В начале прошлого века в Вятку только начали проникать технические новации: телефон, электричество, водопровод и т. д. Их приход сопровождался довольно большим скепсисом со стороны горожан. Например, в губернском центре нашлось немало противников строительства электростанции, а первых велосипедистов критиковали за то, что они вносят сумятицу в обыденную жизнь вятчан, пугая лошадей и пешеходов. В этом контексте появление на заснеженных улицах Вятки 115 лет назад первого автомобиля не могло не вызвать самую неоднозначную реакцию.
«Кузя, буйный нравом»
Первый вятский автолюбитель Кузьма Лаптев происходил из известной купеческой династии, которая вела свой род от крестьян села Подрелье Орловской округи – старинного старообрядческого центра на Вятке. Сами Лаптевы были очень набожными, неслучайно в губернском центре они содержали у себя в доме на Николаевской улице (до 1910 г.) старообрядческую молельню, а вятское старообрядческое кладбище называлось «Лаптевским», так как семья много жертвовала на благоустройство и содержание поминальной часовни. Прославили фамилию в XIX веке два брата Михаил и Игнатий Лаптевы, они владели в Вятке кожевенными заводами, занимались заготовками из делянок леса и его сплавом на плотах до Саратова и Астрахани.
Однако Кузьма Лаптев еще до истории с автомобилем заработал неоднозначную репутацию, сформировав себе имидж глубоко порочного бездельника-гедониста, любящего эффектные развлечения. Сын известного вятского врача Валериан Шкляев в своих мемуарах характеризовал Лаптева таким образом:
«…Был в Вятке купчина и фабрикант, миллионер Кузьма Игнатьевич Лаптев, попросту – Кузя Лаптев, довольно молодой еще человек, очень здоровый, румяный, с красивой небольшой бородкой. Был он почти без образования, но очень любил „культуру“, любил хорошо, необыкновенно шикарно одеваться, имел самых лучших лошадей, дорогие повозки и сани. Кучер у него был, точно бог, важности необыкновенной, сидит на козлах, как прямо-таки идол. Для внушительности под кафтан кучера подкладывали, видимо, целые подушки, зад кучера не уступал по мощности крупу большой лошади. Дом у Кузи был хотя и деревянный, двухэтажный, но весь раскрашенный вьющимися растениями, немного в модном, декоративном стиле, славился Кузя еще и довольно буйным нравом, любил всякие выходки, любил пустить пыль в глаза. Говорят, его постоянно мучила назойливая мысль, что бы еще сделать, чтобы удивить людей, показать им свое богатство и „культурность“».
Юрист и общественный деятель Александр Прозоров отмечал «лукулловские обеды и ужины» семьи Лаптевых. Кузьма Игнатьевич был страстный игрок в преферанс, карточные турниры устраивал каждый день, любил шампанское и шумные вечеринки, квартира его блистала роскошью, и там даже стоял великолепный рояль, на котором никто не играл, зато постоянно звучала музыка из граммофона. В общении Лаптев был учтив с чиновниками и богатыми купцами, но чрезвычайно груб с теми, кто зависел от него.
Адская машина
По-настоящему Лаптев стал известен благодаря своему автомобилю. Первым в городе в 1906 году он приобрел его в Европе и совершенно беспечно разъезжал по доселе не видавшей такого чуда техники Вятке. Правил передвижения на автомобиле в городе тогда еще не существовало, и Лаптев ездил, как хотел, шокируя публику, прозвавшую его «Фиат» «Адской машиной». В целом Вятка встретила лаптевский автомобиль чрезвычайно настороженно, ибо машина пугала не только лошадей, но и простых горожан.
Именно Лаптеву принадлежит первое в истории Вятки дорожно-транспортное происшествие. Вот что писала по этому поводу газета «Вятская жизнь»:
«А что на вятских узких улицах, да еще занесенных снегом, является большая опасность от катания на автомобилях, так как здешние лошади совсем непривычны встречаться с такими колымагами, об этом говорит печальный случай, происшедший с тем же Лаптевым. Нужно заметить, что его колымага во время хода чрезвычайно шумит и трещит (очевидно, какое-нибудь старье), отчего встречные лошади бесятся и, кидаясь в сторону, опрокидывают сани и увечат седоков. На Московской улице, против части, г. Лаптев встретился с лошадью, на которой ехали две дамы. Лошадь, испугавшись, кинулась в сторону. В ту же сторону почему-то повернулась и колымага; это еще больше испугало лошадь, и она, опрокинув сани, понеслась, при этом, конечно, вылетели обе дамы, и кучер долго волокся на вожжах».
Дамы упали в сугробы и отделались только незначительными ушибами и испугом, но впоследствии заявили на Лаптева в полицию. Об инциденте даже было доложено губернатору Александру Левченко, многие горожане требовали Кузьму Игнатьевича наказать как можно более строго. Впрочем, уже в начале марта Лаптев совершил еще одно ДТП: на улице Николаевской (ныне — Ленина) он распугал лошадей извозчиков, которые бросились на тротуары, раскидав при этом бочки с рыбой.
