Все мы знаем, что в российской пенитенциарной системе сегодня существует серьезная проблема, связанная с вымогательством денег у заключенных и их родственников. Правозащитники знают, что, зачастую, чтоб не били и не пытали, надо заплатить. И берут с кого сколько можно - с одного 1 тыс. руб. в месяц, с другого и по 1 млн - по доходам.
А веяние ли это пост перестроечного периода? Увы, нет. Это, вероятно, тоже то самое наследие ГУЛАГа, которое мы так и не искоренили.
Представляю вам фрагмент расшифровки письма из далекого 1938 года, из того самого ГУЛАГа НКВД - из Челябинской тюрьмы. Письмо расстрелянного по 58-й статье УК РСФСР ("Враг народа") Ивана Васильевича Чевардина.
В этом письме, конечно же, особенно смущают два момента – это изобилие многоточий и то, что деньги получал лично следователь Зубарев на свое имя. Есть опасения, что это была как раз та самая мзда за то, чтобы приговоренного человека хотя бы не пытали.
А если так, то это значит, что заключенные для рядовых сотрудников НКВД были еще и возможностью обеспечить себе безбедную жизнь.
Письмо: «Здравствуйте, милые, дорогие…Вовочка, мамаша…
Сегодня, то есть 5 января 1938 года, получил от вас письмо, денег 50 рублей [для сравнения - средняя ежемесячная оплата труда в 1938 году составляла, в среднем, 200 рублей] и вещи, за что не знаю, как вас отблагодарить. Эх если бы вы, дорогие мои, знали, как я рад от всего этого. Я здоров. Тысячу раз расцеловал бы вас за ту заботу, которую вы проявили по моей просьбе.
Валичка [так в письме], жаль, что не пришлось с тобой хоть на одну минуточку повидаться, а я каждую минуту ждал тебя, сильно тревожился, но ничего из этого не вышло, свидание не пришлось. Валичка, я верю, что тебе очень тяжело оставаться с Вовочкой, что поделаешь. Уж так пришлось. Но, дорогие мои, я думаю, что ты все-таки для меня сделаешь как это ни тяжело, это удовольствие и еще придешь. Я… что разъезжать, у тебя семья, дети, тратить, когда семью-то кормить нечем, но что же поделаешь. Уж как-нибудь, я прошу убедительно тебя приехать числу к 12–15.
Валичка, я прошу, привези мне чувяки, карточку, <…> фуражку, плащ, гостинцев можно мне везти…папирос, табачку, ну, в общем, только… чего…ну все. Если тебя… положит.
Пишите, Валечка, Верочка, милые… что можно. Пишите о семейных делах. Сапоги мои… продайте. Ведь жить да вам не на что. Ну на счет этого, Валичка, смотри и распоряжайся сама, как знаешь. А там нам с тобой будет видно. Если сможешь, Валичка, пошли мне, сколько сможешь, переводом денег. Я ведь от тебя получил 50 рублей. Мне совестно просить еще, зная твое положение, поэтому я прошу, если сможешь. А для меня, сама знаешь, они – это все.
Живу я пока что ничего, здоровье остается пока по-старому. Не знаю, что будет дальше, Валичка…
Я хотел видеть всех вас, но это невозможно. Поэтому я желаю вам всем доброго здравия, самой лучшей жизни, которую в сейчасошных [так в письме] условиях можно иметь. Ничего, Валичка, не попишешь.
Целую всех тысячу раз, передавай привет всем. Верочка пусть учится только на отлично и слушается всех. Вовочка пусть слушается, а не только растет милым и умным…
Знайте, что люблю я вас всех.
Будешь деньги посылать, пиши по адресу: г. Челябинск, УНКВД, 4 Отдел, следователю Зубареву для передачи мне.
Ваш папанька и сын».
Справка по посту:
*Отправитель письма: Иван Васильевич Чевардин - до ареста работал секретарем Миасского Горкома ВКП(б). Расстрелян в 1938 году, дата расстрела неизвестна. В книге памяти и в базе данных "Бессмертный барак" отсутствует, что и неудивительно, там многих нет.
*Следователь НКВД - Зубарев Семен Федорович, место и дата рождения неизвестны. В 1936 году был ст. оперуполномоченным 1-го отделения 2-го отдела УНКВД Челябинской обл. В 1939 году был уволен за невозможностью использования на службе и, вероятно, подвергнут наказанию за репрессии.
*В качестве иллюстрации использован фрагмент рисунка В.С. Гребенникова - бывшего политического заключенного.