В два часа утра я прилетела со следственных действий в Крыму: "секретный свидетель", то есть некий человек, которого мы не видели и не слышали, находившийся за стеклом и фигурирующий в материалах дела под псевдонимом, якобы опознал моего подзащитного крымского татарина Раима Айвазова как члена террористической организации, когда тот стоял между двумя статистами вдвое больше и старше его, чья одежда и особенно обувь были в грязи (они работали на соседней стройке).
Я легла спать в надежде утром не просыпаться хотя бы до 10, потому что суд над Павлом Ребровским - вторая серия безумного дела "Нового Величия" (*), в котором внедренных агентов и информаторов спецслужб почти столько же сколько членов "экстремистского сообщества" - был назначен на два. Но в шесть утра меня разбудил звонок Насти Стародубовкой, к которой ломились в дверь сотрудники уголовного розыска. Пришлось ехать на обыск в рамках уголовного дела о публикации в 2012 году Михаилом Световым фотографии Насти в инстаграме. Домашние кролики очень боялись людей, поднимавших матрасы на кровати и заглядывавших в посудомоечную машину, а понятые - соседки - в ужасе спрашивали: "А что, вот так вот к каждому что ли могут прийти?"
А потом я поехала в Люблинский суд, куда не явился прокурор, и заседание перенесли, и по дороге обратно за три часа стояния в пробке в заснеженной наконец-то зимней Москве я узнала, что студенту Вышки Жукову прокуроры запросили 4 года колонии, при том что его защите не дали допросить ни одного из уважаемых и сведущих экспертов-лингвистов, утверждавших что в роликах Жукова нет никаких призывов к насилию. Онлайн с суда над Егором я читала в телеграм-канале DOXA - студенческого журнала, который выгоняют из Вышки, как вредящему ее (Вышки) репутации.
А потом в той же пробке, перед тем как задремать на час, я узнала, что Марку Гальперину, неугомонному безобидному активисту, который организовывает мирные гуляния нескольких человек по городу и призывает исключительно к мирной революции, изменили условный срок на реальный. Он написал, что его везут в ИВС Балашихи.
Завтра с утра я собираюсь ехать к Косте - программисту, получившему четыре года лишения свободы за четыре выхода на улицу с мирным протестом, который учится правильно здороваться с начальством владимирской колонии, заправлять по белому кровать и без запинки цитировать правила внутреннего распорядка.
Я ненавижу уныние и всеми силами стараюсь в него не впасть. Я сегодня несколько раз просила своих собеседников не нагнетать, не впадать в истерику, продолжать делать свое дело, бороться дальше, несмотря на... Я понимаю, что уныние - это то, чего от нас ждут. Что опустить руки - значит исполнить их сценарий. Но как не поддаться?
Налила красненького. Подумала о том, что нас, тех кто переживает одно и то же, очень много. Надо только поверить в свои силы. Это сейчас самое сложное, но очень важное.