Межрегиональный интернет-журнал «7x7» Новости, мнения, блоги
  1. Горизонтальная Россия
  2. Никогда не говори «не могу». Две недели в детском хосписе. Часть 2

Никогда не говори «не могу». Две недели в детском хосписе. Часть 2

Сергей Михневич
Сергей Михневич
Добавить блогера в избранное
Это личный блог. Текст мог быть написан в интересах автора или сторонних лиц. Редакция 7x7 не причастна к его созданию и может не разделять мнение автора. Регистрация блогов на 7x7 открыта для авторов различных взглядов.

Омский журналист Антон Малахевич поработал волонтером в детском хосписе «Дом радужного детства», ухаживая за 30-килограммовым подростком с генетической дистрофией. Курс в учреждении неожиданно повлиял и на неизлечимого мальчика, и на самого корреспондента. О том, как это было, – в этом материале.

- Хи ис Максим. Хи ис… э-э… стронг мен! – говорю.

- Да-да, хорошо! Рад!

Яри Лекихойнен жмет руку Максу. Его познания в русском ограниченны, наши в финском отсутствуют – поэтому разговариваем на ломаном английском. 

«Я – журналист, я прочитаю статью про Максима и хоспис».

«Прочитаете?»

«Нет-нет, извините, напишу».

Яри – миссионер из Финляндии. Когда-то работал в логистике, а сейчас ездит волонтером по тюрьмам, приютам, больницам. К очередной годовщине свадьбы они с женой Марьо устроили себе путешествие в Омск.

Два года назад Валерий Евстигнеев вместе с Раухой-Лилией Бен-Кики, израильско-финским волонтером «Радуги», ездил по финским церквям и рассказывал о том, что в одном сибирском городе строится детский хоспис. А когда стал вопрос о ночлеге, их приютили Яри и Марьо – так и познакомились.

Максу уж очень хочется поговорить с настоящим финном. Как на зло, в голову не приходит нормальных вопросов.

- Спроси… Ну спроси, как ему здесь?

«Вери велл» — что он еще скажет. Говорим с Яри о детях-подопечных, а Макс мучается из-за того, что умудряется знать английский еще хуже, чем я. Вечером он засядет за учебник – попытается за несколько часов выучить язык. Нет, сделать пятилетку в три дня у него, конечно, не получилось. Но дело в том, что все мы по-своему пытались расшевелить Макса и спровоцировать хоть на какое-то действие. А Яри, наверное, стал последней каплей.



Мой любимец – пятилетний Сашка. У него жесткий ДЦП: ручки и ножки как палочки, деформированная грудная клетка… Двигаться самостоятельно почти не может – способен лишь на минимальные движения руками. А вот голова светлая. Очень учтивый, читает наизусть стихи и обижается, если его называют малышом. Взрослый же он, ну как я не понимаю! Обычно у таких детей есть задержки развития, но это не про Александра. С ним можно и порассуждать за жизнь, и покритиковать канареек, которые не попадают в ноты.

Но Сашка не навязывается. Поздороваться – да, это святое. Но заводить светскую беседу с человеком, который не настроен разговаривать или куда-то торопиться, мальчик не будет. Природа не терпит пустоты и стремится компенсировать потерянное – Сашка в свои маленькие годы умеет очень хорошо видеть и слышать. Умеет радоваться – а этого качества часто не хватает и маленьким, и большим. Сашка будет терпеливо ждать на коврике, пока ему подадут укатившуюся машинку. С чем ему повезло – с мамой. У Ольги есть почти взрослые дети, она прошла все этапы материнства… Знаете, с этой парочкой просто хорошо и спокойно.

А вот Макс – он не то чтобы сторонился их, но заметно забивался в раковину. Сашка, конечно, видел эту реакцию, был искренне вежлив и не лез в друзья.

***

Мне кажется, бабушка отпустила нас с легким сердцем. Упаковались в машину, топнули по педали и отправились в кино.

- Так ты скажешь, что за сюрприз? – не унимается Макс.

