Межрегиональный интернет-журнал «7x7» Новости, мнения, блоги
  1. Мурманская область
  2. Алексей Расходчиков: «Я собираюсь влиться в работу с новыми силами и с новой злобой, которую я получил в заключении»

Алексей Расходчиков: «Я собираюсь влиться в работу с новыми силами и с новой злобой, которую я получил в заключении»

Осужденный за якобы нападение на полицейского мурманчанин вышел на свободу

Найля Ибрагимова
Поделитесь с вашими знакомыми в России. Открывается без VPN

10 октября закончился срок у Алексея Расходчикова, который провел восемь месяцев в тюремном заключении якобы за нападение на сотрудника полиции. Сам Алексей утверждает, что он этого не делал. Напротив, это полицейские напали на него. Корреспондент «7x7» встретился с освободившимся мурманчанином, чтобы узнать, как тюремное заключение повлияло на его отношение к тем событиям, на происходящее в мире и про планы на будущее.



 

Фото Глеба Пайкачева

Привет, Лёша! Рады видеть тебя на свободе здоровым и улыбающимся. Для начала хочется вернуться к событиям у «Волны» и узнать, как ты оцениваешь действия полицейских в той ситуации, свои действия? Хотел бы ты что-то сделать по-другому? Ты переосмысливал эти события?

Да, конечно, я переосмысливал эти события. Не могу сказать, что в чем-то я поступил бы иначе. Я до сих пор уверен, что сотрудники действовали неправомерно. Они проявили насилие, и, возможно, это громко будет сказано, но я проявил свой гражданский долг, привлекая к этому внимание. Я, конечно, понимаю, что, возможно, не акцентируй я на это внимание, история могла бы закончиться иначе, но, несмотря на это, я ни о чем не жалею. Я считаю, что важно говорить о преступлениях власти, это одно из орудий борьбы, это легитимное орудие пока что; говоря правду и обликая преступления полицейского государства, мы делаем большой вклад в борьбу с ним.

Как думаешь, потерпевший полицейский Елисеев жалеет обо всех этих событиях, о том, как он поступил?

Я не думаю, что он жалеет. Это вообще большой вопрос о наличии совести у сотрудников полиции.



 

Но по его поведению на судебных заседаниях могло показаться, что ему стыдно, у него постоянно глаза были в пол.

Мне кажется, ему неприятна была сама ситуация, он чувствовал себя некомфортно. Но я не думаю, что он чувствует угрызения совести, он не поддержал мое прошение об УДО. При этом говорилось, что раз я не писал ему письма, значит, я не раскаиваюсь. То есть он считает себя правым, и я не думаю, что муки совести его заботят.

А как ты оцениваешь судебный процесс?



 

— Ну, это все фарс на самом деле. Игнорировались нарушения во время самого расследования, не достаточное внимание уделялось уликам и доказательствам со стороны защиты. Собственно, я догадывался о подобном исходе и, в принципе, вполне его допускал. Я не могу сказать, что решение суда меня удивило.

— Но на последнем заседании, где был вынесен приговор, казалось, что ты не был готов к этому, ты даже не взял вещи с собой.

Вещи я не взял, потому что не хотелось готовиться к тюрьме, но морально я был готов.

— А как ты готовился морально?

Я не могу дать совет, как подготовиться к тюрьме. Но быть готовым — это не значит готовиться, просто для меня это не стало шоком.

— Ну и раз уж мы плавно подошли к тюрьме, хочется узнать твою оценку исправительных учреждений. Ты побывал в СИЗО-1, ПФРСИ (Помещение, действующее в режиме следственного изолятора) и ИК-20. Если сравнивать три этих учреждения, где было хуже или лучше, где, может быть, ты замечал нарушения прав человека или произвол сотрудников? Отличались ли они чем-то?



