Раздел IX – Заказной, заведомо ложный психический диагноз, как месть преступного командования за правозащитную деятельность. Стр. 91-93.
В заключение настоящего раздела хочу отметить следующее.
В своём последнем информационном сообщении к членам РО ОПСВ РМЭ (исх. № 29 от 22.01.11 г.) я указывал, что
«… лидеры ПП «Справедливая Россия» в РМЭ предложили мне вступить в их ряды…
Я это их предложение принял и в настоящее время являюсь членом ПП «Справедливая Россия».
Согласно ч. 5 ст. 9 Устава ПП «Справедливая Россия» член партии обязан «выполнять решения руководящих, контрольно-ревизионных и иных органов, должностных лиц…».
В то же время, как всем Вам хорошо известно, согласно ч. 2 ст. 5 Устава нашего ОПСВ «Профсоюз в своей деятельности независим от … политических партий .., им не подотчётен и не подконтролен».
Из процитированного следует, что касающиеся меня в настоящее время нормы ч. 5 ст. 9 Устава ПП «Справедливая Россия» и ч. 2 ст. 5 Устава ОПСВ являются взаимоисключающими в том плане, что, будучи членом ПП «Справедливая Россия» и выполняя решения её руководства, я, оставаясь членом ОПСВ, а тем более - председателем РО ОПСВ РМЭ, не смогу обеспечить выполнение требований ч. 2 ст. 5 Устава ОПСВ о независимости ОПСВ от политических партий. В данном случае – от ПП «Справедливая Россия».
На основании изложенного настоящим уведомляю о самоотречении от исполнения обязанностей председателя РО ОПСВ РМЭ и о выходе из ОПСВ.
В связи с этим в соответствии со ст. 40 ОПСВ руководство региональной организацией ОПСВ РМЭ в полном объёме переходит избранному комитету, в состав которого в настоящее время входят 3 человека: Бакиров Р.А., Захарчук А.Г. и Васильев Р.А. Из них единственным ранее избранным на должность заместителя председателя РО ОПСВ РМЭ является Бакиров Р.А.».
Мне известно, что некоторые члены РО ОПСВ РМЭ восприняли это моё решение, как проявление нечестности по отношению к ним, так как они доверили мне руководство нашим Профсоюзом, они верили в меня и надеялись, что я их не брошу.
В связи с этим попробую объяснить ещё раз свою позицию.
Принимая это решение, я руководствовался прежде всего и главным образом заботой о дальнейшей судьбе РО ОПСВ РМЭ.
Фактически все члены Профсоюза согласились с моими доводами относительно того, что при формальном наличии у меня такого тяжёлого психзаболевания у РО ОПСВ РМЭ нет никакой перспективы. А то, что ЦВВК (МО РФ) ВмедА им. С.М. Кирова отменит этот заказной и заведомо ложный диагноз – ещё не факт. А если и отменит, то – не известно, как скоро. Поэтому моё дальнейшее пребывание в должности председателя РО ОПСВ РМЭ, как говорится, смерти подобно. А наша главная цель и задача (в том числе и моя) – чтобы созданный нами Профсоюз жил и работал на благо военнослужащих всей дивизии. Пусть даже и без меня, если так надо для успеха общего дела. А мой уход с должности его председателя даст хоть какой-то, пусть маленький, но ещё один шанс, чтобы «больной был реанимирован». Для меня не так важно то, чтобы до последних дней оставаться в качестве председателя РО ОПСВ РМЭ, как то, чтобы наши общие и очень немалые усилия не пропали даром. По крайней мере, пусть даже не под моим руководством, но если Профсоюз продолжит своё существование, то командование будет знать, что у простых военнослужащих всегда будет оставаться теоретической шанс «показать свои зубы» посредством нашего Профсоюза, если это командование само будет продолжать так же зверствовать. То есть в этом случае хотя бы номинальное наличие Профсоюза, может быть, будет периодически остужать неумеренные амбиции и потуги командования, направленные на систематические и массовые нарушения Ваших прав и интересов. Поэтому если с моим вынужденным уходом у Профсоюза ещё остаётся какой-то шанс на возрождение, то моё председательство до его конца не принесёт ничего продуктивного. И поэтому мой поступок не имеет ничего общего с предательством. Я таким образом всего лишь даю дополнительный, может быть, единственный шанс для того, чтобы начатое нами дело окончательно восторжествовало.
