Прочитала новость о том, что студенты российских высших учебных заведений с сентября этого года будут изучать цели, задачи и ход специальной военной операции. Нет, ну что, в принципе почему бы хоть кому-то в этом царстве-государстве не объяснить, ради чего это было затеяно, а то при учете количества и частоты смены этих самых целей и задач такое ощущение, что нужно вводить отдельную университетскую специальность эдакого специально обученного толмача, который будет при случае пояснять, что к чему, и расшифровывать пространные монологи высших государственных лиц.
Все это богатство планируется запихнуть в курс истории. И это, кстати, вызывает отдельные вопросы, это что, какая-то дань путинской любви к истории как явлению, которую он вертит, как ребенок в ванной — резиновую уточку? Президентское хобби дело такое, но мне все-таки кажется, что это странное решение.
Ладно, черт с ними, с фальсификациями, там плевать, какой именно век фальсифицировать, но мне все-таки казалось, что история это, так сказать, наука, которой требуется какое-никакое время. Она, как и хорошее вино, должна слегка перебродить и настояться, чтобы в ней раскрылся богатый вкус итогов и последствий. А без итогов и последствий какой в этой самой истории толк? Нет, конечно, так называемая спецоперации станет историческим событием, но для этого она должна как минимум закончиться, а пока она длится, это не история, это актуальная повестка.
Большое видится на расстоянии. И на самом деле очень интересно дождаться, чем дело кончится и, главное, какой именно взгляд на происходящее все-таки появится в исторической литературе. Сейчас можно сказать, что взглядов действительно много: они свои в каждой семье и в каждом регионе. Они зависят от того, с чем конкретно столкнулся человек по ходу так называемой спецоперации. Для одного это история потери работы, сокращения, того, как уходят западные компании. Для других это мобилизация, страх за близких и потеря. Для многих — эмиграция. Мне с одной стороны кажется, что это должен быть рассказ о протестах, но с другой стороны, протесты это вообще в большей степени про крупные города. Как вообще на так называемую спецоперацию смотрят села? Мелкие промышленные городки? Чем отличается осознание войны на юге, в белгородской области и где-нибудь в Сибири? Это две разные истории войны, в конце концов. Как, ну как и зачем это запихивать в исторический курс? Ну запихните в политологию, если очень хочется — чем не выход? — ее тоже все проходят.
Так называемая спецоперация сегодня в курсе истории — это такая особая аутопсия по живому: слишком болезненная, неинформативная и вся кровью залита. Я прям так и представляю, как студентам-первокурсникам (а история чаще всего на первом курсе), которые поперлись в устьпердюйский государственный университет, чтобы каким-то чудом спастись от срочной службы, с которой их на мясо пошлют, будут слушать о героических целях и задачах. И к экзамену готовиться после пар прямо в каморке задрипанного магазина, куда они устроятся за минимальную заплату, чтобы сводить концы с концами и хоть иногда есть при нынешней инфляции и ценах. И мечтать, как они получат свой никому не сдавшийся диплом юриста в стране, где нет законов, диплом историка в стране, где вместо истории фэнтези или, еще лучше, политолога или специалиста по международным отношениям. А потом пойдет работать за такую же копеечную заплату еще и вчерную чтобы не попасть под всевидящее око военкомата. И такие радужные перспективы перед молодыми специалистами откроются — закачаешься.