- Отстань! Сладкий сюрприз!

Парень был в Омске относительно недавно, летом. Поэтому дикими глазами на город не смотрел, но и точно не скучал. Даже позабыл про свой стандартную меланхоличную характеристику: «Ну так, средне». А это что? А зачем? Это же здание – оно ещё не небоскреб? Почему в Омске нет небоскребов?

А я не знаю почему. Сворачиваю к неприметной хрущевке.

- Да что такое, блин. Ты скажешь, куда меня привез, или нет?

К машине подходит девушка, и Макс сразу ее узнает. С Леной, на тот момент сотрудницей «Радуги», они и ездили в Москву на обследования несколько лет назад. Несмотря на 10-летнюю разницу в возрасте, у них сложилась нежная дружба, которая продолжается до сих пор в соцсетях. Другое дело, что Макс не ожидал когда-нибудь снова увидеть Лену.

Она открывает дверь, целует его в щеку. Когда встречались в последний раз, Макс еще мог обнять девушку, а сейчас она вкладывает свои пальцы в его руку. Отхожу от машины, думаю: куда бы смыться минут хотя бы на несколько, чтобы не стоять над душой. Но они зовут: вроде же в кино ехать собирались!

Лена с тех пор кардинально изменила жизнь, но повороты ее биографии Макс знает и так – общаются же. После обмена «ну как ты?» ненадолго возникает неловкость. Оба рады, но кто знает, о чем в этой ситуации говорить?

***

Кинотеатр совершенно не приспособлен для колясочников, поэтому по лестнице поднимаем Макса с охранником. Он берет коляску с одной стороны, я – с другой.

- Сам свою голову держи, надоела, - командую Максу.

С ней во время транспортировки у нас главные неудобства: когда отклоняется от вертикального положения, парень не может ее удержать. Нет, если голова упадет – не оторвется, но тонкая шея хрустнет громко и больно.

Не знаю, то ли нам удалось удержать вертикаль, то ли Макс все-таки заставил мышцы работать, – но поднялись без эксцессов. Наверху молча хлопаю парня по плечу – он сам лучше меня все понял.

А вот в кресле кинозала за два часа, конечно, извертелся – S-образный позвоночник не давал покоя. То есть вертел его я – по инструкциям: левую ногу сейчас давай чуть правее, голову чуть левее... В остальном с Максом в кино просто: знай подкармливай попкорном и подставляй трубочку с пепси. Что касается фильма: «Джуманджи-2» - прямо скажем, не самая потрясающая лента. Но момент, когда депрессующий нытик получает тело почти супермена, – он нам не мог не зайти.



На следующий день Макс довел до слез инструктора в бассейне. На первых же занятиях, ныряя, он снова научился поднимать голову. А вдруг тут поплыл на спине – сам, без поддержки. Дерганые, беспорядочные движения. Инструктор на подхвате. Метр. Другой. Брызги. Третий. Стук головы о стенку бассейна. Вот оно, чудо! Бабушка принимает Макса на руки, инструктор отворачивается и несколько раз смаргивает – никто, кроме меня, этого не видел. Это вам не телами в кино обменяться. Я и про Макса забыл – думал ведь, что сотрудники хосписа даже к таким победам научились относиться проще. Вот тебе и окаменевшие люди.

Отнес победителя в сауну. Сидит, демонстративно болтает ногой. Там же мышц нет!

- Что, герой, веселый? Сейчас будет тебе двойное АФК, - порчу настроение Максу.

Перед поездкой в кино Иван предупредил парня, что прогул придется отрабатывать по полной программе.

- Знаешь, а я его уже не боюсь. Главное — не говорить, что я не могу! Ну и придумал, как его обманывать.

Осознает ли Макс, что, вольно или невольно, у нас всех для него появились свои роли? Вот тебе и кино: я – приятель, психолог – подруга, Евстигнеев – наставник… Но главное: Максу, помимо стимулов, нужен отец. Батя, папка – как угодно его назови. Вот Иван, инструктор АФК, и стал «батей». Пусть на время, пусть в экспресс-режиме. Пусть Макс его ненавидит – вообще не важно. Все эти упражнения и чертов мячик – даже больше не для тела, вот и пошли результаты.

