Одна из сложных тем, которую нам в будущем еще предстоит осмыслить, - это отношение современной российской власти да и общества к погибшим солдатам. Я бы сказал, это вопрос довольно отдаленного будущего, потому что прямо сейчас, прямо скажем, это не та социальная категория, которая, по крайней мере вызывает лично у меня сочувствие и внимание. Что в своем роде тоже симптом, отношение к солдатам как к особой категории людей, на которых не распространяете базовый гуманизм, судя по всему, заразно.
Почему это не моя эмоциональная проблема, понять можно, это соображение этически и психологически обоснованное. Другое дело люди, которые поддерживают так называемую специальную военную операцию и все, что с ней связно. В их представлении, если я правильно его реконструирую, солдаты это герои, которые погибают за высшие цели, благо и будущее русского народа в борьбе с исключительным злом.
Так неужели герои не достойны геройских похорон?
Мы все смотрели американские фильмы и хоть раз видели сцену военных похорон американского солдата. Вот венки, вот почетный караул, вот американский флаг выдают вдове. Я не эксперт и не могу сказать, что произойдет с этой вдовой дальше, какой размер военной пенсии и насколько хорошо они себя чувствуют, но по крайней мере я ощущаю глубокое уважение американской культуры к павшим солдатам. Не поймите меня неправильно, не надо рассказывать мне про Вьетнам и про огромное количество инвалидов с посттравматическими расстройствами, я об этом как минимум читал. Дело не совсем в этом, дело в образе.
Даже если все это киноиндустрия и ложь, по крайней мере на демонстративном уровне как минимум США чтит своих павших. Россия не чтит своих павших даже на уровне демонстрации. Тех, кого удосужились привезти, хоронят их родственники как придется: как гражданских, без особенностей. Но некоторые погибшие в принципе не возвращаются: они категоризируются как пропавшие без вести, как покинувшие воинскую часть, есть с десяток причин не учитывать их в общей статистике: этот из ЧВК, этот росгвардеец, извините, не наше ведомство. Россия не заинтересована в поиске своих погибших.
И помимо того, что это тяжелейшая личная трагедия для родственников, у которых нет шанса проститься со своими усопшими, а это чревато серьезными психологическими проблемами из-за неопределенности, какого-то ощущения несбывающейся надежды и отсутствия завершения и уважения, это еще и совершенно бессовестно с точки зрения общества, которому предлагают воевать и не получать простейшего уважения взамен.
И если подумать, это ведь не какой-то новый элемент в отношении общества к павшим. Так было и после великой отечественной, не забывайте, девятое мая стало праздником далеко не сразу, потери, трагедии, личные и общественные, на официальном уровне замалчивались десятилетиями. Так было после Афганистана, так было и после Чечни. Удивительно, но в нашем донельзя военизированном обществе с культом смерти за высшую цель сама эта смерть не значит совершенно ничего, ни на духовном, ни на материальном уровне.
Может быть, это симптом общей неспособности этого общества к рефлексии. Рефлексии как глобального так и локального прошлого, мы так и не научились помнить и осмыслять, выстраивать какое-то отношение к подобным событиям. Чаще всего вопрос памяти встает в этой стране либо в официальном дискурсе памяти о великой отечественной, либо в оппозиционном о памяти жертв ГУЛАГа, но ведь военная смерть тоже требует этой памяти, некоторого проговаривания и завершения. Но это проговаривание оказывается, мне кажется, очень страшным.
Потому что это неизбежно приводит к вопросу, ради чего все это было, а ответов не находится.