Чем больше работаю по архивным делам, тем больше убеждаюсь, что сегодняшнее сокрытие советских репрессий — это не про сокрытие беззаконий вчерашней власти, а про право нынешней власти эти беззакония повторять и чувствовать безнаказанность. Ведь если имена скроет покров истории, то можно бесчинствовать, не боясь ни нынешнего суда, ни суда истории.
С 2019 года мы пытались с Сергеем Прудовским оспорить законность засекречивания данных энкавэдэшников, которые фабриковали липовые уголовные дела в рамках Большого террора. Нам суды (вплоть до Верховного) отказали, сославшись на Указ Президента от 1995 года и Приказ ФСБ от 2015 года, которые разрешают прятать под покровом государственной тайны данные людей, которые принадлежат к контрразведке. А так как энкавэдэшники к ней принадлежали, то и их фамилии, имена и должность можно секретить.
Мы решили оспорить приказ ФСБ и указ президента. Нет, ну правда, я понимаю, что сотрудников нынешней контрразведки нужно секретить. Но распространять действие этих актов на исторические органы времен сталинского террора — это чересчур. Ведь тогда, получается, и на царскую разведку они распространяются. До какого периода? До Ивана Грозного или до конца пойдем, до Рюрика то есть?
В иске об оспаривании актов говорим, что они нарушают требования статьи 7 Закона о гостайне. Она запрещает секретить сведения о нарушении законности и прав человека госорганами и их сотрудниками. Хотя мы не знаем точно, чьи имена были засекречены, но по документам этого же отдела и за этот же период (которые были рассекречены), но можем разумно предполагать их имена.
Так вот эти люди были осуждены за пытки и фабрикацию уголовных дел. Более того, имена энкавэдэшников были засекречены по делу Татьяны Кулик, которая была признана не просто незаконно осужденной. Она была признана жертвой политических репрессий, то есть спланированного государственного террора.
Мы также вспоминаем, что в преамбуле к Закону о реабилитации жертв политических репрессий говорится «осуждая многолетний террор». Осуждение невозможно без раскрытия имен людей, которые террор творили. Иначе же получается не осуждение, а профанация: осуждаем, но не настолько, чтобы выдать преступников, состоявших на госслужбе.