не всегда им следуют. Результат — утрата многих ценных объектов и даже комплексов памятников, например археологического наследия. Об этом — во второй части интервью.


 

На фото 1989 г. над раскопом в центре — Андрей Спиридонов, руководитель археологической экспедиции на Валааме. Из кн. О. Ярового и И. Смирновой «Боги и люди», электронное издание, 2012 г.

 

Во время беседы у меня создалось впечатление, что вся монастырская история и современное состояние дел в монастыре — это один большой миф, который грамотно используется монастырским руководством: чего ни коснись, все какое-то неправильное... Это такая традиция своеобразного использования фактов или просто мифология?

Андрей СПИРИДОНОВ: Есть некое противопоставление: есть церковная традиция, коротко говоря, мифологическая, и есть традиция светская, научно-историческая. В юридическом ключе противопоставление оборачивается проблемой соблюдения церковными институтами светского законодательства. Монастырь — это юридическое лицо, действующее в рамках закона Российской Федерации. Родилась эта тема — «Как исполняется закон?» — из пожара в Зимней гостинице 1 мая 2016 года. После пожара мы встретились с Олегом Аркадьевичем [Яровым] и зачем-то открыли список объектов культурного наследия Карелии, опубликованный на сайте Министерства культуры Карелии. И от того, что увидели по Валааму, зашевелились волосы на голове! После этого я сделал справку для рабочей группы Заксобрания Карелии об объектах археологического наследия, потому что их просто не оказалось в списке Минкульта!

 

Открыли список объектов культурного наследия Карелии, опубликованный на сайте Министерства культуры Карелии. От того, что увидели по Валааму, зашевелились волосы на голове!

 

В этот список входит что? Архитектурное наследие, археологическое наследие?

А. СПИРИДОНОВ: Да, в списке представлено все: археология, архитектура, памятники и так далее. Несмотря на то, что больше четверти века прошло с начала моих раскопок, я сделал справку по выявленным на сегодня объектам археологического наследия на Валааме. Далее, мы взяли на себя труд посмотреть внимательно, что вообще отнесено министерством культуры к выявленным объектам культурного наследия на Валааме. Все это представлено в виде таблиц, Олег расскажет.

Олег ЯРОВОЙ: Археологического наследия Валаама в списке министерства нет!

А. СПИРИДОНОВ: Во-от! Об этом я и говорю! Там фигурирует только один памятник, селище Кууконлахти, выявленное в 1984 году археологом Григорием Александровичем Панкрушевым, завсектором археологии Института языка, литературы и истории тогда еще филиала Академии наук СССР, и внесенное в охранный список в 1994 году.

 

 

Документы раскопок Григория Панкрушева 1984 г., Валаам, Кууконлахти

 

Вы пытались узнать, как так получилось?

А. СПИРИДОНОВ: Да, я пообщался с Министерством культуры Карелии. Задал именно этот вопрос: как же так получилось, что в Валаамском списке вообще нет памятников археологии, выявленных, в том числе мной, и исследованных в конце 1980-х — начале 2000-х годов? По телефону получил грубый ответ: дескать, а вы подавали заявку [на включение объектов в список]? Со времен моих раскопок прошло 30 лет, я, конечно, не помню деталей. Впрочем, могу доказать, что подавал: хотя бы тем, что в том же министерском списке объектов есть памятники, открытые мною в том же 1987 году, только в Медвежьегорском районе Карелии.

Как это объясняют в министерстве?

А. СПИРИДОНОВ: Никак. Я даже сходил в министерство культуры и сказал: надо что-то делать, ведь проводились исследования [археологические раскопки], причем не только я копал на Валааме, там копал ленинградский археолог Пётр Егорович Сорокин из Института истории материальной культуры РАН. Мне сказали в министерстве: пишите нам письмо. Я написал. Вот копия письма министру культуры Алексею Лесонену от 31 октября 2016 года [есть в распоряжении редакции]. Я предложил включить объекты археологического наследия на Валааме в реестр выявленных памятников, а в качестве первоочередной меры включить туда так называемую Центральную усадьбу монастыря (где не только мои раскопы были, но и раскоп Сорокина) в соответствии с Федеральным законом № 73 «Об объектах курного наследия...». Предоставил описание и географические координаты — все, что предусмотрено законом ФЗ-73 и его предшественником, законом «Об охране памятников», действовавшим в советское время. В приложении к письму сделал краткое описание этого памятника археологии, географические координаты, иллюстрации: планы мои и Сорокина, фотографии раскопов и находок. Но я не получил ответа от министерства! Хотя, вообще-то, есть федеральное законодательство о письмах и обращениях граждан, и чиновник был обязан в тридцатидневный срок мне ответить.

 

Маршруты разведок Г.А.Панкрушева, Карельский Филиал АН СССР, 1984 г.

 

«Выявленные находки, вероятно, и являются остатками первоначального монастыря, упоминаемого в сказании», сообщал в 2003 году на валаамской конференции археолог Петр Сорокин.

