Члены правозащитного центра «Мемориал» запустили новый проект — «Правозащитный инкубатор». Это конкурс по отбору лучших инициатив от гражданских активистов, победители которого пройдут обучение и получат деньги на свой проект. Однако авторы проекта подчеркивают, что финансирование — не самое главное. Важно передать людям технологии профессиональных НКО, которые в свое время прошли большой путь от «кружка по интересам» до институциализации работы. Идея будет жизнеспособна, уверены создатели инкубатора, если она не завязана на конкретном человеке, а воплощается через системный подход.
Корреспонденты «7x7» встретились с создателями «Правозащитного инкубатора» Григорием Охотиным и Дарьей Рудановской, которые заявили, что ждут в своем проекте «камикадзе» — людей, разделяющих ценности прав человека и готовых ради своих проектов сотрудничать с «иностранными агентами».
Григорий Охотин — один из участников проекта «ОВД-Инфо» по сбору информации о политических задержаниях в Москве и мониторингу политических судебных дел, журналист. В прошлом — автор раздела «Комментарии» в газете «Ведомости».
Дарья Рудановская — координатор нового проекта Правозащитного центра «Мемориал» Human Rights Incubator
«Мы хотим научить пользоваться технологиями профессиональных НКО»
— Что такое «Правозащитный инкубатор»?
Дарья РУДАНОВСКАЯ: Это конкурс низовых инициатив. По-английски это звучит лучше: grassroots — корни травы.
Григорий ОХОТИН: Словосочетание «низовые инициативы» по-русски звучит невнятно, непонятно, а grassroots звучит хорошо. Мы пока не смогли найти хорошего русского названия.
Д. РУДАНОВСКАЯ: Идея в том, чтобы обратиться к людям, которые решают на местах конкретные проблемы. Приведу пример. Проект инкубатор существует в рамках правозащитного центра «Мемориал», и в рамках же «Мемориала» есть проект «ОВД-Инфо».
Он возник в 2011 году, и это типичный пример низовой инициативы. Тогда объединились двое людей, чтобы выполнить конкретную миссию — помочь людям, которые после протестных митингов оказались в СИЗО. Стало очевидно, что когда журналисты объединяются и просят людей обращаться в отделения полиции, то это здорово работает. Людей стали выпускать. Инициатива возникла спонтанно, так как много людей задержали. Им срочно нужно было помочь. Сразу стало понятно, что этот механизм работает.
Г. ОХОТИН: С примером низовых инициатив проблем нет, только большинство из них неправозащитные. Чаще всего они социальные, градостроительные. Когда люди сталкиваются с проблемой, которая возмущает их на уровне дома, двора. В Москве таких много. Самая известная — это Химкинский лес. Обычно они экологические или локально-социальные.
С правозащитными все хуже, хотя есть, например, ОГОН. Это сообщество людей в разных городах, которые наблюдают за тем, что происходит на митингах. Близко к этому — ОНК [Общественная наблюдательная комиссия]. В общем, с инициативами проблем нет, но мы хотим, чтобы они стали появляться в правозащитном поле.
Надо чтобы не только «Мемориал» был хорошо институциализирован, а чтобы все его практики и методы стали достоянием организации, были оформлены, прописаны и каждый бы смог их использовать.
— Вы хотите, чтобы они начали появляться, или хотите найти и поддержать уже существующие?
Г. ОХОТИН: И то, и другое. Мы хотим, чтобы частные социальные инициативы превращались в правозащитные. Сложно понять, где курица, а где яйцо. Пример с «ОВД-Инфо»: мы были низовой инициативой, потом мы выросли и теперь для кого-то пример. Если мы будем говорить, что поможем — вот деньги, вот знания, вот технология — кто-то новый будет этим заниматься. Будет смотреть на них и думать, что можно так. Нам проще найти тех, кто существует, и поддержать их. Но инкубатор будет помогать и тем, кто только задумался об этом.
