Необычная школа для обычных детей
Сыктывкарская предпринимательница — об альтернативе госсистеме образования и «расшколивании» детей, родителей и педагогов
Небольшой класс, выключен свет. Дети смотрят на большом экране фильм. 15 человек сидят за партами, один мальчик развалился в углу на пуфике. Так нестандартно, в формате видеоурока, шестиклассники узнают о заповедниках России. В частной сыктывкарской школе семейного типа «Сияние Севера» у детей больше свободы, но и больше ответственности, здесь начинают учиться даже те, кто не смог прижиться в обычной школе. Три года назад, когда школа открылась, чиновники из управления образования не понимали идею ее основательницы Ксении Даранкевич, а теперь сами направляют в «Сияние Севера» желающих. Ксения рассказала «7х7», как ей удалось начать любимое дело, которое объединяет людей со схожими ценностями.
От автора

Максим Поляков
Специальный корреспондент «7×7»
Обычная девятиэтажка в центре города. С торца — неприметная дверь с вывеской «Сияние Севера». Ксения Даранкевич встречает меня на пороге. «Когда мы поняли, что нам надо расширяться, то долго искали помещение. И случайно увидели объявление о сдаче в аренду в этом доме. Тут раньше был банк. Они хотели сдать все сразу, а не отдельные кабинеты».

Школа занимает цокольный этаж. Кабинеты — по 14–16 квадратных метров, площадью как комнаты в типовых квартирах, но больше здесь и не нужно: в классах занимаются максимум по восемь человек. Единственное исключение — столовая, где стоит несколько длинных столов. Здесь просторно. Своей кухни нет, еду каждый день привозит кейтеринговая компания.

По коридору бегают дети, играют в настольный футбол, рисуют на большой доске, которую специально для этого и повесили. Все как на обычной перемене. Но у меня создалось ощущение, что дистанция между учениками и учителями здесь значительно меньше, чем была в моей школе. Дети то и дело подходили к Ксении и другим педагогам, чтобы что-то спросить или рассказать, и делали это открыто, без стеснения, страха, волнения. И учителя говорили с ними, как с друзьями, — без назидания. Необычно. Мне стало интересно, как здесь создается такая атмосфера.

ПО ПУТИ СОПРОТИВЛЕНИЯ

— Моя семья приехала из Таджикистана, когда там начались военные действия. Разваливался Советский Союз. Я мало что помню об этом времени. Запомнила эпизод, как мама прятала нас в подвале. Я видела в маленькое окошко, как по улице идут люди с автоматами, как бабушка на танке приезжает.

В Сыктывкаре меня отдали в обычную школу. Мой папа не любил учиться, и он пообещал, что не будет заставлять нас, — он даже разрешал мне не ходить на уроки. Мне там было скучно, но я ходила, потому что любила учиться. Все домашние задания я делала на перемене, и при этом моя фотография висела на доске почета.

Изначально я хотела стать учителем. У меня было все прекрасно с математикой, и папа сказал: «Экономика, бухгалтерия — это твое. Для девочки это самый лучший вариант». И я поступила на экономический. Я начинала продавцом, потом была старшим продавцом, заведующей магазином. Дальше я работала в бухгалтерии. Благодаря этому я поняла, как работает предприятие. Потом я дошла до министерства экономического развития, была главным специалистом в отделе госпрограмм. Тогда я увидела, как работает государство. Поняла, что государственная система не так эффективна и мне жалко свое время проводить вот так. И в тот момент, когда я это осознала, произошло событие, которое изменило мою жизнь.

ПОИСК СЕБЯ

— Мы узнали, что у сына онкологическое заболевание. Никто никаких гарантий не давал. Это означало, что все, что я делала до этого, заканчивается и начинается новый путь.

Когда мы вышли с сыном из больницы, я не понимала, что делать. На старую работу я выходить не хотела. Ведь если ребенку станет плохо, то я должна остаться дома. Начался поиск новой себя: кто я, что я? И тогда я вспомнила, что мне нравилась математика, это были первые звоночки, что надо идти в образование.
Ксения Даранкевич
— Я решила открыть свой детский центр во многом для своей мамы. Она много лет преподавала математику и занималась репетиторством, ходила по квартирам — а теперь стала ходить в детский центр.

Появились люди, которые привели своих детей. Они сказали: «Нам неважно, какое у вас образование и диплом. Мы видим, что вам это очень нравится». Были моменты, когда детей выносили из центра за руки и за ноги, так они не хотели уходить. Это все придавало сил. И так вокруг меня сформировалась группа родителей, которые нам доверяли. Обо мне узнали в городе, но все это время мой сын ходил в обычную школу.

