Лесосплав вчера, сегодня, завтра.
Взгляд назад.
Лесосплавные работы в Республике Коми активно стали набирать обороты с 1930-х годов, с началом сталинских пятилеток. Страна требовала древесину, и эта древесина добывалась в нашей республике в объемах, повышающихся с каждым годом. Транспортировку вырубленного леса осуществляли как по суше, так и водным путем, преимущественно молевыми сплавами. На крупных судоходных реках Вычегда и Печора лес также транспортировали в плотах, кошелями и на баржах.
К сожалению, чем сильнее наращивались темпы добычи и вывозки леса, тем небрежнее было отношение к остающимся вырубкам или количеству затонувшей древесины. За десятилетия это не могло не сказаться на состоянии окружающей среды. Остатки древесины, обломки запаней, корпуса судов и куски тросов и сегодня лежат памятниками советского хозяйства.
Фото: автор Н. Карманов. Старая баржа
В итоге на государственном уровне молевой сплав был запрещен сначала с некоторыми оговорками, а затем в 1995 году — повсеместно и окончательно. Такое решение не могло не сказаться на количестве сплавляемого леса, но беда не приходит одна. Начавшаяся перестройка и смутные экономические процессы негативно сказались как на состоянии техники, так и на содержании речных русел в удовлетворительном состоянии. В итоге транспортировка леса водным путем с каждым годом все более сокращается в объемах, а с 2016 года в Республике Коми лесосплавные работы прекращены совсем.
В последнее время в прессе все чаще встречаются публикации на тему возобновления лесосплава в Коми, а в масштабах страны – рассуждения о необходимости своеобразной перезагрузки в подходах к вопросам транспортировки леса.
В этом вопросе сейчас нет единого мнения. Сторонники и противники возрождения лесосплава отчаянно приводят друг другу разные аргументы, например:
Экономисты: за и против.
С одной стороны, лесосплав — это экономически выгодное дело. Вместо огромного количества большегрузных машин, вывозящих балансы, разбивающих дорожное покрытие и без того неидеальных автомобильных путей сообщения, речное течение – сила природная, а потому бесплатная. Вон как здорово получается: за зиму бревна заготовили, к воде поближе сложили, в плоты связали – весной половодьем эти бревна в русло реки стащит, а течение донесет до нужной точки. Там древесину выловят, перевезут на минимальное расстояние для дальнейшей переработки – всем радость и экономия народных средств. Некоторое количество техники, конечно, понадобится, но это издержки производства.
Фото: Буксировка плотов
Так кажется только на первый взгляд. На второй, третий и последующие взгляды экономией тут не пахнет вовсе. Давайте на примере нашей республики посмотрим на ситуацию. Практически вся производственная база для лесосплава ушла в небытие. После того как Монди СЛПК прекратил сплавные работы своими силами, более никто этим заняться не может. Не потому что не хочет, а потому что нет соответствующих ресурсов – технических, кадровых. Зато есть очень много нерешаемых хозяйственно-экономических вопросов.
Государство и бизнес: как быть?
Представители муниципалитетов, в чьи обязанности входит содержание дорог общего пользования в надлежащем состоянии, всеми руками сейчас голосуют за то, чтобы уменьшить нагрузку на дорожную сеть и переложить эту самую нагрузку на сеть водных артерий. Аргументы все те же: это дешево, это экологично, и вообще всегда так и было. И, соответственно, убеждают лесозаготовителей и лесоперерабатывающие предприятия (а в нашем регионе это опять же Сыктывкарский ЛПК и его подрядные организации) опять вернуться к лесосплаву. Да только сделать это достаточно сложно.
В нашем государство все реки принадлежат государству. До 70-х годов прошлого века сплавные работы проводились примерно по 250 малым рекам Коми, плюс р. Печора и р. Вычегда с их притоками. Также на реках осуществлялось регулярное судоходство. Такая интенсивная эксплуатация речной сети была возможна при активном участии государства в содержании речных русел в надлежащем порядке, а именно: дноуглубления, укрепления речных русел, их расчистки и т. д.
