Уважаю чиновников за умение четко формулировать: «точечное строительство», «адресная помощь», «гуманитарная операция», «ограниченный контингент». И особенно — «целевая программа». Это всегда в десяточку, с точностью до рубля.
Одна из таких программ стартовала в Коми еще в 2012 году. Кодовое название – «Мусорный проект». Суть его в том, что на бюджетные средства в регионе должны быть построены современные полигоны и предприятия по утилизации бытовых отходов.
Это было непросто — реализовать такую кучу денег, сотни миллионов рублей! Надо как-то умудриться — и рассовать. Но правительство справилось, средства освоены: построено ноль мусоросжигательных заводов, а на территории новых полигонов возникло несколько маленьких фабрик (следствие еще продолжается). Что же касается цветных контейнеров для раздельного сбора, то большинство жителей Коми может увидеть их только в цветных снах.
Пошарив по карманам налогоплательщиков, власть изъяла огромные суммы и куда-то потратила. Куда именно — не сказала. Зато у нее возникла новая идея: «Теперь, граждане, будете платить за мусор в пять раз дороже, а денежку складывайте вот сюда!» И называет счет некой фирмы А (агента-посредника), которая имеет договор с фирмой Б. Почему? Уж так они между собой договорились. Подробности — коммерческая тайна.
О первой фирме известно, что она как-то связана с электричеством, собирает деньги с каждого горячего утюга и зажженной лампочки. О второй — до недавнего времени знали только в Ухте. Это такая маленькая ООО-шка под предводительством бывшего милиционера. Но ведь милиционер, даже бывший, потребителя не обидит и лишнего не возьмет. Кому ж как не этой ООО-шке стать монополистом на мусорном рынке Коми?
Такова дислокация
И все-таки нашлись скептики. Капризничают, спрашивая: «А почему, собственно, так дорого? И почему каждый житель Коми, включая новорожденных, должен отдавать частной фирме, да еще и через посредника, по 117 рублей в месяц?»
А дело в том, отвечает правительство региона, что данная фирма базируется в Ухте (так уж вышло!). Оттуда ее мусоровозы порожняком помчатся в Усть-Цильму, Ижму, Воркуту и так далее. До каждой деревни — по зимникам, по аварийным мостам. (Туда бы впору организовать рейсы мусорных вертолетов). В общем, республика у нас большая, а бензин нынче дорог. Топливо — это 85 процентов мусорного тарифа. Плюс «маржа» — оператору, да посреднику — агентские. А ведь надо и квитанции распечатать, бумага тоже дорогая, — вот в итоге и набежало по 117 «целковых». И это еще по минимуму, потом тариф, конечно, повысим.
Есть мнение, что перед нами якобы тупая схема сбора денег у населения. На самом же деле у нее красивый псевдоним — «Территориальная схема утилизации ТКО». И не просто схема, а полновесная брошюра с цифровыми выкладками, таблицами, приложениями. Над ней трудились лучшие в Коми мозги. Целый штаб размышлял, стоя у карты республики: синие стрелочки — из Ухты, красные — в обратном направлении. И потом, бросив на стол карандаш, главный строго сказал: «Такова, товарищи, наша дислокация».
Поэтому не спрашивайте, зачем нужно гонять мусоровозы за полтысячи километров. Все учтено и продумано авторами проекта в составе организованной группы специалистов. И под прикрытием руководства.
Если от мусорной программы, принятой в 2012 году, еще осталось несколько миллионов, их нужно потратить на государственную премию. Отчеканить медаль «За взятие мусора в Коми» и наградить творческий коллектив разработчиков территориальной схемы. Причем сделать это немедленно. Пока не разоблачили.
Мы ведь в России живем: сегодня награждают, завтра разоблачают. Причем — за одно и то же.
Бывает так, что сначала — громкие программы, а потом — громкие процессы. И по две сотни свидетелей дожидаются своей очереди.
Но это я так — гипотетически. Кто кого разрабатывает — знают только правоохранители. А наше дело маленькое, потребительское — молча платить по квитанциям. Втайне завидуя и восторгаясь дерзостью тех, кто сегодня банкует в мусорном казино. Судя по крупным ставкам, это люди очень рисковые.
А с виду — как настоящие
Но вообще-то, Коми — регион «непродвинутый». Тащат грубо, пилят неаккуратно. В освоении бюджетных средств используются в основном устаревшие технологии.
