«Я морды не бью, когда стихи мои не любят. А он бьет». Режиссер Олег Болдер о своем новом фильме и его герое-поэте

За год до того, как Оксимирон прочитал в своем треке «Калеке ломает двери коллектор», режиссер Олег Болдер снял свой первый полный метр на ту же тему. Кинофильм «Этика долга» — русская драма о современной России как она есть под отличную андеграундную музыку. Актер Дмитрий Дюжев сыграл в этом кинофильме бесплатно, потому что «актеры тоже люди». Олег Болдер это понимает как никто: он сам актер, правда, играет свои роли под фамилией Каменщиков. Совсем недавно он закончил съемки в продолжении кассового сериала «Чикатило», в котором сыграл следователя Эдуарда Липягина.

Сейчас Болдер заканчивает съемки своего второго полнометражного фильма «Поэт», а Каменщиков выступает с музыкальными группами OLEG и «ГАДs» и продолжает служить в «Театр.doc». Все эти Олеги — один человек. С ним я и поговорила о жизни, творчестве и «раздвоении» личности, распивая спиртные напитки после фестивального показа фильма «Этика долга».

«Спасти может только любовь»

— В сентябре ты представлял на кинофестивале «Золотой Феникс» в Смоленске свой первый полнометражный фильм «Этика долга». Реалистичная и по-своему страшная кинокартина о двух коллекторах, которые теряют на своей работе человеческий облик, совершают преступление и затем погибают от рук одного из должников в исполнении Дмитрия Дюжева. Как и почему пришла идея это срежиссировать?

— Сценарист фильма — мой друг Руслан Паушу. Когда я ему сказал: «Я хочу что-то снять», он такой: «У меня есть, естественно». Я ему: «Дай почитаю». Почитал, *** [офигел]. Потому что такой беспросвет. Человека в начале фильма привязывают к рельсам, издалека едет поезд, он пытается выбраться, поезд приближается, и поезд по нему проехал *** [на фиг], и все. Я такой: «Это что, фильм, *** [блин]? А про что фильм?» Такое было ощущение. А потом подумал, помыслил и сделал жанровую штуку — облегчил и внес Джона Леннона, потому что Леннон — это любовь. Для меня этот фильм — это про любовь.

— Леннон — это в смысле композиция «Леннон — это любовь», которая в титрах исполняется?

— Да, фильм посвящается ее автору — мы начали съемки осенью 2020-го, а он чего-то в декабре умер. Была такая группа «Чернусь», андеграудный музыкант Дима Чернусь нескромно ее назвал. Он делал инструменталки и подкидывал мне свои материалы. Эта потрясающая песня Чернуся «Леннон — это любовь», она мне запала, я понял, что это лейтмотив вот этой моей истории в фильме.

Я еще раз говорю, все мои персонажи находятся в такой жопе, в таком тупике, они в такой глупости все повязли, что их спасти может только чудо — любовь, которой они не нашли на этой земле, которая их объединяет на том свете, если он существует. Потому что в идеале Христос должен был в фильме ходить между ними везде и говорить: «Вы что делаете? Остановитесь!» Христос — это было бы в лоб, а Леннон заменяет мне в данном случае Христа. Я не стал Диме говорить, что взял его песню за основу, думал, ему неожиданно приятно будет. Думал, что быстрее будет фильм сниматься, ну и он поторопился что-то умереть, короче. Он очень своеобразный человек был, но достойный того, чтобы ему посвятить фильм.

— Это твоя первая режиссерская киноработа? Знаю, ты снимал клипы для своей группы «OLEГ».

— Полнометражная — да. До этого я снимал короткие метры. И чем *** [халатнее] это делал, тем больше это набирало в YouTube просмотров. У меня есть одна работа, которую мы сняли на шашлыках, — собрались мясо пожарить, заодно и сыграли. Я раньше принципиально делал: один фильм — один день. Потому что ты уважаешь время чужих людей. Я сам и снимал, и сам звук собирал, и сам монтировал. Я, как ты понимаешь, не умею ни одного, ни другого, ни третьего. Выкинул в YouTube, он повисел-повисел, а потом как выстрелил — 5,5 миллиона просмотров. А остальное тоже по полмиллиона. Люди смотрят и пишут теплые слова.