Сегодня же наблюдается картина полного упадка: территориальные субъекты и отдельные водопользователи не могут разграничить полномочия и ответственность, финансирование на работы по управлению русловыми процессами сокращается с каждым днем, естественно, лесозаготовителям остается лишь малый период во время паводка, чтобы успеть транспортировать заготовленную древесину сплавным методом, что уже не дает выигрыш в сокращении затрат на транспортировку древесины.
Фото: Ю.В. Осетров. Плоты перед сплавом
Странной и неубедительной кажется точка зрения некоторых граждан на тему лесосплавных работ. Эти люди считают, что нынешние водопользователи обязаны взять речной ресурс для эксплуатации, неважно в каком состоянии, но вернуть этот ресурс владельцу (то есть государству) должны в образцово-показательном виде, еще и денег заплатив за право пользования. Так не бывает. Невозможно представить, что разумный хозяин сдаст, к примеру, на длительный срок разрушенный сарай с протекающей крышей и деревянным трапом, а получить обратно рассчитывает дворец белокаменный и еще арендную плату сверху. Так же и в ситуации с лесосплавом. Нельзя настаивать на возобновлении работ и требовать, чтоб заодно бизнес привел в порядок десятилетиями разрушаемую речную инфраструктуру. Надо и самим ресурсовладельцам вложить что-то в решение вопроса. Нечего вкладывать? Вспоминайте о взаимозачетах. Конечно, это утрированное заявление, но умные менеджеры на высоких позициях не просто так эти позиции занимают.
О чем говорят экологи.
В большинстве своем природозащитники категорически против лесосплавных работ. В качестве основных аргументов приводятся следующие:
- изменяется химический состав воды,
- ухудшается водный баланс водоема,
- рыбное хозяйство несет убытки,
- меняются места нерестилищ ценных пород рыб,
- изменяются донные отложения, береговые линии водоема.
Кстати, именно по настоятельным требованиям экологов в СССР, а затем и в РФ был запрещен молевой способ сплава леса. Но эта мера резко уменьшила количество пригодных для лесосплава рек и одновременно увеличила нагрузку на дорожную инфраструктуру, соответственно увеличив выбросы в атмосферу продуктов переработки ГСМ. Так что еще неизвестно, какой метод транспортировки леса сильнее наносит вред окружающей среде.
Как обычно, есть и оппозиционное мнение. Последние исследования ЦНИИлесосплава, г. Санкт-Петербург, показали, что затопление древесины при соблюдении технологических норм и требований при подготовке к сплаву составляет не более 1% от общего количества сплавляемого леса. Затонувшая древесина опасна скорее для речного судоходства, чем для экосистемы, а в связи с краткостью периода, пригодного для лесосплава, вода в реке за свободное от сплавных работ время полностью обновляется 10–23 раза (в зависимости от полноводности реки). То есть каких-либо нарушений по сравнению с бытовым режимом исследуемых водоемов по химическим показателям состава речной воды не зафиксировано.
Гораздо больший вред экологии наносят ржавеющие останки речного флота и остающиеся без надлежащего ухода русла и берега рек. В нашей республике очистка береговой зоны силами волонтеров поддерживается Министерством природных ресурсов. В «Речной ленте» принимают участие кроме физических лиц и крупные предприятия республики. Дополнительно к этому по собственной инициативе Монди СЛПК совершенно добровольно в рамках своей экологической программы уже несколько лет подряд осуществляет очистку рек и береговой линии. За последние три года силами комбината очищено более 150 га береговых территорий, собрано более 180 тонн металла и более 1000 м³ древесины. Но этого мало, и без активной работы со стороны государства ситуацию преломить будет сложно.
Фото: «Огни Вычегды» №45 от 23.11.18 г.
Есть ли у лесосплава перспективы в будущем?
Лично мое мнение – есть. И очень даже хорошие. Возвращение транспортировки леса по речным путям не только экологически оправдано, но и экономически востребовано, а в социальном плане ведет к созданию новых рабочих мест для населения в труднодоступных районах республики. Но непременным условием такого благоприятного прогноза являются четкие взаимовыгодные договоренности между государством и лесодобывающими/лесоперерабатывающими предприятиями о точном разделении прав, обязанностей и финансовых вложений. В противном случае перспективы так и останутся перспективами.