Другое дело — Москва и Московская область. Там чувствуется не только размах, но и креатив.
Уже озвучены планы строительства в Подмосковье новейших мусоросжигательных заводов. Таких же, как на Западе. Однако с применением маленьких русских хитростей: вместо шести степеней очистки — только три.
Три вместо шести — этот как самолет с одним крылом вместо двух. Можно назвать хоть монопланом, но летать он от этого не станет.
Технологично «урезанные» заводики, конечно, дешевле и с виду похожи на настоящие. Однако есть небольшой минус — ядовитые отходы (38 процентов объема сжигаемого мусора). Плюс выбросы диоксина (то, чем янки в свое время травили партизан во Вьетнаме).
Кому интересны подробности про эти заводы — может почитать статьи известного общественника Дмитрия Гудкова.
Нас же, провинциалов, интересует не столько этот подмосковный проект, сколько вопрос: куда будут вывозить те самые 38 процентов ядовитой дряни?
Первый адрес уже известен: Сибирь, район Томска. Но не исключены и другие адреса. Страна у нас большая, щедрая. Не обязательно везти отходы за Урал, можно и поближе. Сбросить в глухой тайге, закопать у чистой северной речки.
Здесь Русью пахнет?
Мусорная реформа еще только началась, а уже внесла свой вклад в географию. Границы Подмосковья расширились до Республики Коми и Архангельской области. Да и сама карта России оказалась крапленой, с мелкими черными дырочками. Их много, по числу полигонов с привозным мусором.
Когда-то были популярны духи «Красная Москва», созданные при участии жены Вячеслава Молотова. Тонкий благородный аромат, квинтэссенция шика советской империи. Нежный парфюм эпохи ГУЛАГа, мечта провинциальных дамочек.
Теперь, чтобы ощутить сладкий запах столицы, не надо будет ездить в Белокаменную. Вот построят полигон в Шиесе — все мы будем «дышать Москвой». Ею будут пахнуть наши реки, болота и озера. Но вряд ли это тот самый «русский дух», о котором говорил Пушкин.
Столичный мегаполис — огромный желудок, способный переварить всю Россию. Имперский блеск этого города поражает воображение. И даже мусор у него величественный, масштабный — сотни миллионов тонн.
В Белокаменной сосредоточена вся элита страны: чиновники, звезды эстрады, депутаты и олигархи. Но ведь и физиологию пока никто не отменял. Даже элита, пардон, регулярно какает, мусорит, производит жидкие и твердые бытовые отходы. Все это годами сбрасывалось в Подмосковье, где выросли терриконы вонючих свалок. Местные жители в шоке. Но и москвичам это неприятно, особенно когда ветер дует в их сторону. А ведь у многих в Подмосковье — элитные дома, охотничьи угодья, барские поместья. Все это дорогое хозяйство требует чистоты.
Мусорные терриконы решили было утилизировать с помощью МЗС. Но заводики, как мы теперь знаем, будут строить с тремя степенями очистки. Значит, это тоже не выход. А выход в том, чтобы разбросать московский мусор по всей стране.
Федералы, видать, долго совещались у карты Родины: куда бы воткнуть еще один полигон? Один сказал: «Удора». Но всем послышалась «Урдома». Впрочем, это без разницы — такая же лесная дыра.
Как говорила одна известная московская блогерша: «Глухомань, жопа мира!»
И это точный адрес российской провинции.
Не гони порожняк!
Раньше железная дорога работала как полупроводник: из регионов в центр двигались эшелоны с лесом, углем, нефтью, обратно — пустые вагоны и цистерны. Теперь, чтобы улучшить логистику РЖД и не гонять порожняк, решено наладить честный товарный обмен: в Москву — ресурсы, в обратном направлении — мусор.
Даже британские колонизаторы до этого не додумались — сплавлять аборигенам свои имперские отходы. Вождей туземцев было легко подкупить. Но как «договориться» с транспортными издержками, которые делают мусор поистине золотым?
Российская элита оказалась ловчее, изобретательнее. Решено, что платить будет само подвластное население. Не власть, не мусорные олигархи, а рядовые граждане. Для этого, собственно, и придуман мусорный сбор. Но не раздельный, а тотальный, подушевой, включая беззубых младенцев и стариков-паралитиков.