 

— Отличий там, на самом деле, там мало, но я не знаю, насколько их можно сравнивать, ведь исправительная колония и СИЗО или ПФРСИ это все-таки разные структуры. По поводу нарушений прав человека, я не могу сказать, что я был свидетелем каких-либо вопиющих нарушений прав этого самого человека. Скорее, наблюдалось обычное равнодушие, которое свойственно всем чиновникам, начиная от «Почты России».

— Лишь бы не переработать…



 

— Да, лишь бы не переработать, не перенапрячься, незаинтересованное отношение к работе. Хотя я не понимаю, как к такой работе можно заинтересованно относиться.

— Были ли какие-то сотрудники, которые тебя удивили? Поведение которых сильно отличалось на общем плане?

Нет.

— А что-нибудь в тюрьме тебя вообще удивило?

Тяжело выделить что-то конкретное, так как тюремное заключение это нечто такое, к чему изначально не готов, и сам процесс привыкания к новому быту.

— Понятно, что все совсем поменялось. Но, может, ты все-таки можешь назвать какие-то конкретные вещи, которые сильно мешали.

Я не могу сказать, что условия содержания были какие-то неприемлемые…

— Что, нормально было, что ли?!



 

— Ну не то что нормально, но я понимал, что я в тюрьме нахожусь, и круто здесь не будет. Я могу сказать, что я не испытывал страдания или переживания по поводу того, что баня раз в неделю или еда невкусная и не по вегану. Я это понимал и принимал, и как-то не особо парился по этому поводу. Я считаю, что это защитная реакция психики, что ты не переживаешь по поводу проблем, которые ты не можешь изменить, а просто принимаешь их как данность и учишься жить в новых условиях.

Было ли что-нибудь, по поводу чего ты все-таки переживал?

Естественно, это недостаток общения с друзьями и близкими, скучал по всем.

— А какие были отношения с заключенными? Какой у тебя сложился образ заключенного?



 

— Могу сказать, что на ПФРСИ взаимоотношения с заключенными были вполне дружественные, я бы даже сказал приятные. Ощущалась взаимная поддержка. Я это обуславливаю тем, что это был закрытый коллектив не более шести человек, и не было никакого влияния из вне. То есть люди в этом помещении строили взаимоотношения, исходя из того, что они имеют и что каждый человек из себя представляет. Там были более естественные, более здоровые отношения.

— А в самой колонии?

Даже не знаю, как описать вкратце ситуацию в колонии. Думаю, ни для кого не секрет, что в колониях существует жесткая кастовая система, распространена криминальная субкультура, и представители этой субкультуры являют собой вторую власть в колонии, то есть они определяют, кто, чем занимается, контролируют социальные и денежные отношения. По сути, это такой же репрессивный орган, только созданный не властью, а самими заключенными. Это сообщество, основанное на подчинении, принуждении, пытках, подавлении воли и инакомыслия и так далее.

Как ты думаешь, почему они это делают?

У меня есть такое мнение, что в колонию попадают, так сказать, не самые лучшие представители социума…

— Но ведь по-разному бывает.



 

— Да, бывает, но надо понимать, что люди, которые сидят в колонии, хотят сидеть в колонии, им нравится эта преступная романтика. Тюрьма у них в голове, а не снаружи, и она у них появилась задолго до того, как они туда попали. Это люди, в большинстве своем, которые не смогли состояться в жизни. У них самое большое достижение — это то, что они сели в тюрьму, и за счет этого они пытаются себя реализовать. Они следуют этому кодексу поведения, устраивают свою иерархию и реализуют себя единственным доступным способом. Вот и все.

— То есть есть еще проблема в социализации, ведь исправительная система должна не только изолировать преступника, но и заниматься его дальнейшей социализацией, это происходит?

Нет. По-моему, эти учреждения называются исправительными в следствии жесткой иронии, и это понимают все, включая сотрудников колонии. Поэтому о каком-то исправлении и ресоциализации вообще не может идти речи в тюрьме. Попав в тюрьму, человек может стать хуже, и если человеку удается выйти из колонии и вернуться к, скажем так, нормальной жизни, это заслуга не колонии. Это результат огромной личностной работы, которую человек сам проделал, потому что там не то что нет реабилитации, там приходится сопротивляться деградации.

