Мятеж был направлен не против Путина, а на изменение его окружения и ужесточение его политики. Пригожин боролся не за обладание властью, а за увеличение своего места и влияния во власти – с учетом военных достижений и веса в боевых действиях. Неизвестные нам детали его отношений с Путиным, психический склад личности и полное погружение в чудовищную реальность фронта создали у Пригожина иллюзию, что он может говорить с Путиным на таком языке. Эта ошибка стоила Пригожину сначала армии, а потом и жизни.

Мятеж Пригожина оказался рентгеном для общества и государства. Колонна Пригожина практически не встречала сопротивления и шла внутри России со скоростью, немыслимой для боевых действий в современных условиях. Ростов-на-Дону был взят по факту вхождения колонны в город. Штаб Южного военного округа был захвачен без боя и стал штабом Пригожина. Жители обнимались с мятежниками. Генералитет смотрел на Пригожина с ужасом восторга и ждал развития событий, сидя на измене. Элиты ждали исхода атаки с готовностью присягнуть сильному.

Мятеж оказался абсолютной неожиданностью для политиков (начиная с Путина), армии и общества. Государственная система получила стресс-тест от силы, которую сама выкормила, и этот тест прошла плохо. Пригожина не остановили на подступах к Москве, он сам остановил свою колонну после закулисных переговоров с Путиным через Лукашенко и, возможно, других людей, имена которых пока не известны.

Мятеж показал, что оружие в руках волюнтариста становится политической силой в условиях закрытой политической системы и полной атрофии общественных институтов, способных ограничивать власть. Два дня мятежа были днями хаоса, истерики и паники при полном отсутствии плана действий в незапланированной ситуации.

Мятеж высветил интеллектуальную деградацию и моральную нищету политиков, которые в борьбе с Путиным были готовы заключить сделку с дьяволом и публично призывали присоединиться к нему как внезапному союзнику в борьбе за власть.

Сделка с Пригожиным, приведшая к закрытию уголовного дела о вооруженном мятеже на третий день «в связи с прекращением преступных действий» показала полное отсутствие правоохранительной системы как правового института, действующего в интересах общества.

Отдельной раной для армии стала безнаказанная гибель не менее 15 (по некоторым данным, более 20) членов экипажей семи самолетов и вертолетов, сбитых боевиками Пригожина на пути к Москве.

Встреча Путина с Пригожиным и его подельниками на шестой день после мятежа в Кремле показала не силу, а слабость власти. Пригожин потребовал личную встречу с Путиным в качестве условия для прекращения мятежа и получил ее. Более того, он провел эту встречу при многочисленных свидетелях.

Нормальной реакцией государства на вооруженный мятеж должно было быть уголовное дело с публичным следствием, раскрытие имен всех соучастников и открытый судебный процесс над ними. Но в военное время, будучи зависимыми от участия мятежников в боевых действиях, опасаясь показать свои многочисленные уязвимые места, власти решили спустить мятеж на обочину истории, максимально маргинализовав его руководителей в глазах общества. Решение об их окончательной судьбе было отложено. Как выяснилось 24 августа, ненадолго.

Мятеж Пригожина показал, что в России сформировался огромный фактический вакуум власти, масштаб которого стал очевиден только при появлении зримой угрозы этой власти. Отсутствие свобод, права и естественной публичной политики привели к созданию всеобщей иллюзии о непоколебимости и несокрушимости власти, обладающей, как кажется, тотальной общественной поддержкой. Но именно молчаливое сочувствие мятежникам со стороны большой части общества стало главным общественным результатом мятежа, на который власти предпочли не обратить внимания.

Оригинал