***

Отправляемся на обед.

- Ну-ка, а подкати меня к тому столу.

Толкаю коляску к высокой барной стойке и уже понимаю зачем.

- Помоги руки поставить. Нет, не то. А, если те две подушки – под локти их… Так. Ну-ка, а теперь ложку. Баба, тарелку давай!

- Да ты не сможешь, Максимка, разольешь же все...

- Вот, - Макс уже чавкает. – Сфоткай, покажем кое-кому.

И плевать на то, что парень взял ложку в руки не для себя. Да, хотел показать врагу своему Ивану, что может, – но может же!

В этот момент в столовой были почти все подопечные этого заезда. Естественно, мы уже перезнакомились и прекрасно знали, чего друг от друга ждать. Максу никто не аплодировал – переглянулись, улыбнулись, уткнулись в тарелки, чтобы не сглазить. Бабушка посмотрела на внука секунд с 10 и куда-то ушла плакать.

А Иван на следующий день только подливает масла в огонь. Мельком взглянув на фотографию, бросает что-то вроде: «Нормально» — и начинает занятие. Вот не вражина ли? Напоследок Макс все-таки вызвал ответную реакцию: кинул мячиком в инструктора. Мячик откатился от коляски едва ли на два метра, но Иван улыбнулся. 



Принято говорить, что у людей, которые длительное время проводят с тяжелобольными детьми, меняется взгляд. Это, конечно, красивые слова – но что-то неуловимое все-таки происходит. Самое заметное: я, например, научился относиться к особенным детям так же, как к нормальным. Таскал своего парня туда-обратно, ставил щелбаны, если начинал наглеть. А когда нянчился с неизлечимыми малышами, почему-то не страдал и не тосковал! Дико прозвучит, но мне это даже нравилось – может, потому что делал что-то доброе? Или по-другому воспринимал этих детей и их матерей в этом хосписе? Или они здесь были другими? Как минимум, когда видишь те же семьи дома – становилось страшно. Там непонятно, кому тяжелее – ребенку, который не успел ничем провиниться, которому просто не повезло. Или матери, которая уже забыла о том, кто она такая. А тут почему-то все по-другому. Хосписы бывают разными – но этот, как ни странно, про жизнь.

Благотворительность тоже бывает разной. В провинциальном городе это слово до сих пор чаще ассоциируют с плачущими фотографиями детей на коробках – тех, которые пихают в окна машин на светофорах. Непривычна благотворительность, когда сборы пожертвований идут только через СМИ, интернет, социальные проекты. А хоспис в Подгородке до сих пор путают то с больницей, то с санаторием, то вообще с хостелом.

Я же, как и Макс, на каждом углу переспрашивал: и эти 10 цветных кирпичей на пожертвования? Да, мальчик в 17 году копилку принес. И это фигурное кресло тоже? Да, бабушка с пенсии откладывала. И сложно относиться к этому хоспису не как к новому чуду света. Я разговаривал с директором одного из самых крупных федеральных благотворительных фондов – и тот тоже качал головой: такой проект – это и для Москвы круто.

За неполный год курсы в «Доме радужного детства» прошли 99 детей. Можно было и больше, но месячная себестоимость содержания 15 подопечных и их матерей – примерно 2,5 млн руб. Валерий Евстигнеев признается: в каком-то смысле построить хоспис было даже проще, чем сейчас месяц за месяцем обеспечивать его работу. И правда: на памяти очень много хороших проектов, которые начинались так же славно, а потом сгинули, не пережив болезни роста. Поэтому руководителя «Радуги» сложно застать в Омске: вроде только вернулся из очередной поездки по хосписам Германии — и вот уже уезжает в Китай, приглашать местных медиков. Несколько дней дома — и снова улетает, уже в Москву. Это – навсегда: поток пожертвований нестабилен и капризен, им надо заниматься, холить его и лелеять.