Я понимала, что там что-то не так. То, что в моем сыне воспитывала классическая школа, шло вразрез с тем, что старалась воспитать в нем я: она перекладывала всю ответственность на меня — «мама все должна». При таком подходе все таланты ребенка растворились. Мне стало страшно.

К этому моменту я изучила различные образовательные программы и курсы. Я не хотела ругать ни государство, ни эту систему образования, которая для моего ребенка не подходила, ни врачей, которые нам не могут помочь. Я решила, что своего ребенка буду учить сама, и забрала его из школы.

Через полтора года сын восстановился психологически, мне стали звонить педагоги из музыкальной школы, хвалить и говорить, что ему нельзя бросать. Значит, все шло правильно. Тогда я задумалась об открытии школы семейного типа.

«СИЯНИЕ СЕВЕРА»

— У меня не было никакого стартового капитала. Все началось с 35 тысяч рублей на моей кредитной карте. Я не думала про деньги в тот момент. Мой интерес был в том, чтобы создать новый формат обучения.

Наша главная цель — воспитать личность. Это человек, который может брать на себя ответственность, быть счастливым, гореть чем-то. Я представляю себе образование в виде треугольника: на его вершине — ребенок, а внизу — педагоги и родители.
— Каждое наше родительское собрание начинается с того, что мы объясняем, что мы не на разных берегах: роль родителей в нашей школе такая же, как роль педагогов и детей.

Мы учимся договариваться, вместе решаем, какой учитель нам нужен, сколько времени он будет проводить с детьми, что дети будут делать самостоятельно, какие предметы они хотят и что мы не можем исключить из программы по закону.

Первый год мы работали на грани. К началу второго года к нам пришло 20 детей. Потом я встретила предпринимательницу Алёну Романову (у нее есть свой развивающий центр для детей), мы стали партнерами и разделили ответственность. В сентябре 2021 года начался третий учебный год, теперь у нас учится 90 детей. В среднем родители платят за обучение 12 тысяч рублей в месяц.

«РАСШКОЛИВАНИЕ»

— В нашей школе мы говорим, что и детей, и учителей надо «расшколивать». Когда они приходят из обычной школы, мы меняем установки. Ребенок сначала теряется, иногда даже расслабляется, потому что думает, что у нас халява, но потом перестраивается. У кого-то на это уходит месяц, а у кого-то — год.

С педагогами такая же история. У нас много хороших учителей с огромным опытом. Они приходят к нам из обычных школ, с хороших должностей. И поначалу они очень сдержанные. Но постепенно начинают кайфовать: они хорошо общаются с детьми, они интересно подают материал, они сами хотят все делать хорошо — и при этом на них никто не давит, никто их не контролирует.

У наших педагогов разный опыт. Есть бывший фотограф, есть писатель-фантаст, который преподает физику и окружающий мир, кто-то работал в торговле.
Внеклассное занятие по игре на гитаре
— Учителя позволяют детям выбрать форму домашнего задания. Некоторым пока сложно писать, тогда они сдают материал устно. У нас есть мальчик, который отлично снимает видеоролики. Он должен был подготовить доклад про водоросли, и в итоге он сделал видеоролик. Я, например, так не умею. Так почему нет? Но когда дойдет дело до аттестации, учитель ему скажет: «К сожалению, в нашем государстве формат контрольных вот такой, и ты должен к нему подготовиться».

Наши педагоги не работают на каникулах. Мы хотим, чтобы учителя тоже отдыхали, при этом они получают зарплату за эти дни.

Сейчас в нашей школе зарплата у учителей средняя по городу или чуть выше, но моя цель — поднять ее до достойного уровня. Я бы хотела, чтобы учителя в Сыктывкаре получали 120 тысяч. Мне обидно, когда девушка-парикмахер может отвезти своих детей в Турцию, а учитель проводит лето на даче.

«НЕСТАНДАРТНАЯ РЕАКЦИЯ»

— В основном к нам приходит четыре категории детей. Первая — это дети с инвалидностью. Им никто не запрещает учиться в обычных школах, но мы все понимаем, что там классы по 30 человек и уделить внимание особенному ребенку очень сложно. У нас им комфортнее. Обычный класс у нас состоит из восьми человек, из них только двое — с особенностями развития.

Вторая категория — это дети-спортсмены. У них очень много соревнований, выездов, тренировок. Мы готовы предоставить им индивидуальные условия — позаниматься после или между тренировками.

Третья категория, как я их называю, — «в доску семейники». Люди говорят: «Мы не хотим в обычную школу. Мы хотим сами выбирать учебную программу, учебный план, понимать, чему и как будут учить детей».