«Вятская жизнь» негодовала и предлагала Лаптеву для прогулок на автомобиле избрать свободные поля вокруг города. Судя по воспоминаниям вятского мемуариста Бориса Сергиева Лаптев советом воспользовался и стал ездить в прилегающий к Вятке Загородный сад. Сергиев утверждал, что из-за пьяных выходок Кузьмы Игнатьевича и его друзей интеллигентная и образованная публика даже перестала посещать популярный у вятчан сад. Мемуарист писал в своих воспоминаниях следующее:
«…В 1900 г. в лесу было построено деревянное здание для открытой сцены и буфета с крепкими напитками. Начались постановки опереток, выступления певиц и певцов легкого жанра, и лес утратил свою прелесть семейного места отдыха. Появилось много пьяных и хулиганствующих гуляк, и любящая покой публика перестала посещать ранее гостеприимный лес. Открытая сцена и легкий жанр в корне изменили характер этого места отдыха вятского населения, а купеческая культура сменила интеллигентную и рабочую. Одним из первых гуляющих купеческих сынков здесь появился Кузьма Лаптев, нажившийся на военных поставках во время войны с Японией. Он поставлял на фронт овчинные полушубки и нажил большие деньги. Приобрел автомобиль фирмы „Фиат“ и по вечерам со своими приятельницами и дружками приезжал в опереточный театр, собирая массу зевак, не видавших ранее автомобиля. Появились извозчики-лихачи, понеслись пьяные песни...»
Долго кататься на автомобиле по Вятке Лаптеву не удалось, и спустя довольно короткий промежуток времени машина внезапно исчезла. Ходили слухи, будто полиция запретила Лаптеву ездить на автомобиле, другие утверждали, что «Фиат» сломался и никто в Вятке не может его исправить. А возможно, Лаптеву, как натуре увлекающейся, просто надоела дорогая «игрушка», вызывающая раздражение у общества.
Технократ и жертва травли
Авторы записанных в советское время мемуаров нещадно критиковали Лаптева и его машину. Но необходимо воздать должное купцу как пионеру технического прогресса, причем в консервативной вятской среде. Возможно, не покажи Лаптев вятчанам автомобиль, не было бы и знаменитого прогрессивного свода правил автомобильного движения по городу 1910 года. Машины в большом количестве в Вятке еще не ездили, но комплекс регламентирующих их движение правил уже существовал, за основу были взяты ПДД Санкт-Петербурга. Кстати, именно Лаптев как технократ первый познакомил горожан еще и с «усовершенствованным говорящим фонографом» в 1900 г.
О лаптевских ДТП и негативной реакции публики мы знаем из критических заметок «Вятской жизни». Но нужно понимать, что характер негативных отзывов о поездках купца на машине от газеты объясняется тем временным отрезком, когда автомобиль появился на улицах города, ведь продолжались события Первой русской революции, реакционная деятельность властей по подавлению волнений, сказалось и общее напряжение, агрессия в обществе.
«Вятская жизнь» немало сделала для демонизации образа Лаптева, нужно учитывать, что это была за газета и какие цели преследовала. Популярное в народе независимое либерально-демократическое издание, строго оппозиционное к существовавшему политическому режиму, критиковало как губернскую власть, так и представителей имущих классов. Издатель газеты Николай Чарушин в общей сложности пробыл на сибирской каторге и в ссылке 18 лет, конечно, опытный публицист и политик не мог симпатизировать таким представителям зажиточного купечества, как Лаптев.
Все публикации газеты имеют строго негативный, гневный и патетически-изобличительный характер, и даже сами названия газетных статей («Наши спортсмены», «Моему нраву не препятствуй») подталкивают читателя к определенному скептически-ироническому тону. В то же время претензии газеты к автомобилисту кажутся довольно странными. Например, газета указывает, что Лаптев не получил разрешение на езду по городу на машине и нарушает некие правила. Необходимо отметить, что никаких правил передвижения на автомобиле по городу в Вятке тогда не существовало, они были приняты только в 1910 г. Сотрудники газеты либо не знали этого, либо знали и намеренно вводили в заблуждение публику, дискредитируя Лаптева.
Что же касается испугавшихся машины лошадей, то то же самое происходило и с первыми вятскими велосипедистами. Некоторым из них, например фотографу Сергею Лобовикову, приходилось, катаясь по городу, при виде лошадей слезать с велосипеда, чтобы не провоцировать происшествие. Лаптев не был столь деликатен, за что его и критиковали. В то же время с подобными проблемами непонимания и отторжения технических новинок, консерватизма вятской публики столкнулось немало вятчан, увлекавшихся катанием на мотоцикле, велосипеде, автомобиле.
Судьба первого автомобилиста
Сегодня очевидно, что созданный журналистами и мемуаристами образ Лаптева далек от реальности. Например, он был дважды избран членом городской думы, где заседали самые влиятельные и пассионарные люди из сферы бизнеса и культуры. В это время Вятка делает мощный рывок в своем развитии, решаются серьезные инфраструктурные вопросы, никто не стал бы включать в «круг избранных» купца-самодура. В это же время Лаптев руководил успешным кожевенным предприятием, вел активную общественную деятельность, являясь членом вятской ученой архивной комиссии и губернского попечительного комитета детских приютов.
По поводу судьбы Кузьмы Лаптева после Октябрьской революции в среде вятских краеведов по сей день ведется дискуссия. Александр Рева полагал, что Кузьма Лаптев, потеряв после национализации все капиталы, закончил жизнь в Москве дворником. Правнук купца Сергей Рысев считает, что в действительности Лаптев завершил свой жизненный путь в 1937 г. в ГУЛАГе под Архангельском, куда был отправлен из Оренбургской области. Туда же Кузьму Игнатьевича выслали в 1935 г. из Ленинграда как «социально опасный элемент», а поводом для этой волны репрессий стало убийство Сергея Кирова. Кузьма Лаптев жил ярко, но после 1917 г. повторил путь к нищете и забвению сотен других вятских купцов. Однако, как это ни странно, нелепая выходка с поездкой на автомобиле помогла ему сохранить свое имя в истории спустя более чем сотню лет.