Есть еще внутренние причины, почему мы все это придумали. Одна из них связана с «иностранными агентами», «нежелательными организациями» и политикой Кремля по отношению к третьему сектору. Старые, опытные организации находятся под большим риском. И я думал о том, что можно сделать, чтобы давить их было бы бессмысленно. Я понял, что есть выход — создать много таких организаций. А что для этого надо сделать? Надо чтобы не только «Мемориал» был хорошо институциализирован, а чтобы все его практики и методы стали достоянием организации, были оформлены, прописаны и каждый бы смог их использовать.
Это некоммерческий подход «открытого кода». Открой код, тогда все его начнут использовать и будет бессмысленно покупать или продавать конкретную компанию. Низовую инициативу труднее давить, чем конкретного организатора.
— Как это будет работать?
Д. РУДАНОВСКАЯ: Есть профессиональные НКО с технологиями, и мы хотим, чтобы все научились пользоваться ими. Поэтому наш конкурс направлен на то, чтобы передать эти технологии. В первую очередь конкурс для волонтерских объединений и организаций, которые этим занимаются. Мы хотим им передать опыт, проводить для них семинары и тренинги.
«Мы хотим стать клубом „анонимных алкоголиков“ для гражданских активистов»
— Приведу пример с ситуацией в Рязани. Там есть клуб автолюбителей. Несколько лет назад они решили взять на себя социальную нагрузку и к 9 мая скинулись деньгами, купили подарки для ветеранов, привезли их. Этот проект работает и сейчас, они выполняют задачи, которые они очертили изначально. Зачем этим людям участвовать в проекте? Зачем им писать грант?
Г. ОХОТИН: Незачем. Если у них выходит на своем уровне делать то, что они хотят, без денег, то отлично. Но если начинают понимать, что они забуксовали, что они хотят расти, что хотят превращаться из дружеского кружка во что-то большее, то им нужен следующий шаг. И его сложно совершить без денег. Деньги нужны на многие инфраструктурные вещи, чтобы в команде появились люди на полную ставку, а не только волонтеры.
В целом большинство вещей в гражданском обществе можно делать бесплатно, но институты требуют более глубокого вовлечения. Надо платить юристам, создавать базу данных и так далее. Чтобы перейти из одной лиги в другую, чтобы стать независимыми от личности.
Эта история держится на энтузиазме конкретных ребят. Как только у кого-то родится ребенок или еще что-то подобное произойдет, проект с большой вероятностью распадется. Профессионализация должна вести к институализации. Наша история — про переход от идеи и получения удовольствия к машинерии, которая будет жить самостоятельно.
С «ОВД-инфо» мы первые полтора года были абсолютно волонтерскими, у нас не было ни копейки денег. Единственным, на что мы тратили деньги, был мобильный телефон, который был горячей линией. На него уходило около полутора тысяч рублей в месяц, деньги присылали люди, когда мы просили об этом в Twitter. В принципе, оно могло и дальше так существовать. Но мы стали выгорать, нам стало скучновато. И через год после старта проекта, когда прошла Болотная, прошел ОккупайАбай, мы сильно выгорели. И если бы не приняли решение институциализироваться, то проект бы просто исчез, как исчезает много инициатив.
Смысл не в том, чтобы найти симпатичный проект и дать денег. Это не обычная фондовая система, а более тесное партнерство, но с соблюдением независимости.
Мы хотим стать дружеским порталом, куда могли бы все обратиться. И если людям нужна консультация, то мы нашли бы для них дизайнера, юриста... Мы хотим стать клубом «анонимных алкоголиков» для гражданских активистов, чтобы им помогать. Мы понимаем: если бы нам не помогали, мы бы не выжили.
— Что должны делать те, кто хочет поучаствовать в проекте?