— Как с этим можно бороться? Я знаю, что ты сомневаешься в необходимости тюрем вообще. Но когда ты пообщался с этим контингентом людей, как ты думаешь, над чем нужно работать?



 

— Тюрьма, в принципе, в моем идеалистическом понимании не нужна в принципе как идея. Более того, та тюрьма, которая существует в современной российской реальности, она не справляется со своими функциями, хотя и функции эти сомнительны. Она, наоборот, способствует распространению в обществе криминальной субкультуры, агрессивного поведения и так далее. Я еще раз повторюсь, что никакого исправления в тюрьмах нет и в данных условиях быть не может.

— Тогда как, по-твоему, должна происходить изоляция людей, представляющих опасность для общества?

Никакая изоляция не может повлиять благотворно на человека. Любая изоляция ведет к отделению человека от общества, к его исключению из него. Я не могу сейчас сказать, как должны решаться вопросы перевоспитания или предотвращения преступлений. Это широкие и глубокие темы, которые требуют длительного исследования и обсуждения. Но я могу сказать совершенно точно, что современная система неэффективна и бесчеловечна и совершенно не соответствует тем требованиям, которые общество перед ней ставит.

— Хорошо… То есть плохо, конечно, но пойдем дальше. Я так понимаю, недостаток общения ты заполнял книгами…

— Книгами и перепиской.

— Да, есть с этим какие-то проблемы?

Во-первых, письма идут довольно долго, но все-таки они доходят, и не понятно, по чьей вине это происходит.

— А книги как?



 

— Существует тюремная библиотека, но ее содержание оставляет желать лучшего. Хотя все же там удавалось найти стоящие и интересные произведения, к моему удивлению. Ну и разрешается получать книги с воли в неограниченном количестве. Собственно, это и спасает.

— Можешь посоветовать какую-то книгу заключенным?

Я так даже сразу не скажу… Я очень хотел прочитать, но мне не удалось, «Заводной апельсин» Энтони Берджеса.

— А ты читал какие-то книги вновь? Было ли какое-то новое понимание, осмысление?

Я перечитывал «Махно» Веллера. Ничего нового там не открыл. Было еще что-то, но я бы не сказал, что какие-то новые переживания появились.

— Как ты еще связывался внешним миром, как получал новости? Что больше всего поразило?

Новости я получал посредством радио, в основном. Мои друзья мне присылали какие-то новости, выдержки из статей. Это очевидно, что самое важное событие последнего времени — это война на Украине. Я до сих пор не обзавелся личным мнением на этот счет, так как я понимаю, что та пропаганда, которая лилась через радиоэфир, те статьи, которые были написаны в газетах, — это одна сторона медали. Я дал себе установку пока воздерживаться от оценки этих событий, пока я не получу доступ к более широким каналам информации. Сейчас я более подробно пытаюсь вникнуть в эту ситуацию.

— А как в колонии заключенные реагировали на все эти события?



 

— Ну что? «Крым наш!» Всем нравится, все хотят Крым! Чуваки сидят по 5-10 лет. Во, говорят: «Крым наш!».

— А вообще тюрьма повлияла на твои убеждения, на твое состояние?

Безусловно, поменяла. Но не в том плане, что я как-то отступился или пересмотрел свои убеждения. Скорее, этот переломный момент послужил для меня индикатором, что мой жизненный путь выбран, и тюремное заключение дало понимание, как далеко я готов в нем зайти…

— Радикализировался?

Да, я стал более радикален во взглядах…

— Ненасильственных?



 

—  Нет, пацифистом я не стал. Сейчас, кстати, читаю книжку о том, как ненасилие помогает государству.

— А радикализировался для чего? Каких изменений хочешь добиться, в каком направлении после тюрьмы хочешь работать? Например, если сравнивать с Pussy Riot, которые открыли «Зону права», появилось ли у тебя желание работать с тюрьмами?