— Но короткий метр — это одно. Другое — полный, он требует бюджета побольше.

— Я тебе скажу, что на короткий метр вообще ничего не тратил. Я, честно говоря, надеялся, что мы быстрее снимем, с кондачка. Потому что с Дюжевым мы быстро сняли. Сколько он дал дней — столько мы и снимали. А остальное — что-то пошло не так...

— Дюжев — актер с именем. Почему он согласился бесплатно сняться в твоем проекте?

— Актеры же люди. И кроме того что люди, они все хотят что-то интересное сыграть на самом деле. Что он, не человек, у него-то нет каких-то амбиций?

Мой дружбан работал в «Губернском театре» у Безрукова, и Безруков подтянул на спектакль Дюжева. Они катались по гастролям и сидели пьяные, общались. И дружбан стал Дюжеву показывать наши короткие метры, и тот *** [прифигел]. И говорит такой: «О, интересно, я бы хотел вот с ним поработать, с этим режиссером». Про меня. И вот когда настало время, я почитал сценарий, узнал его номер телефона. Не стал звонить, зачем пугать человека? Написал эсэмэсочку: «Дима, это Олег Болдер, тот самый. У меня есть предложение, если тебе интересно — отзовись». И он почему-то через полтора месяца вдруг позвонил мне: «Але, это Дима». Мы уже другого актера взяли, тот слетел из-за графика, и вот Дюжев позвонил, все срослось. Чудо!

— «Этику долга» еще показывали и на Московском международном фестивале? Правду говорят, что фильмы после МКФ не имеют андеграундного будущего?

— То, что фильм был на МКФ, вообще никто не знает. Это был фильм-открытие. Не конкурсная программа, а просто, в 12:00 или в 13:00. Пришли также две бабки, читают программку: режиссер Олег Болдер — не знаем такого. Тоже пару бабушек ушло, пару бабушек умерло на фильме. Прошло удачно.

— Первый твой полный метр, будешь еще что-то снимать?

— Однозначно.

— Понравилось?

— Дурацкий какой-то вопрос. Как Маяковский говорил, можешь не писать — не пиши. Можешь не снимать — не снимай. А что еще делать? Я большой лентяй. «Как вы все успеваете: и стихи пишите, и музыку делаете, и снимаете?» А у меня ощущение, что я вообще ничего не делаю. Надо делать что-то свое, ждать у моря погоды я не хочу. Я хочу развиваться как личность. А когда ты развиваешься, люди не могут не замечать. Глаз меняется, надо стареть правильно.

Сейчас написал сценарий, фильм «Поэт». Про охранника-поэта, который избивает тех, кому не нравятся его стихи. Начали снимать, думал, будет короткий метр, а там час — это ни туда ни сюда, надо либо сокращать, либо увеличивать.

— Ты же сам поэт, это фильм о тебе?

— Нет, это фильм о всех рефлексирующих людях.

— И обо мне?

— Ты рефлексирующий? Значит, и ты поэт, который сталкивается с неизбежностью мира. У него душа поет и стремится в небеса, а жизнь, быт, дети. То есть он не профессиональный поэт, он просто охранник в Доме культуры. И он охраняет и параллельно любит стихи. Это его дело. Он детям стихи читает, смешные, они смеются. Подсматривает в щелочку, как репетируют в детском кружке, и после говорит преподавательнице: «Здорово у вас там получается. Слушайте, а чего они у вас два веселых клоуна? Пусть один будет грустный, а другой веселый. Так же интереснее». А директриса ему: «Давайте каждый будет заниматься своим делом, вы охранять, а Светлана Николаевна будет ставить. Если каждый будет заниматься не своим делом, хаос начнется же, правильно?» И вот так ему крылья — бум-бум-бум-бум. И он доводится до отчаянья. Другое дело, он ведет себя не всегда адекватно.

 «Пока тебя по телевизору не увижу — не скажу, что ты актер»

— Как ты вообще пришел в актерскую профессию?

