Не все здесь помнят, но 5 мая был День советской печати. Коллеги старой школы поздравляют друг друга. Сегодня почему-то с теплотой вспомнил "Доктора Маргулиса".
Гутен морген
Его длинные тощие ноги в черных сандалиях я помню до сих пор, хотя прошло 40 лет. Живой, непоседливый, смешливый и добрый. Доктором его звали потому, что он успел поучиться в мединституте и вылетел то ли со второго курса, то ли с четвертого. По одной версии - за неуспеваемость, по его же собственной - за то, что в морге на животе одного покойника он нарисовал контуры государства Израиль, а к руке привязал воздушный шарик.
Ну и песня была тогда популярной у Высоцкого про психушку, Канатчикову дачу, где для рифмы фигурировал главврач Маргулис.
Под тенью (сенью) классиков
Так что Изя Маргулис доктором так и не стал, а работал простым корреспондентом отдела информации газеты "Вечерняя Одесса", в которую я попал на производственную практику в 1983 году.
Это была сильная, боевая, зубастая газета, с высоким уровнем осмысления жизни, отменной фельетонной школой. Казалось, по редакции бродили призраки Ильфа и Петрова, ложились тени Зощенко и Катаева. Редактором был опытнейший Борис
Деревянко, писавший под псевдонимом Андрей Ясень. Моими наставниками - любимые читателями Виктор Лошак и Симон Лившин.
Правка и форшмак
Изя Маргулис казался ходячим недоразумением. Он попал в газету только благодаря заслугам мамы - Сары Яковлевны Маргулис, она заведовала в "Вечерке" корректурой, грамотность и чутье имела отменное, правила мэтров, не отказывая себе ни в каких эпитетах в их адрес, и те не обижались. А чего им было обижаться, если Сара Яковлевна состояла при Одесском отделении Союза писателей и правила книги маститых. А еще кормила всю редакцию вкуснейшим форшмаком и фаршированной рыбой. А еще писала хлесткие сатирические и поздравительные стихи в стенгазету.
Излагал не так
А Изя как-то пошел не в маму, писал неважно, мысли путались и бегали, логика терялась. Сам Маргулис говорил так: "Я не пишу, я излагаю". Родись лет на двадцать позже, стал бы отменным блогером или колумнистом, но в советское время в отделе информации "излагать" так, как излагал Изя, было не к месту и не ко времени...
Как говорил про его тексты Изин начальник: "Сел посрать у третьей березки". Я напрягался, пытаясь понять глубину фразы, но так ничего и не понимал. Ясно было, что ничего хорошего об Изе там не было. Он постоянно висел на черной доске.
В одесской "Вечерке" отмечали не только лучшие материалы, но и худшие. Изя не обижался, ему все было по барабану.
Что у Изи получалось, так это заголовки. Что-то крутилось в его кучерявой голове, какие-то особые флюиды, но заголовки у него выходили такие же вкусные, как мамин форшмак.
Легли и встали
Помню, как его послали осветить милицейский рейд по одесским проституткам. Они бродили по Дерибасовской, кучно встречали корабли в порту, да и на Гегеля, и на Гоголя, и на пятой улице Большого фонтана их было немало. С ними изображали борьбу, с них кормились, но победить было невозможно. Легендарная и самая дорогая одесская б... Ася Леденец, как шутили одесситы, могла раскочегарить и Дюка Ришелье.
Изя сходил и написал репортаж под заголовком "Легли, а потом встали".
- Изя, какого хрена?! - Кричал его завотделом. - Кто лег и почему встал?
- Легли проститутки. С клиентом. А потом они встали. На путь исправления. Тут глубокий смысл.
- Иди на хрен со своим смыслом! Никто никуда не встал! Их замели, а потом выпустят, и они снова вернутся на Дерибасовскую! - Кричал шеф, глотал холодный, крепкий чай и, ломая карандаш, зачеркивал заголовок. Придумывал свой, но это была какая-то бледная тень он Изиного полета.
Глазное дно
Помню еще один его классный заголовок, который он подарил Симону Лившину. Тот вынашивал фельетон про финансовые злоупотребления в офтальмологической клинике и моральную нечистоплотность его врачей, а заг не выходил. "Глазное дно" - слету предложил Изя, узнав суть материала. С того момента Симон по-новому взглянул на Изю. Зощенко и Катаеву изины заголовки наверняка бы тоже понравились.
"Не возвращать"
А Изю волновало лишь одно - грибок на левой ноге, красное вино с бычками и исполнитель рэгги Боб Марли, от которого он был без ума и тратил на контрабандные пластинки все деньги.
И всем занимал до получки, кто попросит. Некоторые не возвращали, но он был не в обиде. Когда мне не хватало на обратный билет до Москвы, он дал десятку и сказал не возвращать. Я выслал. Пришел обратный перевод с изиной припиской: "Я же сказал - не возвращать".
А потом он влюбился и уволился из газеты. Но это уже было после моей практики, и информация из третьих рук. Женился, пожили год, развелись, жена гуляла и пила.Развелись. Дочь-инвалида взял на воспитание Изя.
Работал где придется
А в начале 1990-х с дочерью и мамой "доктор Маргулис" уехал в Израиль.
Потом
Сильно позже, в 1997 году редактора Бориса Деревянко убьют по дороге на работу. Накануне он напечатает в "Вечерке" свою последнюю авторскую колонку с мыслями о любви. Его убийце дадут пожизненное (отсидит 15), а именем редактора назовут площадь в Одессе.
Симон Лившин станет писателем и уедет в Америку. А Виктор Лошак поработает главредом легендарного "Огонька", а потом - директором по стратегии "Коммерсанта".
Но из всей когорты одесской "Вечерки" я с особым теплом вспоминаю доброго, веселого и безбашенного Изю Маргулиса.
Кстати, маргулис на иврите означает жемчуг.
Всех причастных - с праздником.