 

Места раскопок Андрея Спиридонова на Валааме (Центральная усадьба) в 1990 году

 

Фото раскопа № 4, видна кладка — вероятно, часть основания стены старинного монастыря

 

Вы об этом сообщили в прокуратуру? Думаю, после этого вам бы пришел ответ.

А. СПИРИДОНОВ: Я написал руководителю администрации главы республики Анатолию Моисееву [ушедшему со своего поста в апреле 2017 года, после смены губернатора], что я много раз подавал сведения об объектах археологического наследия. Речь идет не только о Валааме, а и о других районах нашей республики, но валаамские памятники так и остаются не включенными в охранные списки! Моисеев дал мне ответ [документ есть в распоряжении редакции], сославшись на данные, запрошенные и полученные им из Минкульта. Если вчитаться — бред... Смысл такой, что мы, органы власти, не исполняем федеральные законы, потому что мы их и раньше, по крайней мере, последние года два, не исполняли... 

 

 

О. ЯРОВОЙ: Самое дикое, что памятники археологии, открытые на Валааме Андреем Михайловичем [Спиридоновым], внесены в Каталог памятников, изданный сектором археологии Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН в 2007 году.

То есть у министерства при желании есть вся необходимая информация об этих объектах?

А. СПИРИДОНОВ: Именно. А все их дальнейшие действия при получении подобного рода информации, обращений расписаны пошагово в статье 16 того самого федерального закона.

Вы так негативно отзываетесь о действиях, точнее бездействии, министерства, — это не только потому, что ваше научное самолюбие ущемляют? Есть реальные проблемы для этого самого археологического наследия? В чем они проявляются?

О. ЯРОВОЙ: Последствия для объектов археологического валаамского наследия, не поставленных на государственную охрану за последние 30 лет, должны быть весьма печальными. Строительные работы и благоустройство территории, которую проводил монастырь, — экскаваторы ведь всю Центральную усадьбу перекапывали, — как теперь оказывается, проводились, во-первых, без установления охранных зон памятника археологии и, во-вторых, без законного контроля со стороны уполномоченного органа, то есть Министерства культуры Карелии, ну и без какой-либо проектной документации. Мы узнали об этом год назад, после пожара, случайно заглянув в список Минкульта. Утраты от 30-летнего варварского разрушения памятников, без сомнения, должны быть огромными: все перекопано на большой площади, то есть фактически уничтожено. И если монастырское начальство может говорить о незнании законов, хотя у них там целая служба юридическая, то министерству ссылаться не на что.

Утраты от 30-летнего варварского разрушения памятников, без сомнения, должны быть огромными: все перекопано на большой площади, то есть фактически уничтожено


А. СПИРИДОНОВ: Перефразируя известную поговорку «Нет человека — нет проблемы»: нет в списках объектов культурного наследия — нет проблемы, и ничего не подлежит охране.

А как должно охраняться? Я помню прекрасно раскоп 1990 года, хотя мне тогда было 9 лет. Вот он на фотографии. И когда я ходил по острову последний раз, вспоминал: вот здесь мы копали, а теперь тут какие-то постройки. Их же не было?

А. СПИРИДОНОВ: Нет, не было.

А теперь там туалет...

А. СПИРИДОНОВ: Вот-вот... Можно с уверенностью предположить, что на этом месте разрушен культурный слой, в том числе средневековый, связанный с первоначальным монастырем. Культурный слой и у меня, и у Сорокина выявлен был в пределах внешнего каре построек на Центральной усадьбе.

 

Раскопки 1990 г.; вокруг раскопа — крестный ход; крайний слева — участник экспедиции Г. Яровой, 9 лет.

 

Что там было найдено конкретно?

А. СПИРИДОНОВ: Большая часть культурных напластований на усадьбе связана с интенсивным каменным строительством конца XVIII — начала XIX века. Под этими поздними напластованиями выявлен культурный слой мощностью до 40 см в депрессиях скалы, который датирован позднесредневековым временем. То есть XV век там гарантирован, XIV век под вопросом. За это я могу ручаться как профессионал.

Я опять же с вопросом от обычного читателя: что в этом ценного и как это должно охраняться? Это как в Риме или Помпеях, только карельского масштаба?

А. СПИРИДОНОВ: Вроде того. Это объект археологического наследия. Дает важные представления о том, что здесь люди в древности делали, как жили, даже кто они, эти люди. Материалы раскопок сохранились. Фотографии находок есть, посмотрите [фото ниже]. А охрана подразумевает прежде всего оповещение собственника и пользователя участка территории об этом факте. В нашем случае — это Валаамский монастырь. Это раз. С момента постановки на учет и включения в реестр — на это отводится 60 дней — любые работы с землей и фундаментами зданий на территории памятника ставятся под контроль уполномоченного правительственного органа. В нашем случае — министерства культуры. Это два. Устанавливаются границы, обозначается охранная зона вокруг памятника. В нашем случае — это территория Центральной усадьбы в пределах внешнего каре. Это три. По мере необходимости строительных работ в органы охраны памятников должна быть представлена на согласование проектная документация, и в этом проекте должен быть раздел по мерам по охране объекта наследия. Это предписано законом.