***

- Сказали, в следующем году еще раз позовут. Чтобы красная дорожка мне была! – говорит Макс напоследок.

- Фиг тебе!

В первые дни работы волонтером я думал, что беспомощность – это наиболее унизительное в положении людей, прикованных к коляске. И только под конец стало понятно – нет, не это самое неприятное. Прикипать к каждому случайному человеку только потому, что рядом больше никого не оказалось, – вот это, ребята, унизительно. Я же не обязан любить людей, которые в моей жизни появились просто так. И 15-летний далеко не глупый подросток понимает это лучше меня. Именно поэтому Макс если и не держит дистанцию с людьми, то уж точно не набивается ни к кому в друзья.

Сокращенный двухнедельный курс парня подошел к концу. Над Максом работал весь хоспис, и Макс ответил успехами. Кто сыграл в этом главную роль? Разговоры у камина с Евстигнеевым? Строгий «батя»? Лена из прошлой жизни? Новая обстановка? Бог его знает, да и не важно это, главное – есть результат. Только поставить точку на этом месте при всем желании не получится – парню еще слишком многое предстоит.

- Сейчас его нужно срочно грузить – пока не наступил этап, когда не сможет держать ни вилку, ни ручку, - напоследок напутствовали сотрудники хосписа бабушку. – Заниматься – два раза в день. Ищите возможность посещать бассейн. Надо работать, пока еще есть с чем. Тем более сейчас он стал поживее.

Увидел, ли Макс, что жизнь продолжается? Поверил ли в то, что чудеса случаются? Хочется верить, что да: под конец у парня даже интонации поменялись. Как минимум в предложениях стало больше восклицательных знаков. И я вдруг размечтался: был же Хокинг! А вдруг лет этак через 10 позвонит старенькому Евстигнееву молодой, но чрезвычайно успешный предприниматель Максим Александрович С. Скажет: «Дядь Валера, мы с вами у камина беседовали как-то, не забыли? А давайте мы у вас в хосписе небоскреб построим? Ну что за хоспис без небоскреба?»

Самый простой способ помочь подопечным омского хосписа – отправить СМС на номер 3434 с текстом «РАДУГА 500» (где 500 - любая сумма), то вашу помощь получит детский хоспис «Дом радужного детства». А еще можно просто подписаться на ежемесячные пожертвования на сайте БЦ «Радуга».

Автор: Антон Малахевич

Материалы по теме
Мнение
20 апр 2020
Сергей Михневич
Сергей Михневич
Жизнь как повод для праздника: детский хоспис в Сибири отмечает день рождения
Мнение
17 апр 2020
Сергей Михневич
Сергей Михневич
Никогда не говори «Не могу». Две недели в детском хосписе
Комментарии (0)
Мы решили временно отключить возможность комментариев на нашем сайте.
Стать блогером
Новое в блогах
Рубрики по теме
БлаготворительностьДети
Заполняя эту форму, вы соглашаетесь с Политикой в отношении обработки персональных данных
ПРОДОЛЖАЯ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ САЙТОМ,
ВЫ ПОДТВЕРЖДАЕТЕ, ЧТО ВАМ УЖЕ ИСПОЛНИЛОСЬ 18 ЛЕТ
ПРОДОЛЖАЯ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ САЙТОМ, ВЫ ПОДТВЕРЖДАЕТЕ, ЧТО ВАМ УЖЕ ИСПОЛНИЛОСЬ 18 ЛЕТ
Нам нужна ваша поддержка
Мы хотим и дальше давать голос тем, кто прямо сейчас меняет свои города к лучшему: волонтерам, предпринимателям, активистам. Нас поддерживают благотворители и спонсоры, но гарантировать развитие и независимость могут только деньги читателей.
Ежемесячно
Разово
Сумма
100
200
500
1000
2000
Нажимая на кнопку «Поддержать» вы соглашаетесь с политикой конфиденциальности