Нет, с тюрьмами работать я не хочу по той простой причине, что я не вижу возможности изменения этой системы в реформации.

— Оптимизируя, только помогаешь.

Да, верно. По сути, легальные способы взаимодействия с тюрьмами, если задуматься, тоже служат делу лишения человека свободы. И я говорю, что любая изоляция калечит человека, и на самом деле улучшать условия содержания, это не значит восставать против системы.

— Тогда перейдем к общественным наблюдательным комиссиям. Как ты оцениваешь работу ОНК? Помогали ли тебе их посещения?



 

— Посещения помогали в первую очередь морально, потому что я лично знаком со многими членами ОНК, многие из них являются моими друзьями или соратниками. На самом деле, это очень круто для заключенного, когда его посещают не просто правозащитники, а твои товарищи по борьбе, и ты понимаешь, что для их солидарности нет ни тюрем, ни границ. А говоря об эффективности ОНК, действительно, начальство колоний и СИЗО жутко боится этих комиссий. Они к ним готовятся, очень серьезно к ним относятся. Но я не очень понимаю. Я не наблюдал, как комиссии могут повлиять на тюремный быт.

— Условия содержания все-таки стали лучше за семь лет работы ОНК.

Да, но у этой медали есть обратная сторона. Когда ты обращаешься в ОНК, начальство колонии сразу начинает тебе противодействовать. Они могут уступить и привести в норму то, по поводу чего ты жаловался, но при этом заставить жить по ПВРу (Правила внутреннего распорядка — прим. редактора). Что-нибудь исправить, но при этом отнять привилегии, которые не прописаны, то есть, по сути, быт ухудшится, но будет соответствовать закону. Как ты помнишь, из СИЗО я уехал через три дня, это произошло благодаря вниманию ОНК. Это пример, когда ты пытаешься добиться чего-то законными методами, но администрация колонии законными методами ухудшает твое состояние.

Как ты думаешь, как можно гуманизировать структуру МВД, УФСИН, ту же пресловутую патрульно-постовую службу? Эффективна ли просветительская работа с этими структурами?

Я не понимаю. Это то же самое, что гуманизировать SS, как сделать пытки более человечными. Это репрессивный орган, у него функция такая — подавлять, подчинять, репрессировать.

Но ведь главная функция правоохранительных органов — это охранять граждан, обеспечивать их безопасность, право охранять, в конце концов.



 

— Это очевидная ложь! Основные функции я перечислил. Он задуман как репрессивный орган. Он действует как репрессивный орган, и он существует только потому, что нужен репрессивный орган. Это его основная функция: репрессии, защита интересов власти и богатых. Ни в коем случае не охрана права.

— Остался ли в колонии кто-то, кому бы ты хотел написать?

Да, остались два человека. Они сейчас находятся в довольно тяжелой ситуации, они находятся в безопасном месте. Находится им на одиночном содержании еще очень долго, одному — меньше двух лет, второму — больше трех.

А почему они оказались в безопасном месте?

Они отказались участвовать в тюремной иерархии. Именно поэтому.

— Как, кстати, колония обеспечивала твою безопасность?

Как я уже сказал, в многих колониях существует теневая форма управления, так называемые «блатные», «шпана» и так далее. По сути, эта структура обладает такой же монополией на насилие, и официальная власть в колонии, в принципе, до определенного момента не вмешивается в эти дела и конфликты заключенных. Таким образом они предоставляют заключенным возможность самим решать эти конфликты, что может быть очень опасным.

— То есть они обеспечивают их правом на насилие?

Фактически да! Насилие в тюрьме, в том числе и сексуальное, происходит с молчаливого согласия или бездействия сотрудников колонии.

— Какие здесь могут быть механизмы решения этой проблемы?



 

— Вы от меня все-таки хотите услышать про реформацию ненужного? Ну, тогда, как мне кажется, выходом из этой ситуации может быть переход на камерную систему, когда люди будут обеспечены отдельными камерами, где они будут жить по несколько человек, когда не будет проблем материального обеспечения, так как власть блатных, как и любая другая власть, она держится на концентрации ресурсов. Если тюрьма будет достаточно хорошо обеспечена ресурсами, то это пошатнет эту систему.