 

 

Как это на практике работает? И работает ли?

О. ЯРОВОЙ: Действие федерального закона № 73 в прошлом году наглядно демонстрировалось по телевидению в связи со строительством моста в Крым. Там прежде строителей шли археологи, и было открыто много ценных памятников археологии как доисторических, так и нового времени. Часто показывают археологические работы на месте старинных монастырей в Московском Кремле, президент страны осматривает музеефицированные раскопы, а показывает ему все это директор Института археологии РАН академик Николай Макаров.

А. СПИРИДОНОВ: Он, кстати, тоже участвовал (еще младшим научным сотрудником) в нашей Валаамской конференции 1991 года. Везде, даже в самых далеких местах, действует ФЗ-73. Но оказывается, что Валаам — это особая территория, такое Зазеркалье, где законы не действуют, «глушатся»... Или мы просто наблюдаем карельскую культурную политику двойных стандартов?

 

Валаам — это особая территория, такое Зазеркалье, где законы не действуют, «глушатся»... Или мы просто наблюдаем карельскую культурную политику двойных стандартов?

 

Ну вот туалет построили на месте раскопа, это нанесло ущерб?

О. ЯРОВОЙ: Хороший вопрос. Конечно! Ради выгребной ямы выбрали весь культурный слой с предметами и выбросили куда-то. Напомню, что с другой стороны туалета в раскопе открылась каменная кладка. Основание стены старинного монастыря. Можно только представить, что уничтожили строители монастырского туалета.

 

Ради выгребной ямы выбрали весь культурный слой с предметами и выбросили куда-то. Можно только представить, что уничтожили строители монастырского туалета

 

А. СПИРИДОНОВ: Если бы были соблюдены предусмотренные законом процедуры, проект строительства туалета на Центральной усадьбе не мог бы быть согласован Минкультом.

Что-то еще из вероятных потерь можете вспомнить?

О. ЯРОВОЙ: Много и результативно копал Пётр Сорокин, в том числе во внутреннем дворе монастыря, так называемое внутреннее каре. Я присутствовал на его раскопах. Там были найдены исключительно интересные вещи. Где они, что с ними стало, я не знаю. Я помню вскрытые мощные следы пожара, обугленная богослужебная книга, застежка от книги. И много чего еще там было. Но в министерских списках нет ни памятников от Андрея Михайловича, ни от Петра Егоровича Сорокина, ни во внутреннем или внешнем каре, ни в других местах на архипелаге.

 

 

Во внутреннем каре, если я правильно помню, брусчатка аккуратненькая сейчас...

А. СПИРИДОНОВ: Мне известно, что там был снят слой почвы вокруг собора перед настилом брусчатки. Какой, как — этого никто не знает. Поскольку это не было поставлено на охрану, то снимали как хотели. Срыли, вероятно, и средневековый культурный слой.

О. ЯРОВОЙ: Согласно ФЗ-73 «Об объектах культурного наследия...» такое разрушение памятника считается преступлением. Так и записано: «Преступление».

А. СПИРИДОНОВ: Вопрос — чье? Монастырь ничего не нарушил.

О. ЯРОВОЙ: Я говорю о чиновниках, которые не обеспечили законные меры охраны!

А. СПИРИДОНОВ: Это уголовная статья.

О. ЯРОВОЙ: Именно. Это преступление.

А. СПИРИДОНОВ: Да, это есть в уголовном кодексе. Я работал в 1987 и 1990 годах по заявке Валаамского музея-заповедника. Пётр Сорокин в 1989 и 1991 годах копал в рамках работ по восстановлению монастырских объектов по заявке Министерства культуры Карелии. А позиция министерства сегодня: «Вы же не обращались...».

А такая позиция министерства — это от нежелания что-то делать, выполнять закон, или просто лень? Или это какое-то особое отношение к Валааму? Как по-вашему?

О. ЯРОВОЙ: Вот такая странная избирательность: в других районах ставят памятники на учет, а на Валааме не ставят. Наводит на мысль о намеренном сокрытии объектов наследия и непризнании их в качестве памятника. А это, повторюсь, уже преступление.

А. СПИРИДОНОВ: Министерство культуры Карелии теперь вообще не реагирует на мои законные просьбы и требования, хотя федеральный закон обязывает и предписывает совершенно определенные действия.

Моисеев поясняет в письме к вам, что памятники все же были включены в список объектов культурного наследия после вашего обращения.

А. СПИРИДОНОВ: А теперь давайте посмотрим список. В опубликованном на сайте списке памятников объектов так и нет.


В списке объектов культурного наследия на территории Сортавальского поселения действительно значатся только пять памятников археологии. Ни одного памятника, указанного в академическом каталоге и описанного Андреем Спиридоновым в обращении к министру культуры в 2016 году, в списке нет.