Один из моих бывших студентов — ныне успешный и крутецкий юрист — как-то раз меня спросил: мол, Юльевгенна, а ты че это мне в институте не сказала, что у нас в правоприменении такая жопа творится?
Не сказала, потому что на тот момент сама не знала. Прости, Жень)
И мне тоже никто не говорил.
Один из сильных минусов современного образования — отсутствие преподавателей-практиков. Реальных. Земляных. Которые работают вот сейчас, а не работали когда-то давно. Особенно уголовников. Лектор должен рассказать, как должно быть в идеале, о неком праве в сферическом вакууме. Семинарист — о том, как есть на самом деле.
При всем моем уважении, я часто слышу от юристов из других сфер (и неюристов) что-то типа «А что, в России еще есть пытки?!», «Да ла-а-а-адно, быть такого не может», «Да какие нарушения прав, у нас все нормально!».
Не счесть людей, оторванных от реальности.
И ВНЕЗАПНО они иногда обнаруживают, что, оказывается, существуют нищие, бездомные, инвалиды, бесправные, проститутки, маргиналы, избитые студенты, запытанные заключенные, домохозяйки, случайные прохожие. Что тюрьма — это ад на земле. Что пытки есть, и более того — активно применяются. И что нет ни суда, ни правосудия, ни прав. Как правило, обнаруживается это после личного — весьма болезненного — столкновения.
Одна из задач Команды против пыток — говорить о пытках. Прямо и открыто. Чтобы никто не думал, что «у нас все нормально». Чтобы все знали, что позорное явление под названием «пытки» присутствует в России, и в немалых объемах. Чтобы контакт с реальностью был установлен. Потому что только тогда эту самую реальность можно изменить.