Д. РУДАНОВСКАЯ: Нужно отправить заявку через наш сайт. Там подробно описаны правила конкурса. Дальше нажимаете кнопку «Подать заявку». Мы в этом пункте упростили очень много: от расчета аналогов, до формулировок. Мы сначала рекомендуем попробовать заполнить заявку самостоятельно. И желательно заранее, чтобы была возможность подумать и доработать свой проект. Есть функция «Сохранить черновик». Полезный раздел «Часто задаваемые вопросы». Мы там рассказали, что такое свобода слова, что такое свобода собраний, что такое верховенство права и многое другое. В итоге вы нам заявку отправляете, прием заканчивается 31 августа. В начале сентября мы проверяем заявки по формальным критериям, а после отправляем их жюри, которое определит 10–15 проектов. Им мы окажем максимальную поддержку.
Помимо финансовой поддержки — 885 тысяч рублей — мы будем обучать людей. Мы организуем установочный семинар. Что там будет, мы поймем из заявок, из того, какие вопросы нам задают. Потом мы заключим договоры с победителями, переведем деньги и будем помогать сделать проект.
Г. ОХОТИН:: Денег у нас не очень много. Мы не можем делать настоящий инкубатор, где бы люди находились физически. У нас будет два семинара: в начале, чтобы помочь понять, как сделать проект, и в конце — чтобы помочь этот проект сохранить, как найти еще деньги, что важно для устойчивости. А в процессе — общение, помощь.
Смысл не в том, чтобы найти симпатичный проект и дать денег. Это не обычная фондовая система, а более тесное партнерство, но с соблюдением независимости.
«Мы ждем, что к нам придут камикадзе»
— Насколько, по вашему мнению, люди, которые живут не в столичных городах, готовы доверять проекту? Им же говорят: «Ребята, мы вам сейчас дадим денег и хотим, чтобы вы работали хорошо». Я бы на месте активистов задумалась — а не иностранные ли вы агенты?
Г. ОХОТИН: Это и наши риски тоже. Вопрос в том, как нам доверять этим людям. Если ты учишься в Высшей школе экономики, тебе дают хорошее образование. Хочешь получить его — доверяй ВШЭ. Мы также даем образовательные ресурсы.
Да, мы причислены к «иностранным агентам» и написали об этом на сайте. Мы оператор денег Еврокомиссии, которая является единственный спонсором инкубатора. Это правительство Евросоюза, в чью политику входит поддержание российского гражданского общества.
Поэтому только мы ждем, что к нам придут камикадзе. Если ты НКО и не «иностранный агент», надо трижды подумать, подавать ли заявку.
Правозащитный центр «Мемориал», который является оператором, был признан «иностранным агентом». Что это такое — известно. Это неправомерный закон; в список «инагентов» зачисляют все организации, которые имеют финансирование из Европы, Америки... Мы с этим решением глубоко не согласны. Нас за это штрафуют, но мы живы. И как раз инкубатор придуман таким образом, чтобы обезопасить от него низовые организации.
Мы уже «иностранные агенты», а физические лица или неформальные объединения без физического лица не могут быть признаны «иностранными агентами». Мы эти риски на себя взяли. Все легально. При этом риски занятия гражданской активностью сейчас высоки. Поэтому только мы ждем, что к нам придут камикадзе. Если ты НКО и не «иностранный агент», надо трижды подумать, подавать ли заявку.
— Вы много говорили о том, что предлагаете не только материальную поддержку, но и консультации. Можно ли подать заявку на поддержку какой-то части работающего проекта? Например, одним из самых сильных низовых сообществ во многих городах являются зоозащитники. Они почти везде работают по сетевому принципу. В целом это организация, но люди занимаются очень разными задачами: кто-то возит собак к ветеринарам, а кто-то занят сопровождением сайта и продвижением контента в соцестях. И они могут вообще между собой не пересекаться. Можно ли подать заявку на поддержку только части работы, например, только на сопровождение сайта?