— Переписывался ли ты с заключенными из других колоний?

Да, я за 10 недель до своего освобождения написал Игорю Олиневичу [политзаключенный Беларуси, автор книги «Еду в Магадан»] в Беларусь. Ответа не успел получить. Возможно, мое письмо не дошло, возможно, дойдет позже, но я указал свой адрес, куда, в случае чего, он сможет мне написать. Находясь там, я действительно понял, как важно получать поддержку единомышленников, и вдвойне было приятно получать письма от тех ребят, с которыми ты раньше не был знаком.

— До того момента, как ты попал в заключение, к тебе было очень пристальное внимание из-за твоей гражданской активности со стороны силовых структур. Как думаешь, они сейчас увеличат свое внимание? Как реагировать на это?

Я думаю, да. Это вмешательство в мою жизнь продолжится. Ну что тут скажешь, нужно быть максимально аккуратным и внимательным!

Есть ли какое-то особенное отношение к политическим заключенным в колонии?

Я бы не сказал. Я вообще избегаю этого термина, потому что слишком много стало политических заключенных. Нескромненько это как-то. Это статус, который тебе придают, а ты не сам его осознаешь. Мне кажется, политический заключенный — это тот, кто попал в тюрьму из-за своих политических убеждений, но, по факту, я угодил не за это.

— Ну и наконец все же расскажи, для чего ты радикализировался, какие у тебя планы на будущее?



 

— На самом деле у меня есть некоторые планы, которые на данный момент весьма туманны. Могу лишь сказать, что собираюсь продолжать работать в том же ключе: собираюсь развивать анархические идеи и практики в Мурманской области. Я знаю, что за время моего отсутствия у ребят появились новые наработки, новые планы по поводу улучшения и развития нашего мурманского «анарходвижа». Я собираюсь влиться в работу с новыми силами и с новой злобой, которую я получил в заключении. Ну и, конечно, творчество. Пока я был в колонии, у нашей группы должен был выйти альбом. Пока не вышел, но я надеюсь, что он скоро выйдет, а за ним еще один, и еще творческих планов очень много.

— Когда ближайший концерт «Принуждения к миру»?

У нас барабанщик сейчас в отпуске, 18 октября он приезжает, мы начинаем репетировать, то есть это не раньше ноября будет, обязательно приходите.

Материалы по теме
Мнение
16 ноября 2023
Лев Шлосберг
Лев Шлосберг
Семь лет лишения свободы для Саши Скочиленко — это приговор, суду, следствию, прокуратуре, всему государству
Мнение
19 марта
Олег Григоренко
Олег Григоренко
Результаты выборов по Воронежу (без области)
Комментарии (2)
Мы решили временно отключить возможность комментариев на нашем сайте.
Наталья Голомидова
18 окт 2014 12:19

