Это письмо Илья Шакурский передал в редакцию «7х7» через свою маму из пензенского СИЗО в конце октября 2020 года. 13 ноября его этапировали в Мордовию в СИЗО-2 города Рузаевки. 17 ноября его доставили в ИК-18 поселка Потьма Мокшанского района Пензенской области. По словам родственников, там он будет на транзитно-пересыльном пункте (ТПП), откуда затем отправится к месту отбытия наказания в одной из мордовских колоний.
Илья Шакурский с дедом Николаем Шакурским
Беда не впервые приходит в нашу семью. Решетка уже стояла между членами моей семьи, не позволяя любящим родным людям быть рядом. В далеком 1996 году мой родной дед, Шакурский Николай Иванович, оказался в заточении из-за подозрения в мошенничестве.
Деда Ильи Шакурского арестовали в Мокшане (райцентр в 50 км от Пензы, где вырос Илья и до сих пор живет его бабушка) летом 1996 года.
Николая Шакурского обвинили в хищении денежных средств в крупном размере – 50 тысяч рублей. На тот момент он был коммерческим директором мокшанского учебно-производственного предприятия «Маяк» при Всероссийском обществе инвалидов. Предприятие занималось пошивом и продажей одежды, на нем работали люди с инвалидностью.
Судебные тяжбы шли больше трех лет, за это время он провел 16 месяцев под стражей и 23 месяцев под подпиской о невыезде. Затем обвинения сняли за отсутствием состава преступления.
Через семь лет после ареста Николай Шакурский обратился в суд с иском к Российской Федерации о возмещении морального вреда. 1 июля 2004 года Ленинский районный суд Пензы (где спустя почти 15 лет его внуку Илье Шакурскому продлевали срок ареста) взыскал с Российской Федерации 35 тысяч рублей за моральный вред в пользу Николая Шакурского.
После освобождения из-под стражи Николай Шакурский был частным предпринимателем и занимался в Мокшане продажей рыбы и мяса.
Разлука, ожидания и мучительная тоска не смогли сделать так, чтобы я, только родившийся, в столь тяжелое для семьи время, мог быть обделен любовью. Отсутствие свободы не сломило моего деда, но боль, пережитая тогда, так и не смогла закалить и подготовить нашу семью к подобным испытаниям.
Впервые дед увидел меня через решетку, и никто тогда не мог подумать, что мать, когда-то державшая меня на руках, не сможет обнять меня из-за такой же преграды.
На протяжении семи лет мой дед боролся за справедливость и свое честное имя. Он сидел в СИЗО, был под подпиской, но не собирался сдаваться и в конечном итоге победил. В 2004 году государство возместило ему моральный ущерб.
В статье [газеты «Сельская правда» Мокшанского района] Н. Иванова об этой истории, приводится цитата Владимира Жириновского, сторонником которого продолжительное время являлся мой дед. В журнале «РФ Сегодня» №14 от 2004 года, Владимир Вольфович писал: «Мы помним те времена, когда было правилом: попал на скамью подсудимых – все, без срока не уйдешь».
В силу своего молодого возраста, мне трудно написать, когда эти времена закончились, а когда снова начались. Но я знаю точно: данное правило продолжает свое существование. Хочется надеяться, что когда-нибудь и мы с вами будем лишь вспоминать те мутные времена, где оправдательный приговор приравнивается к чуду.
Дед всегда был для меня примером. Он не боялся правды. Был силен. Умел веселиться и хорошо шутил. Любил природу и привил эту любовь мне. Ошибался, как и все. Всегда был искренен, предан самому важному в жизни – своей семье.
Он пришел вместе со мной на суд по административному делу из-за зачеркнутой свастики [на одном из заседаний по делу «Сети»* Илья Шакурский рассказывал, что его тогда оштрафовали на 500 рублей]. Мне было на столько обидно из-за происходящего, что я еле сдерживал всплеск эмоций, а он взглядом дал понять мне, чтобы я успокоился.
- Вы признаете свою вину? - спросил судья.
- Нет! Вы неправильно трактуете закон, или он написан неправильно.
- Незнание закона не освобождает вас от ответственности.
Когда мы вышли из зала суда, дед поддержал меня: «Илюха, ты правильно все сказал». Его слова подбодрили меня, добавив мне уверенности и понимания того, что несмотря ни на что, нельзя мириться с несправедливостью, потому что тогда она станет закономерностью.
Чем взрослее я становился, тем громче становились наши с ним споры. Он любил поговорить, порассуждать, обсудить что-то. За столом мы говорили обо всем. О жизни, политике, истории, и всегда находили повод для споров. Я злился, когда у меня заканчивались аргументы, а он довольно улыбался, тем самым мотивируя меня на получение новых знаний.
Однажды мы вновь собрались с ним за столом. Я уже обучался в институте и приехал домой на выходные. Общались мы на равных, налили "Ломовской" [Нижнеломовского ликеро-водочного завода в Пензенской области] водки и завели очередной спор, сохраняя уважение друг к другу. В конечном итоге он произнес слова, ставшие для меня значительными. «Да, Илюха, ты прав». Он сказал это не для того, чтобы успокоить меня, не такой он был человек. Он сказал это, потому что был действительно согласен со мной. Это была одна из последних наших встреч. В январе 2016 года мой дед ушел из жизни. В это время я уже возможно находился в разработке ФСБ [по делу «Сети»*].
Я часто вспоминаю его. Думаю о том, что бы он делал, если бы сейчас был жив. Уверен, что он не позволял бы мне сдаваться и боролся бы за справедливость вместе со мной, как делал это 24 года назад.
Автор статьи «Оправдан… через 39 месяцев, а государство возмещает моральный ущерб» [в газете «Сельская правда» Мокшанского района] в итоге задается вопросом: «Сколько таких «Шакурских»? незаконно подвергается моральному давлению, вызываются на допросы, порой заключаются под стражу, а в итоге признаются невиновными?» Мне кажется, что невиновных, в конечном итоге, оказалось настолько много, что пришлось вернуться к старым правилам, согласно которым, со скамью подсудимых без срока не уходят. Вопросов будет меньше, да и государство не разорится.
*«Сеть» — признанная террористической организация, запрещена в России. Фигуранты дела «Сети»* заявили, что в реальности такой организации не существовало.