— Я пэтэушник, второгодник. После девятого класса я сказал: «Пусть идет в жопу вся эта школа со своей системой». Бунтарь я. Но такой пассивный бунтарь, не лезу на баррикады, просто ухожу. Из школы ушел работать на завод в Красноярском крае и понял, что до конца жизни я так не хочу. Я с 14 лет на заводе работал, одно дело — я понимал, что поработаю и уйду учиться. А тут я понял, что это навсегда, и испугался. И пошел закончил ПТУ — станочник широкого профиля.

Потом у нас в Красноярске была театральная студия. Она была не типичная, не то, что мы там поработали и ушли, — это был дом, который объединял людей. В 90-х, когда лампочек в подъездах не было, топили плохо, фонари все разбиты, лавочки заплеваны, по вечерам в этой студии горел свет и туда стекались люди. Мы там просто общались, смотрели фильмы. Хочешь — играй на сцене, хочешь — нет. Руководитель студии многих вывел в людей, не только в актеров. Это была полная свобода, только в 90-х такое возможно было, когда преподавали, когда жили. А потом пришел новый век, бумажки, крысы эти канцелярские, они начали править и его тупо выжили из школы.

— Как решил переехать в Москву?

— Все дороги ведут в Москву. После Красноярска я учился в государственной консерватории и работал в ТЮЗе в Саратове. Я там не играл ничего, если бы играл, наверное, были б какие-то мысли не уходить. Москву покорить тяжело. Я просто захотел, сел на поезд и приехал — здравствуй, Москва. И что? Я — никто, меня никто не знает.

— Сложно было начинать актерскую карьеру в столице?

— Если ты тут поступаешь в 17 лет, ты обрастаешь связями, тебя уже знают, а мне 25, я приехал, меня никто не знает. *** [Пофиг] — привет, Москва! Начал в массовке — никто же роль сразу не даст. Вообще моя первая роль — у Тиграна Кеосаяна в «Мужская работа - 2». Он мне все время говорил: «Что у тебя с лицом?» Пугал меня, короче. Это такая первая работа, на несколько съемочных дней. Я родителям сказал: «Я тут снялся, кое-что». Отец пошел и купил все кассеты этого сериала и высматривали, ждали меня.

Помню, у меня друг был в Сибири, я ему говорю: «Я иду в театральный». Он такой: да говно это все, ты не актер, какой ты актер? Говно это все. Я пока тебя по телевизору не увижу — не скажу, что ты актер. Все! А тогда это звучало нереально. Какой телевизор? Это было невозможно.

— Получается, все в жизни возможно?

— Постепенно ты понимаешь, что в этом нет никакой фантастики. Есть только терпение и работа. Я знал, что мои роли меня найдут. Надо чтобы твой внутренний и внешний психотипы сошлись. Просто надо было чуть-чуть не умереть, не спиться. Понимать, как ты чувствуешь психофизику. Не жиреть. Я же был жирным, потом похудел. Не на диетах, а просто понял, что надо, и стал постройнее. Чтобы роли твои нашли тебя, надо просто двигаться.

«Не знаю, понравился бы мне „Чикатило“, если бы я там не снимался»

— В 2022 году выйдет второй сезон сериала Сарика Андреасяна «Чикатило», где ты играешь роль майора Липягина, который ловит Дмитрия Нагиева в роли Чикатило. И режиссера, и первый сезон фильма сильно критиковали. Что ты думаешь об этом всем?

— Собака лает, караван идет. Если критиковать нечего, то тишина и будет. Понимаешь? А ты знаешь, что это коммерчески очень сильный проект? Сериал самый рейтинговый на платформе [транслируется на интернет-платформе Okko]. У Сарика и его брата — у них потрясающая чуйка. Они держат нос по ветру, они на волне, с ними работать одно удовольствие. Сейчас Сарик новый сериал запустил «Рынок шкур», там отличная роль будет, может интереснее «Чикатило», сравнивать глупо, конечно.

Понимаешь, я плохой зритель. Я неблагодарный зритель, мне вообще мало что нравится. Я не знаю, понравился бы мне «Чикатило» или нет, если бы я там не снимался. Но я точно знаю, что с уважением отнесся бы к этой работе. Второй сезон будет лучше. По драматургии, по всему. Меня во втором сезоне чуть подувеличили, наверное, зашел этот персонаж.