Боже, Алексей, как Вы хорошо всё осмыслили и описали...
Крепости духа Вам!
Теперь я понимаю, что МВД и министр МВД Колокольцев В.лично поддерживают имидж того, что работают с обращениями граждан и стоят на защите и правоохранении ЧЕРЕЗ ПРИЁМНУЮ МВД России в Москве на Садово-Сухаревской, куда я обращаюсь с 2012 года после случившейся кражи 21.03.12...
НО....
СТОЛЬКО СЛУЧИЛОСЬ СОБЫТИЙ вплоть до 04.06.14, когда БЕЗ ЗАКОНА И С ТАКОГО РОДА ПРАВООХРАНИТЕЛЯМИ я тоже оказалась в ИВС на 7 суток---вообще не понимая ---ЧТО ЭТО КАРАТЕЛИ!!!
И никогда не зная ЧТО ТВОРИТСЯ ТАМ!!!!
А главное ЗА ЧТО?????
За то, что якобы нецензурно выражалась в общественном месте в ПРОКУРАТУРЕ г.Химки, когда 04.06.14 БЕЗДЕЙСТВУЮЩЕМУ ПРОКУРОРУ с 2011 года по моим заявлениям ГЕНЕРАЛЬНОМУ ПРОКУРОРУ О МОШЕННИЧЕСТВЕ ООО Северное ПРИНЕСЛА ФАЛЬСИФИЦИРОВАННЫЕ ДОКУМЕНТЫ БТИ Химкинского отдела поэтажных планов на дом и БТИ Орловской области конкретно на мою квартиру, который КОНТРОЛИРОВАЛ БЕЗДЕЙСТВИЕ МВД ПО ОТКАЗАМ в ВОЗБУЖДЕНИИ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ с 2011 года по факту мошенничества с этими документами И КОГДА МЕНЯ ЛИШИЛИ ЕДИНСТВЕННОГО ЖИЛЬЯ ДЛЯ ПРОЖИВАНИЯ и по факту КРАЖИ ИЗ ЭТОЙ КВАРТИРЫ 21.03.12 всего моего личного имущества и 3 млн.руб, когда квартира со строительным номером 03-088 НЕ УСТАНОВЛЕНА ИДЕНТИФИКАЦИЕЙ НА ПОЧТОВЫЙ АДРЕС именно из-за первоначальной фальсификации документов на указанную квартиру, которую я купила по договору долевого участия в 2011 году и осталась на улице с судами.????..
В гражданском судопроизводстве о признании права собственности на эту квартиру ПРИОБЩЕНЫ ФАЛЬСИФИЦИРОВАННЫЕ документы, ПРАВООХРАНИТЕЛИ НЕ МОГЛИ САМИ ДОБЫТЬ ИХ, если мне нанесён ущерб, как пенсионерке по старости 7 млн руб????
Так меня ещё и в тюрьму посадили на 7 суток!!!
Пожалуйста, Вы хоть за идеи свои страдаете, А ЗА ЧТО Я ПОСТРАДАЛА???
Только за ТО, что не успокаиваюсь И ТРЕБУЮ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА В ОТНОШЕНИИ МОШЕННИКА-МИЛЛИАРДЕРА, оставившего меня без единственного жилья по своей преступной схеме ОТЪЁМА ЖИЛЬЯ В СВОЮ ПОЛЬЗУ???
При этом 30.10.13 я была на приёме у замминистра МВД Ваничкина М.Г.,рассказывая все события мошенничества с моей квартирой и судьбы моих заявлений о возбуждении уголовного дела по факту КРАЖИ 21.03.12, которая НЕ РАСКРЫТА ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ....т.к. не установлен объект преступления.... надлежащая квартира....но отказывается по почтовому адресу другой квартиры.....
КАК НАЙТИ СПРАВЕДЛИВОСТЬ??? Помогите....

Alex Undersky
22 окт 2014 12:58

почему вы пишете только про избранных? я тоже прошел и вновь прохожу через полностью сфабрикованное преследование.

