Судам в национальных республиках веры ни у следствия, ни у прокуратуры, ни у высшего суда страны нет.
Замена места расследования проблем у правоохранителей не вызывает. Всех ключевых фигурантов громких коррупционных дел держат в московских СИЗО. Басманные и тверские суды избирают и продляют им стражу — по месту расследования.
А вот когда следствие подходит к концу, возникает дилемма — по существу дело должен рассматривать суд по месту совершения вменяемых фигурантам преступлений. Местные суды, по мнению следователей по особо важным делам, недостаточно независимы от обвиняемых, чтобы вынести согласованный наверху приговор. Например, в Дагестане вообще чуть ли не самый высокий процент оправдательных приговоров по стране.
Хорошо с делами о терроризме, их слушают только окружные военные суды в паре мест России. Весь юг и Северный Кавказ обслуживает окружной суд в Ростове. Но с другими делами так не работает, приходится каждый раз вручную тащить вопрос в «верхушку».
Вопрос о передаче дела сенатора Рауфа Арашукова из Карачаево-Черкесии в другой регион ВС РФ будет решать по ходатайству прокуратуры.
Ранее все дела об ингушском протесте Верховный суд РФ изъял из республики. Теперь организаторов судят в Ессентуках — на русском «надежном» Ставрополье.
Дело «осетинского протеста» тоже вынесено в Верховный суд России с тем же вопросом. Прокуроры просят не судить 50 человек во Владикавказе, хотят русский Ростов. Именно в районных судах Ростовской области уже идут процессы в отношении рядовых участников.
Ранее из Казани в Москву высшая судебная инстанция передавала дело бывшего начальника полиции Казани Руслана Халимдарова.
Но доверия нет не только судам общей юрисдикции в национальных республиках. Все на самом деле началось с уголовного дела мэра Владивостока Игоря Пушкарева. Это его первого «перевели» судить в Москву. Он возмутился и обратился в Конституционный суд. А ведомство Валерия Зорькина узаконило практику недоверия местным коллегам, и теперь она получает повсеместное распространение.