Г. ОХОТИН: Если проект соответствует формальным критериям, то можно. А дальше будет решать жюри. В принципе, зоозащита — не приоритет инкубатора. Приоритет — гражданские права. Но также в подобном случае будут сложности с тем, что все критерии оценки — проектные, потому что мы хотим поддержать инициативы, а не людей. Мне кажется, что сетевые организации выживут без нас.
Когда-то я сам писал такие заявки, я дико бесился: зачем все это спрашивать? А сейчас, когда я работаю с жюри, понимаю, что вопросы нельзя просто так выкинуть, потому что они важные. Порой ответ на один вопрос требует до трех часов работы. Поэтому заявка получилась объемной.
Но важно другое. Даже если ты проиграешь, но ты все равно намерен делать свой проект, сам процесс формулирования ответов — это уже 30% успеха проекта. Ты понимаешь, что про многие вещи не думал. Когда тебе задают 15 профессиональных вопросов, ты начинаешь планировать работу проекта на год вперед. И если не выиграл, то у тебя остается план.
Д. РУДАНОВСКАЯ: Это распространенная история. Если люди не выигрывают, они все равно делают проект, потому что очень многое сформулировано для себя.
«Ты можешь быть „крымнашистом“ или демшизой, нам важно, чтобы ты разделял права человека»
— А как человек может понять, выиграет ли он репутационно от участия в конкурсе?
Г. ОХОТИН: Наше главное требование — разделение ценностей прав человека. Все, в том числе жюри, смеются надо мной, но у нас заявку нельзя подать, пока ты галочку про разделение ценностей не поставил. Знаете, есть такие галочки, как при заявке на кредит? Ну вот. А чтобы поставить галочку, надо пройти по ссылке на Европейскую конвенцию прав человека.
Это, конечно, прикол такой, но за ним — ценностное заявление. Ты можешь быть «крымнашистом» или демшизой, нам важно, чтобы ты разделял права человека. Это — наш патриотизм. Сразу видно, на что ты смотришь: на то, что тебя будут ругать в местной провластной прессе, или ты смотришь на то, что ты будешь работать с лучшими правозащитниками страны и мира. Или эти люди с нами, или нет. Мы не обидимся. Мы такие, какие есть, давайте двигаться вперед вместе. Думаю, у «Мемориала», у Еврокомиссии и у «ОВД-инфо» довольно неплохой имидж с точки зрения оценки репутации.
При этом мы ждем в наших ряды людей, которые голосуют за Путина, «Единую Россию», согласны с позицией «Крым наш», если они разделяют права человека. Если мы политически расходимся, здесь — это неважно.
— Разве это возможно? Это же дуализм.
Г. ОХОТИН: Мне кажется, что сейчас огромное количество людей находятся в дуалистическом состоянии: он и за Крым, и за права человека.
Когда люди не сталкиваются с реальной проблемой, им все эти рассказы про «иностранных агентов» безразличны. Они равнодушны к идеологическим вопросам из телевизора.
— Тогда вопрос в адекватности.
Г. ОХОТИН: Человек не обязан быть адекватным. Разделение по вопросам Украины и Крыма, на мой взгляд, особенно никого не задело. Я лично этого не заметил. Это заметно только в Facebook и прессе. У меня есть друзья, которые перечисляют на «ОВД-инфо» по 500 рублей, не любят Путина, но за Крым и считают, что в Украине бандеровцы. Я знаю и тех, кто не поддерживает «ОВД-инфо», но уважает «Мемориал». Люди бывают разные. В заявке нет галочки «Разделяете ли вы политику Путина?».
Когда люди не сталкиваются с реальной проблемой, им все эти рассказы про «иностранных агентов» безразличны. Они равнодушны к идеологическим вопросам из телевизора. Их начинает волновать, что суд, администрации, отделение полиции нарушают права человека. Тогда они становятся защитниками прав человека.
Это не идеология, а практика. Если ты не сталкиваешься с проблемой, то не думаешь о правах человека. Чтобы стать адептом прав человека, надо лицом к лицу столкнуться с их нарушением.