Четвертая категория — это родители и дети, у которых не сложилось в обычной школе. Может быть, учителя менялись, может быть, дети гиперактивные или был конфликт с одноклассниками. Такие дети до прихода к нам часто успели сменить несколько школ. Они пришли с какой-то болью, потому что там их не принимают. И мы организуем дополнительно поддержку родителям.
— Дети у нас точно такие же, как и везде. Они шкодничают, дерутся, обзываются, матерятся. Они пытаются прогулять урок, не сделать домашку. Но нас отличает нестандартная реакция на эти ситуации. Мы не враги детям. Мы принимаем, что это происходит в силу возраста, и ищем альтернативные решения, помогаем ребенку понять, что он совершил не самый лучший поступок, и самостоятельно найти выход из ситуации.

Недавно ребята бесились в раздевалке: налили воды в бутылку и стали поливать все вокруг. Куртки обсохли к концу уроков, а ботинки нет. Многие пошли домой в сырых носках. Мы стали выяснять, кто это сделал. И нашли! Этот ученик писал объяснительную и придумал, как извиниться, — подарил каждому по конфете.

Мы показали ребятам фильм «Чучело». Каждый из детей может столкнуться с ситуацией, когда в коллективе кого-то травят: к сожалению, такое часто происходит. Мы предвосхищаем это и очень много говорим о том, что чувствовал тот человек, которого преследовали, что чувствовали эти ребята. Чтобы дети начали понимать, каково оказаться в такой ситуации.

«ИЗ ВРАГОВ В ПАРТНЕРЫ»

— В первый год работы школы я ходила в управление образования и спрашивала, почему они вставляют нам палки в колеса. Когда я переводила сына на семейное воспитание, на меня буквально орали, говорили, что я сумасшедшая.

Я их понимаю. Им важно, чтобы ребенок получил образование. Мы проводили круглые столы, объясняли чиновниками, что мы не враги своим детям и имеем право так их учить. И так — месяц за месяцем.

Наши дети сдают обязательную аттестацию, причем иногда лучше сверстников из обычных школ. Поэтому отношение к нам стало меняться. Большой сдвиг произошел после того, как у нас прижились дети, которые «прыгали» из школы в школу, срывали уроки. И дошло до того, что чиновники теперь иногда направляют таких детей к нам.

Первый поток родителей практически весь от меня ушел. Для меня это была огромная боль. Это как первая любовь. В тот момент я не понимала, что я им могу пообещать. А может быть, я им слишком много пообещала и не понимала, что реализовать это не смогу. Дети сразу не меняются. А родители ждать не готовы. Им нужно здесь и сейчас. Я переживала год.

На второй год мы учились говорить «нет» родителям, не всех принимали в свое пространство. И в этом году у нас много родителей, с кем нам комфортно вместе. Сработала своего рода реклама — к нам пришли люди с запросом на ценности, которые мы можем дать. На третий год нам гораздо проще взаимодействовать. Сейчас они пишут: «Мы искали именно вас».

К НОВОМУ ОБРАЗУ

— Если бы мне сказали, что меня ждет за эти три года, то я, возможно, сдулась бы. В прошлом году школа отработала в минус — около 150 тысяч рублей. Но в итоге мы выкрутились. Многие люди нам помогают: дают скидки на учебники, парты, кто-то просто дал денег на покупку принтера. Ведь я не строила изначально бизнес-проект, на котором стала бы зарабатывать миллионы.

За эти три года, что работает школа, эмоций было много: от «да кому это нужно», «а может, все оставить?» до «это очень круто», «это должно быть». Я рискнула пойти против системы, потому что у меня есть определенные качества и я уверенно чувствую себя в образовании.
— Мне помогает семья, хотя сначала мой муж не понимал, во что я ввязалась. Он думал, что я чем-то развлекаюсь. Даже был определенный негатив из-за того, что я трачу много времени на непонятные вещи, а достойных денег это не приносит. Сейчас с этим проще. Хотя порой трудно объяснить, почему я работаю по воскресеньям. Мы вместе идем к новому образу семьи.

У нас трое детей: старшему сыну 13 лет, среднему — 8, оба учатся в нашей школе. Дочери пять лет, она практически выросла в детском центре, куда я брала ее на занятия.

Я не жалею ни об одном потраченном дне. Я даже не считаю, что они потрачены. Я кайфую от этого каждый день.
Оставить комментарии к материалу вы можете здесь
Вам 18 лет
Горизонтальная Россия
Редактор: Елена Нелинова


27 декабря 2021 года


Текст и верстка: Максим Поляков
Фото: Кирилл Шучалин