— При этом твой герой, следователь Липягин, не гнушался и нарушал закон, чтобы закрыть дело — посадил невиновного. Как ты оцениваешь подобных людей?

— Слушай! Давай-ка честно скажем, положа руку на сердце: он не хотел делать зла, он делал добро, как он считал. Они реально ловили преступника по-настоящему. Конечно, не без какого-то и карьерного роста, а кто? Это система такая. Они все делают свою работу и все делают отчетность, которую просят. А что, сейчас не так, что ли? Он искренне верит, что это его работа такая. Есть ли оправдание ему? Честно говоря, нет. Моего личного. Во втором сезоне — там и человечность есть, чуть не всплакнул.

Как мне сказал один актер, который посмотрел «Чикатило», — ты когда появлялся в кадре, я думал, сейчас говно будет какое-то опять. Я рад, что я вызвал такие эмоции, значит, что-то я сделал правильно в фильме как актер.

— Как работалось с шоуменом Нагиевым?

— Мы с ним работали два дня непосредственно. Я же поймать его не мог, поэтому я с ним не пересекался. Нагиев — это абсолютная ирония, абсолютный профессионал. Такая ирония всегда, никогда вообще не поймешь — серьезный он сейчас или нет, подкалывает. «Конечно, в первый сезон с кондачка вскочил в образок, а здесь поработать надо», — это он про меня. Всегда поддевает, всегда смешно. Я с уважением к нему отношусь.

«А я еще и стишки пишу»

— Ты когда стареньким станешь, будешь режиссером или актером?

— Я еще и музыкант. Я это бросать тоже не собираюсь. И неизвестно, что мне больше нравится, по идее. Музыка очень нравится. Там — работа, а это — отдушина моя такая. Помнишь, как Чехов говорил: «Медицина — это моя жена, а литература — любовница».

— А кто твоя любовница?

— Музыка. А я еще и стишки пишу.

— Сколько тебе было лет, когда ты стихи начал писать?

— Плохие? Плохие — с детства. Как только читать научился.

— Герой твоего нового фильма «Поэт» — это, по сути, и есть Олег Болдер?

— Поэт — это состояние души, а не рифмоплетство.

— А у Олега Болдера и охранника из фильма «Поэт» есть что-то общее?

— Стихи там, которые читаются, это все мои, я их писал не для сценария. 

Я уж не прошу очередной попытки

Я рад тому хотя б, что скоро май.

Возьми мои несостоявшиеся улыбки

Бродягам у метро раздай.

Но я морды не бью, когда стихи мои не любят.

— А он бьет?

— А он бьет, да. Он ревностно относится к своему творчеству. Ему лучше не пить. А мне пофиг. Если кому-то не хватит сральной бумаги в толчке, то я со спокойной душой отдам для подтирания собственные творения.

— А почему в кино снимается Олег Камещиков, а стихи пишет Олег Болдер?

— Это «погонялово», по приколу. Была компьютерная игрушка, «Болдер» называлась. В ней чувак камушки переставлял. И мои друзья из студии, такие отморозки и упыри: «А смешно звучит Болдер, давай кого-нибудь Болдер назовем. О, тебя! Болдер!» Я говорю: «Я не буду Болдером, не приживется». Я был «камень», но, видишь, прижилось. Я не хочу, чтобы Болдер и Каменщиков пересекались. Болдер делает что хочет, то, что хочу я. У Каменщикова нет такой свободы, он зависим от денег, от семей, от детей, им нужны деньги. Болдеру нужны деньги на бухло. Каменщиков, иди, *** [блин], работай! Поэтому Каменщиков пускай работает, а Болдер отдыхает.

— Поэтому режиссер фильма «Этика долга» Олег Болдер? Ты ничего не заработал на фильме? А если будет картина с хорошим гонораром, режиссером будет Олег Каменщиков? 

— Почему, если это будет моя авторская работа, которая мне нравится, режиссер будет Болдер. У Сарика Андреасяна мне нравится, но я там не могу подписаться «Болдер». Пусть там Каменщиков что-то растет, у него тоже рост должен быть. А Болдер разберется...