Феминистское антивоенное сопротивление в 2022 году стало одним из основных социальных движений против войны, и сложно найти какое-то еще социальное движение, которое бы так же массово объединилось в антивоенной повестке. Год заканчивается, а я до сих пор не видела ни одной феминистки, которая бы поддерживала Россию в этом вопросе. А у меня было много шансов с такими столкнуться хотя бы потому, что я сижу на огромном количестве фемресурсов от древних дневниковых сообществ до Telegram-чатов и тви-тредов. Нет, наверное, провоенные феминистки в природе существуют, в конце концов мир вообще рождает удивительные абоминации вроде пролайф-феминизма, так что, может, мне повезло, но на самом деле я искренне думаю, что провоенный феминизм в российской риторике существовать просто не может.
Я долго думала, как это работает. Есть много движений по защите… угнетенных. Разных угнетенных. Есть люди/организации, которые защищают детей, есть зоозащитники, есть защитники людей с тяжелыми заболеваниями, и, казалось бы, если человек вообще занимается подобной сферой, у него по определению выражены мораль и эмпатия, он не может быть злым, он не может поддерживать насилие. Но тем не менее огромное количество благотворительных организаций выступают в поддержку СВО и политики Путина. Я считаю, что стоит сделать скидку на тех, кто просто готов поддержать хоть черта лысого, лишь бы было финансирование. Это сложная моральная дилемма, от которой, я думаю, этим людям отдельно сложно. Но есть и вполне искренняя частная поддержка.
Видите ли, сама суть базовых феминистских тезисов: тех, которые составляют сам корень движения до разделения на разные течения, по сути своей дают очень понятное понимание ситуации. Ну, например, с первого класса (несуществующей) феминистской школы всех маленьких феминисток учат: насилие — это всегда насилие. Жертва не может быть виновата в насилии. Насилие невозможно спровоцировать. Жертва заслуживает доверия. Насильник заслуживает осуждения и наказания. Это стартовая позиция в вопросе сексуализированного и домашнего насилия, а это ключевые вопросы фемповестки.
И на эту очень стройную и внятную систему ценностей, вот как ни натягивай сову на глобус, невозможно наложить популярный в России концепт превентивного удара и рассказы о потенциальной опасности со стороны Украины или условного НАТО. Все рассказы о нацистах и волшебных биолабораториях у нас в голове звучат как рассказы о слишком короткой юбке, походе в клуб, общении с плохой компанией и оскорблении достоинства: да хоть 10 раз, а насилие это все не оправдывает. Феминистская оптика не способна оправдать агрессию. Мы знаем, что агрессор — это агрессор, мы знаем все его уловки, мы миллионы раз слышали его оправдания, мы знакомы с ним, мы его вычисляем с полуслова.
Мы слишком хорошо знаем, к чему приводит насилие, мы знаем, что насилие — это всегда насилие, мы знаем, что человек, который избил чужого, оправдывая это позицией «за дело», завтра изобьет свою жену и ребенка и найдет какое-нибудь дело, которое его оправдает. Мы ненавидим токсичную маскулинность и умеем ее определять и на уровне человека, и на уровне государства. Мы можем по-разному на это смотреть: радфем скажут, что, пока мужчины вообще есть и занимают вообще какие-то посты, связанные с принятием решений, мир будет полон ненависти. Скажут, что в войне виноваты мужчины как вид. Интерсеки скажут, что дело в пропаганде и навязанном коде.
Но мы по определению не можем поддерживать войну. Это противоречит самой сути феминизма. Война глубоко противна женщине и опасна для нее, и не столько потому, что женщины как вид вообще лучше и моральнее, это не так, и во властной верхушке достаточно женщин, которые это доказывают. Война противна женщине, потому что женщина оказывается ее первой жертвой. Ну или не первой, если вас беспокоит судьба мужчин, которые в этом участвуют: но жертвой она будет. Да, не каждая, но мы уже видим, как во время войны опять активизируются щупальца репродуктивного давления, как растет преступность, как подчеркивается обслуживающая роль женщин.