Напишите про сфабрикованное против меня дело! Помогите мне защититься от сфабрикованного преследования и травли. я блогер, активист, организую с 2007 года митинги и различные акции в защиту парков от вырубки и против уплотнительной застройки. Бывший следователь прокуратуры, в 2005 году написал книгу "В Круге Втором" http://pravda.webstolica.ru/v-kruge-vtorom-aleksej-podnebesnyj/ о прокурорском произволе (copyleft), за что и был уволен, веду с тех пор борьбу с коррупцией как общественный деятель. Также занимался наукой, награжден медалью за лучшую студенческую научную работу в России по юриспруденции (уг.право), писал на темы, затрагивающие коррупцию в МВД и прокуратуре. С 2011 года меня жесточайше преследуют и травят. Сейчас сфабриковали совершенно ложное уголовное дело, основанное на лжесвидетельстве, чтобы подставить меня, подвести под "статью" и отменить мне условное осуждение по ранее сфабрикованному делу (меня пытались посадить в 2011 году, после мощной кампании протеста против уплотнительной застройки в городе, организованной мной). Подробнее все есть в нашем ЖЖ: http://freeundersky.livejournal.com/ Кратко факты о моем деле:
- основано на провокации, что следует из самого заявления Козлова (есть скан в заметке http://freeundersky.livejournal.com/21006.html )
- заявитель Козлов ни слова связать не может, читает по бумажке по подсказкам судьи, своего "свидетеля" Подлесного не признает (аудио - в заметке http://freeundersky.livejournal.com/21863.html )
- лжесвидетель Камалов - на фото в форме, похожей на полицейскую (есть в первой заметке), отказывается сообщить место работы и место жительства (регистрация - в БАЛАХНЕ!!!) и судья это принимает! что за работа у него такая, что в суде это не озвучивается!?! Камалов вместо ответов на вопросы твердит "ничего не помню", единственное, что сообщил: "Поднебесный подошел к Козлову, я услышал мат, Козлов упал", все. Никаких деталей, типа кто где стоял, куда он сам шел, как Козлов падал, ничего пояснить не мог! (заметка - https://vk.com/underskylost?w=wall26318531_2551/all )
- повреждения у Козлова вообще флуктуируют по всему лицу: из первого объяснения должен быть фингал под глазом, потом появляется ссадина на щеке, а из справки - кровоподтек на скуле, по Камалову - покраснение на лбу, а с затылка при экспертизе кровоподтек вообще исчезает! Вот как я его одним ударом смог - повреждения прям-таки переползают с одного места на другие - и ничего, в суде прокатывает!
- Есть реальный 100% свидетель с моей стороны, кто знает о знакомстве другого лжесвидетеля - Подлесного - с оперуполномоченным Центра "Э" Филимоновым. Я заявил ход-во допросить его как засекреченного свидетеля. Суд вопреки всем процессуальным нормам "отложил" решение по этому ходатайству, а на моего свидетеля началось давление!!! Как они могли узнать, кто этот свидетель!?!
- Мое заявление на Козлова прикрепили к его заявлению, поданному позже, и вообще никакой проверки не проводили, все отправили в суд по обвинения меня, хотя я несколько раз письменно им сообщал: ЕСТЬ ВИДЕО - мы оба попали на видеокамеры, пока шли и пока он вокруг меня прыгал с угрозами и кулаками, но это видео полиция проигнорировала, уничтожив фактически доказательство. А прокуратура 4 раза отписывала мне, что и правильно уничтожила, и на 5-й раз отказалась поддерживать переписку! По моему заявлению проверки до сих пор (с марта 14 г) НЕТ, и это нормально!?! Это нарушение всех норм УПК! Только на последнем заседании суда 16 окт я добился, что судья выделил в копиях мое заявление и отправил назад в полицию, но какое решение полиция примет!?! Они считают, что все правильно сделали, и мои доводы, мои доказательства, по моему заявлению о преступлении Козлова (ст. 119 УК - угроза убийством или причинением вреда здоровью, подведомственность не мирового суда, а дознания полиции) работать не надо!!!

