Готовы ли мы как народ установить и принять правду о сталинских репрессиях

СЕРИАЛ «В доступе отказать». Серия 1 «Почему взялась за дело?»

Просьбы «просто сходить в суд» я не люблю. Чтобы вести нормальный диалог с судьями и не чувствовать идиоткой, надо разбираться в фактах и нормативной базе. А для этого нужно время.

— Но мы не можем отпустить такого милого дядечку одного в апелляцию. Да, понимаем, что вы не работали в суде первой инстанции. Но может, поможете? — осторожно спросила Ирина в сентябре 2018 из исторического «Мемориала».

Исторический «Мемориал» занимается исследованием советских репрессий. Закрытые архивы, а значит, и невозможность понять, что происходило на самом деле, — особая боль «Мемориала».

Времени, как всегда, не было, но дело Шахета об отказе в доступе к материалам расстрелянного в 1933 году дедушки всколыхнуло давние мысли.

Август 2016, Сараево (Босния и Герцеговина)

С окружающих гор спускался холод. Я закуталась в одеяло на балконе кафе, но ноги мерзли в легких босоножках. В вечернем воздухе перемигивались огни.

Справа сидел Чарльз из Руанды. По виду типичный тутси — под два метра ростом и очень худой.

Чарльз — единственный из семьи, кто остался жив после геноцида. В 1994 году хуту — этническая группа в Руанде — организованно убивали другую этногруппу, которая называется тутси. За три месяца резни хуту убили порядка миллиона тутси. И изнасиловали около 500 тысяч женщин-тутси.

— Почему не убили тебя? — спросила я и подивилась неуклюжести вопроса.

— Не успели. Когда зарезали семью, главарь местных хуту вдруг показал на меня пальцем и сказал: «Не трогайте его. Он будет последним тутси, которого убьем. Пусть наши дети запомнят, как выглядели эти предатели». Так я выжил. А через три месяца в гражданской войне выиграл Патриотический фронт, и геноцид закончился.

Чарльз говорил размеренно и почти без эмоций. Французский, на котором велась беседа, придавал его словам мелодичности и легкости. Со стороны беседа могла показаться светским трепом. Но от услышанного тошнило, в горле стоял противный комок, а в груди ныло.

— За три месяца хуту убили 1/11 страны… Как после этого тутси могли жить рядом с убийцами и насильниками? — переборов комок, спросила я.

— Новое правительство грамотно работало с памятью народа. До геноцида разделение на этнические группы было везде: в паспортах, в школах, на работе. После геноцида правительство отменило разделение на группы. Объединение руандского народа стало национальной идеей и главным политическим нарративом.

Руандцы хотели правды: как так случилось, что за сто дней убили миллион невинных людей. Еще они хотели обнаружить тела убитых родственников, найти и осудить преступников («génocidaires», то есть тех, кто совершил геноцид).

К 2000 году в Руанде ожидали суда 130 тыс. génocidaires. Государственным судам нужно было порядка 200 лет, чтобы переварить такое количество обвиняемых. Поэтому в стране учредили 12 тыс. неформальных, «травяных» судов, которые и разбирали дела палачей. Их суть — докопаться до правды и восстановить мир. Начиная с 2004 года, через эти суды прошло 850 тыс. обвиняемых в геноциде.

Я с изумлением слушала полуторачасовую лекцию об исполинской работе с коллективным сознанием руандского народа. И один вопрос надоедливым комаром звенел в голове. Наш народ тоже пережил ужас сталинских репрессий. Только по официальным данным МВД СССР за период с 1921 по 1954 год было репрессировано по политическим мотивам 3,8 миллиона человек. Из них порядка 700 тыс. расстреляно. Ни в девяностые, ни позже работа по «переживанию» трагедии не велась. Как у нас с исторической памятью о страшных репрессиях? Закрыт ли коллективный гештальт?

***
Когда через два года Ирина из исторического «Мемориала» просила взять дело Шахета в апелляции, я вспомнила разговор в кафе Сараево и поняла: это был мой шанс. Шанс через социально-судебный эксперимент понять, готовы ли мы как народ установить и принять правду о сталинских репрессиях.

И этот эксперимент начинался с дела об архивах.

Серия 3: http://bit.do/eSq39
Серия 4: http://bit.do/eSq3Y

На фото: «травяной» суд в Руанде.

Оригинал