Первым фильмом, который я посмотрел в советском видеосалоне, был «Терминатор» (1984 г., США). На LXXV заседании Воронежского клуба политологов профессор факультета политологии МГУ Сергей Володенков не пугал нас апокалипсисом и восстанием машин, но его богатый эмпирическими наблюдениями доклад «Цифровая политическая коммуникация в условиях глобальных технологических трансформаций» вызвал много ассоциаций с голливудским фильмом.
Цифровая коммуникация дает техническую возможность учитывать индивидуальные особенности каждого пользователя
Искусственный интеллект (ИИ) изучает наши цифровые следы, анализирует наши потребности и мировосприятие, взаимодействует с нами на нашем языке так, что отличить его от реального собеседника практически невозможно. Для ученых остается загадкой способность ИИ создавать содержательные, смысловые аспекты политической коммуникации. К примеру, компания Майкрософт разработала нейросеть с элементами эмоционального интеллекта Тэй и запустила ее в "Твиттере". Сеть не имела ценностно-смыслового контента, приобретала его в ходе общения с пользователями социальной сети. Через некоторое время Тэй радикализировалась: стала цитировать Гитлера, поддерживала геноцид, отрицала Холокост. Похожая самообучаемая нейросеть в Китае после общения с реальными пользователями начала критиковать действующее руководство страны. Другими словами, нейросети начинают формировать собственные ценности и смыслы. Тысячи псевдореальных пользователей, созданных ИИ, могут влиять на дискуссии и мнение реальных пользователей. Субъект коммуникации приобретает гибридные черты – это одновременно и разработчик, и самообучаемая нейросеть, принимаемая за реального человека.
Более того, возможны не только переписка с «машиной» как с реальным человеком: технологии DeepFake воспроизводят голоса и изображения известных политиков. По сети «гуляют» фейковые выступления королевы Елизаветы, В. Путина, которые транслировали нужные операторам смыслы. Отличить машинный текст, голос от реального теперь невозможно. Потребность в человеке-специалисте для организации коммуникации с пользователями падает.
В Японии и США в процессы принятия политических решений внедряются системы анализа больших данных на основе искусственного интеллекта. Более того, искусственный интеллект будет помогать японцам подбирать партнера для создания семьи. В одной из префектур страны восходящего Солнца в выборах, как реальный кандидат, участвовала нейросеть: отвечала на вопросы избирателей и набрала неплохой результат. Современные технологии голограммы политиков на первый взгляд ничего не меняют: избиратели голосуют за образы политиков, часто лично их не зная. Новые возможности раскрывают политические голограммы для протестных акций, т. к. в правовом поле такие действия остаются неурегулированными.
Огромный материл для анализа оставляют пользователи в цифровом пространстве
Доказано, что 68 лайков пользователя "Фейсбука" позволяют определить цвет кожи пользователя, сексуальную и политическую ориентацию с вероятностью больше 85%. Пользователи из-за невежества сами разглашают свои личностные характеристики. Крупные IT корпорации монетизируют эту информацию, превращаются в самостоятельных политических игроков (концепция «капитализм слежения»), получают доступ к информации в наших головах. Пользователи же попадают в «цифровой изолятор», т. к. корпорации замещают реальность гармоничными для человека образами и событиями. Таргетирование политической рекламы осуществляется не по социальным признакам (возраст, занятость, доход), а точечно, по психотипам. Управление становится невидимым: обыватель «бежит от свободы», желает, чтобы "Гугл" подсказывал, что делать и куда идти.
Профессор СПбГУ Ольга Попова предложила эксперту описать модель поведения индивида, находящегося в информационном концлагере. Общественный деятель Константин Квасов ищет технологии оценки эффективности партиями агитации в сети. По мнению С. Володенкова, цифровизация должна быть разумной и умеренной, сохраняя привычные социальные нормы. Нормальным является стремление государства регламентировать новую реальность: в гармоничной регламентации заинтересованы все стороны. Традиционная политическая партия может стать барьером симулированной политической субъектности.
Технологии не имеют ценностных оснований, но их реализация может нести как позитивные, так и негативные результаты – включилась в беседу профессор ВГУ А. Глухова. Очевидно, что формы политики меняются, необходимо стремится к балансу интересов граждан, государства и корпораций, который возможно достигнуть только посредством диалога. По мнению Сергея Муштенко, политологи неправильно понимают многомерность и фрактальность социальных сетей. Информация просачивается ко всем пользователям, их интересы объединяются, в результате общество переходит в новое состояние.
Как реализовать положительные возможности цифровизации?
Депутат Госдумы Андрей Марков предложил видеть не только угрозы цифровизации (которые ярко описал современный историк Ю. Харари), но и возможности, позитивные эффекты. Что позитивного могут принести цифровые технологии в политическую сферу? Как действовать политическим субъектам, чтобы реализовать положительные возможности цифровизации? Профессор С. Володенков ответил депутату: позитивными являются успехи цифровых партий в Европе, которые успешно адаптируются и работают с потребностями пользователей Интернета. Технологии блокчейн дают возможность контролировать свое голосование и препятствуют краже «голосов». У избирателей появляется возможность контроля деятельности чиновников и депутатов, горизонтальные коммуникации с представителями власти повышают доверие к ним. Модель «экспертной демократии» позволяет агрегировать мнения многих граждан и включать их в государственные решения. Масштабные сервисы предоставляют цифровые технологии, в том числе коммуникационные. Соглашаясь с перечисленными позитивными эффектами, Андрей Марков предложил сфокусировать внимание исследователей и будущих дискуссий Клуба на процессах формирования новой этики поведения в сети. Как должен вести себя человек, чтобы оставаться субъектом политических процессов?
Правильный вопрос, точку пока не ставим.
