В мире насчитывается 4000 религий. Верующий знает, что неправильны 3999, атеист уверен, что все 4000. В многоконфессиональной стране под названием Россия направлений религиозного служения поменьше. А вот проблем с ними – довольно немало. Потому что изначально все пошло как-то не так…
Как и все остальные страны, наша начала с язычества. Каждый придумывал себе богов по потребности и веровал в них – по возможности. Естественно, религией это назвать было нельзя – «самодельные» боги вели себя спонтанно, непредсказуемо и капризно. Потому и обращались наши предки с ними, как с детьми: одному барана пожертвуют, другому – красивую тряпочку, третья и вовсе хорошей песней обойдется. Естественно, что ересей, как таковых, тогда не знали. Какая может быть ересь при таких теплых отношениях с богами? Что с ними делить – свои же люди!
«Веселуха» началась, когда крестилась Русь. Мало того, что произошло это вовсе не так благостно и быстро, как нам рассказывают (известные зытяки и вотяки из Удмуртии сохраняли языческие обычаи вплоть до 19-го века), так еще и долго не продержалось. Попытка реформации православия при царе Алексее Федоровиче привела к расколу. И уже православные нещадно истязали друг друга и сами себя, выясняя, какая версия одной и той же конфессии – правильная. Ко всему, непрерывное расширение России привело к включению в ее состав ряда территорий, часть населения которых не было не только православным, но и христианским вообще. На юге и востоке это были мусульмане и буддисты, на западе – иудеи, протестанты, католики… К счастью, императору России и синоду не пришло в голову немедленно обращать эти народы в одну «правильную» веру. Но вокруг тех же иудеев было накручено столько, что они, наряду с кавказцами, стали наиболее масштабной силой революций начала двадцатого века.
А помимо того, уже в девятнадцатом само православное христианство закачалось под напором различных «ересей». «Молокане», «хлысты», «скопцы», «штундисты», «толстовцы», «субботники» и «жидовствующие»… Государство российское так озаботилось этими эксцессами, что создало целое Министерство духовных дел. Да и православный синод крепко сросся с «силовиками» тех времен, уделяя «неправильно» верующим больше «внимания» и «заботы», чем собственно тем, кто не отклонялся от «генеральной линии».
Взявшие затем власть большевики были народом разношерстным и преимущественно атеистическим. Потому они сразу взяли курс на светское государство, причем именно основной конфессии в РСФСР (а затем – и в СССР) доставалось более всего. На втором месте шли иудеи, а вот мусульмане оказались такими крепкими в вере, что практически не допустили поругания собственных святынь. Затем, правда, пролетарское государство немного образумилось, а грянувшись оземь в 1941 году – и вовсе обратилось империей. Не зря же его лидер в самый тяжелый для страны час начал обращение к народу со слов «братья и сестры», позабыв на время о «товарищах». Ну а где империя, там и императивная религия. То есть та, которая, согласно положениям основного закона, «отделена от государства», но… Другие религии отделены еще больше. Да так, что их адептам не позавидуют даже молокане.
Казалось бы: государство светское – и молитесь, как хотите. А если появится что-нибудь запредельно тоталитарное, как, например, «Аум Синрике»*, так всегда можно в богатом на прецеденты уголовном праве найти статьи, по которым привлечь главных ересиархов к ответственности. Так нет же – остатки скопцов, к примеру, были истреблены еще в тридцатые годы. Это, впрочем, можно списать на борьбу с религией вообще, которая тогда шла по всем фронтам.
Куда сильнее «война с беспорядками» пошла в конце шестидесятых – начале семидесятых годов прошлого века. Понятное дело, что с коммунизмом как-то «не срослось» – а предложенный населению в качестве альтернативы «развитой социализм» идеологического вакуума никак не ликвидировал. Что же до религий «официальных», то православие в эти годы явно не желало соответствовать реалиям времени. К примеру, исповедующийся впоследствии имел все шансы услышать перечень своих грехов от человека не просто государственного, но и вовсе при погонах. У мусульман такой традиции нет – потому ислам не спешил слиться с государством в едином экстазе. Буддистам же было традиционно абсолютно все «до фонаря» за что, собственно, их в то время тоже чуть не записали в сектанты. Те, кто отказывался верить «традиционно», подпадал под тяжелую руку закона. И если с некоторыми сектами репрессивные методы были уместны (речь идет, к примеру, о возрожденных «скопцах» и секте самоубийц), то чем советской власти помешали мирные баптисты или иеговисты*, священной книгой которых оставалась та же Библия? Их деятельность, привлекавшая паству, прежде всего ясностью проповедей и доступностью учения, в судебных процессах называлась «антисоветской»… Почему именно она, а не деятельность «разрешенных» культов была так интерпретирована? Вопрос открыт до сих пор.
В России обновленной ситуация развивается «и так и не так». Ярославские кришнаиты, неистово гоняемые при советской власти, ходят строем по Советской и Ямской. А тех же иеговистов* запретили настолько, что даже рок-кумир девяностых годов Федор Чистяков был вынужден уехать за океан и теперь поет свои частушки с расстояния в 10000 километров от исторической Родины. Какое этому может быть объяснение? Если в СССР секты мешали социалистическому строительству, а в Российской империи – торжеству православия, то в России-то кому они не угодили? Государство, как мы знаем из текста Конституции, осталось светским. То есть каждый может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Церковь (надо понимать, любая – в законе об этом оговорок нет) отделена от государства. Тем не менее в одно веровать можно, в другое – категорически запрещено. При этом доказательств вины «верующего неправильно» ни в одном суде представлено быть не может – равно, как и их отсутствия. Какие в сфере духа могут быть «доказательства»?
Стало быть, вопрос проблемы религиозных меньшинств лежит у нас не столько в сфере духовной, сколько в сфере правоприменительной. О чем и нужен отдельный обстоятельный разговор.