На протяжении нескольких лет меня подвергают беспрецедентной целенаправленной травле в интернете, меня избивают, похищают мои вещи и полиция не предпринимает абсолютно никаких мер к розыску преступников. Меня де-факто лишили абсолютно всех прав и поставили вне закона. Уверен, это беспрецедентный случай, когда человека подвергают такой невероятной травле и преследованиям, лишают работы. Сейчас в отношении меня цинично сфабриковано новое уголовное дело. Меня обвиняют в том, что я, никогда не занимавшийся спортом или единоборствами, якобы одним ударом в глаз свалил на асфальт тренированного парня, который от этого удара упал и ударился головой. При этом СМЭ никаких повреждений ни на глазу, ни на голове не нашла, единственное повреждение – ссадина на щеке. При такой траектории удара моя рука неминуемо должна быть повреждена от удара такой силы. Однако тот сокрушительный удар, который мне приписывают лжесвидетели, я нанести не мог по очень простой причине: правую руку мне сломали во время нападения 30 мая 2013 года, и к декабрю она только-только срослась, т.к. перелом очень плохо срастался. Я не могу нагружать правую руку, т.к. она болит до сих пор, особенно в холодную погоду, я не могу носить тяжести более двух килограмм в этой руке, не то что, наносить сильнейшие удары. Чтобы свалить ударом руки человека с ног, удар должен быть неимоверной силы, человек должен быть боксером, чтобы нанести такой удар и не травмировать свою собственную руку. Я же и не боксер, и рука у меня была уже серьезно травмирована и я берег ее, не мог даже тяжести носить.
Всю жизнь я занимался научной деятельностью, закончил школу с отличием, в вузе получал награды за участие в научных конкурсах, получил медаль Министерства образования России за лучшую в России научную работу, поступил в аспирантуру, автор 23 научных публикаций в академических научных изданиях, награжден многочисленными грамотами за 1 и 2 места на всероссийских и региональных научных конференциях. Но в 2005, потом в 2009 меня лишают сначала одной работы, потом другой и «зарубают» мою диссертацию, причиной чего является, по моему мнению, мое противодействие коррупции и произволу. В 2005 году меня уволили из прокуратуры, где я работал следователем, т.к. я выступал против пыток подследственных и фальсификации отчетности. В 2009 году меня увольняют с должности преподавателя в вузе и «зарубают» диссертацию, т.к. в числе членов кафедры и совета оказались знакомые застройщиков, в протесте против уплотнительной застройки которых я участвовал, а также сотрудники прокуратуры, недовольные моей книгой о прокурорском произволе «В Круге Втором»,
С 2010 года начинаются преследования в отношении меня. При любой попытке устроиться на работу я получаю отказ, причем негласно мне сообщают, что запрещено принимать на работу меня из-за моей активной гражданской позиции. В академической сфере мне сообщили, что ни один совет в городе не примет мою диссертацию к защите, т.к. во всех советах сидят или свои люди из МВД или из прокуратуры.
2011 год: нападение на меня и жену во время нашей паломнической поездки на святое озеро Светлояр. Чтобы спасти себя от убийства, жену от изнасилования и убийства я вступил в борьбу с нападавшими двумя пьяными хулиганами - оказался осужден сам на 4 года условно.
Дело было сфабриковано Центром по противодействию экстремизму, который узнал о случившемся сразу же, т.к. прослушивал мой телефон. Прокуратура и СК заняли жестко обвинительную позицию и обвинили меня в покушении на убийство (!я с женой умышленно хотел убить двух пьяных парней, напавших на нас). В интернете развернута масштабная кампания травли и очернения в отношении меня: каждое мое сообщение, любая тема сопровождается негативными комментариями нанятых провокаторов.
2012 год - через 2 недели после окончания суда и условного осуждения застройщик, против уплотнительной застройки которого я боролся, под давлением Центра "Э" (который ожидал, что меня посадят по сфабрикованному ими делу) подает на меня заявление в полицию, возбуждают новое уголовное дело - о "клевете" в отношении застройщика. Дело несколько раз приостанавливают и возобновляют, сейчас снова приостановлено, т.к. никаких признаков состава преступления НЕТ, есть только желание ЦПЭ посадить меня за решетку во что бы то ни стало.
2013 год, 30 мая - меня жестоко избивает подосланный, как я считаю, ЦПЭ и его начальником Трифоновым, наемник, у меня сломана правая рука, ЗЧМТ с сотрясением мозга. Перелом до сих пор болит, рука не работает полностью до сих пор.
2014 год - новое уголовное дело сфабриковано против меня, т.к. у меня подошел срок для досрочного снятия судимости, чего ЦПЭ и Трифонов допустить не могут.
Центр "Э" осуществляет самое циничное по наглости и низости преступление против правосудия и справедливости!

Стать блогером
Свежие материалы
Рубрики по теме
ИнтервьюМурманскОбществоОНКПолицияПрава человекаРасходчиковСиловикиСудТюрьмы