Весна… Ногти короткие, классический красный, по два кольца на каждой руке… Сейчас можно смотреть на них, пальцы тонкие, но с приглушенно-алым на кончиках даже их бледность выглядит, что будто так и задумано… Вампиры из моды не выходят… Весна…
Лак держится уже шестой день. Всё жду, когда смогу фигурять в стиле Хелены Кристенсен из Wicked Game… Нет, завтра, похоже, на вечеринке никаких модных лохмотьев, а только элегантность… Юбка, как придумал Диор, а еще тельняшка и каблуки.
Да, потому что жаль будет заменить этот безукоризненный красный на какой угодно, как бы не хотелось. «Ты зачем обмакнула руки в банку с краской?» - когда еще братец обращал внимание на мой маникюр? Только на пронзительно-желтый вариант, который аж светился в темноте. Я хотела изобразить на пальцах воспоминание об очередной Азии или Южной Америке. Мы сидели в маленьком аэропорту в ожидании самолета до столицы… впрочем, неважно, какой страны. Мы вдвоем в шортах и майках, молча, и толпа итальянок в длинных юбках и одинаковых шлепках. Сами понимаете, почему оставалось только молчать… Говорили даже яркие ногти на их ногах. Особенно у одной, бирюзово-голубые, они поддакивали её прокуренному контральто. Этот матовый нахальный оттенок трансформировался в моем воспоминании о бугенвиллиях, а, может, олеандрах или рододендронах, «кукурузнике» и выбеленном небе в ядовито-канареечный, который так впечатлил Мишку.
Стащить лак у мамы – священная обязанность каждой маленькой девочки. И гордо отправиться демонстрировать результат подружкам. Тогда и запала фраза, которую бросил кто-то из взрослых: «Музыканты и врачи маникюр не носят!» В виду-то имелись, конечно, цвета на ногтях. Но запало в душу и память, и музыкалка была ненавидима все 8 лет, и выбор, точнее невыбор профессии был предрешен. Хоть из любопытства и проучилась сколько надо. Но… Сокурсница плакала, отрезая огромными хирургическими ножницами прекрасную, абсолютно мною недостижимую длину, чтобы не ругался руководитель практики, а через 3 дня день рождения, и образ не образ теперь…
И ногти были бесцветные, и никто не думал, что можно будет когда-то так разгуляться по палитре не между розовым и красным, а скрестить с белым ультрафиолет. Потом появился бордовый, который почти чёрный, и все непричастные так и говорили: черные ногти…
И средство для успокоения нервов. Если у тебя трясутся руки, ровно ты линию не проведешь. Так что сосредоточилась, девочка, глубоко вдохнула…
Да, как тогда, в аэропорту Тромсё. Ну, кто же знал, что очки зазвенят. Очки, в которых металла два винтика. Вот тебе обыск, и не метало…этимнезнаю уловителем, а в «ручном» режиме представителем противоположного пола. Потом сумки за тобой подхватывают попутчики, а ты теряешься среди цветных бутылочек, потому что не среди же магнитов с лосями теряться и шоколадных батончиков в этом аэропорту.
И вот оно успокоение. На ногтях бледно-розовая скромность, при определенном освещении отливающая салатово-золотистым. А тут последний роскошный угольный изумруд и к нему лиловый и накрасить два через один, а мизинец на правой руке в оба цвета. И ночью гулять по Осло, потом сидеть и пить виски, и смотреть, как на площади стайки сомалийцев сменяют группы пакистанцев, и лишь иногда пробегают высокие блондинки, с лицами, наполовину замотанными шарфами со звездами…
А дома: «Ну, может, и зеленый, но все равно черный, хоть и смотрю внимательно», - рука у глаз, вижу, честно пытается. И ладно…
Ловишь на следующий день единственный за сутки солнечный луч и убеждаешься: нет, действительно зеленый, пусть на мгновение, но я так хочу.
