Я не правозащитник, а, скорее, отчасти публицист, отчасти гражданский активист. Мне неожиданно позвонили из газеты или какого-то агентства и спросили, что я думаю по поводу встречи членов СПЧ с Путиным и как оцениваю результаты этой встречи и уровень сотрудничества общества с властью.
Я довольно много чего наговорил (и ненужного, и не очень идущего к делу, по-моему, тоже), но на последнем вопросе и своем ответе на него хочу остановить внимание.
Вопрос был следующий: каковы, по-моему, перспективы того, что после слов Путина, что с пытками надо кончать, с ними в российских тюрьмах, лагерях, тюремных больницах будет покончено и можно ли на это надеяться?
Я ответил, что об этом лучше спросить тех, кто знает мир пытующих и пытаемых ими заключенных "изнутри", а именно правозащитников, которые этой проблемой вплотную заняты: Петра Курьянова, Льва Пономарева* и Игоря Каляпина.
Дело в том, сказал я, что для того, чтобы пытки в местах заключения исчезли, совершенно недостаточно указа Путина, работы следователей, сотрудников Генпрокуратуры и прокурорских чинов на местах. Главное, по-моему, заключается в том, есть ли среди сотрудников прокуратуры, органов юстиции, судей, а также среди сотрудников системы мест наказаний и начальников мест заключения люди, которые пытки заключенных сами по-настоящему ненавидят и считают их мерзостью?
Только если такие люди в прокуратуре, и системе мест заключения, и органах юстиции есть, и только если у этих людей, ненавидящих пытки, есть возможность занять какое-то влиятельное положение, чтобы искоренять пытки в местах заключения, с пытками можно покончить.
Но есть ли такие люди сегодня в органах правопорядка и системе мест заключения? Я этого просто не знаю. И об этом лучше спросить у Петра Курьянова и Игоря Каляпина.
Согласятся ли со сказанным выше правозащитники и адвокаты, я не знаю.