Причем платить население будет по тарифу «все включено»: и вывоз, и ввоз, и распилы с откатами, и заводики с тремя степенями очистки.
Вертикальная Россия
Президент ясно определил стратегию. Он сказал — «народосбережение». В том смысле, что надо активнее использовать этот мощный ресурс — сбережения, еще оставшиеся у народа после скачка тарифов и цен. Все, что осталось на руках у населения, следует направить на мусорную реформу.
В эпоху раннего Ельцина такие реформы назывались «шоковой терапией». При позднем Путине — «прорывом в будущее». Суть, конечно, одна, зато звучит красиво.
В тех местах, где уже прорвалось, российская глубинка напоминает ширинку. Там еще что-то шевелится. Хотя можно не расстегивать — и так видно: провинция слабо реагирует на принудительную стимуляцию.
Но для того и существует фаллическая вертикаль, чтобы твердо стоять над всеми, периодически взбадривая вялые, депрессивные регионы. Как сказал бы Глеб Жеглов: «А вякнет кто — загони под лавку!»
Вообще, российский федерализм — явление поистине уникальное. Есть в нем какая-то экзотическая восточная прелесть, яркая декоративная красота. Это вечный праздник свободных и счастливых народов.
Возьми любую национальную республику — все там радует глаз: флаги и парламенты, гимны и народные промыслы, и свои маленькие, но гордые конституции. Там даже автобусные остановки объявляют на двух языках.
Кроме любования национальными символами и прослушивания местного гимна, дозволяются танцы в сарафанах, традиционные пляски и поделки из лосиных шкур.
Не возбраняются также щипковый инструмент сигудöк-балалайка и свистки-чипсаны для музыкального сопровождения народных хоров.
Массовое поедание рыбника в праздник «Черинянь гаж» или блина размером со Стефановскую площадь, выглядит эстетически неприятно, но в принципе не выходит за рамки флешмоба с национальным колоритом. Это безобидные народные забавы, нехитрые развлечения в пользу бедных.
То есть фольклор — пока можно. Все остальное — экология, социалка, экономика — тут уж извините, ребята. Государство у нас, конечно, федеративное, но — не настолько. И не вздумайте указывать правительству Москвы, куда ему сбрасывать мусор.
Не свернуть бы себе Шиес
Все заметили, что Дэвид Копперфильд куда-то пропал. Вероятно, исчез окончательно. Губернатор Коми Сергей Гапликов тоже иногда исчезает, но, к счастью, потом появляется. Причем в самых неожиданных местах — от Бахрейна до Австрии. А недавно, говорят, его видели в Сыктывкаре. Выглядит хорошо, всем шлет приветы. Из служебных командировок возвращается бодрым и загоревшим. После чего разнообразно шутит, комментирует хоккейные матчи, говорит о наставничестве молодежи. Но о скандальном полигоне в Шиесе пока — ни слова. Возможно, губернатор молчит именно потому, что все уже знает.
За правительство Коми отдувается один только человек — природный министр Полшведкин. Его, как самого молодого в кабмине, гоняют выступать перед СМИ по поводу Шиеса. Мы, говорит Полшведкин, тщательно мониторим, контролируем ситуацию.
Это он секретаршу свою может контролировать, да и то в рабочее время. А вот за забор, возведенный по периметру мегастройки на границе с Коми, нашего министра вряд ли пустят.
Ведь Шиес — проект особый, одобренный на таком уровне, выше которого только портрет. А может, это и сам портрет? Во всяком случае, на него ссылаются мусорные лоббисты. Ну как ссылаются? Просто закатывают глаза и тычут пальчиком в небо, намекая на некие высшие силы. А таких сил в России только одна.
Но вдруг это блеф? Как спросить, у кого узнать? Даже прокуроры не имеют четких указаний — законна ли стройка в Шиесе?
Может, спросить у портрета в строгой конституционной рамочке, что пожизненно висит в красном уголке каждого губернатора? Но портрет сакрально молчит. Даже если ему помолиться в кабинетной тиши (многие губеры так и делают), он не позвонит, не пришлет в ответ СМС-ку с инструкцией. А ситуация неопределенности для чиновника — самая мучительная. Любая ошибка — и с вещами на выход.
Дерьмо на лопате
В принципе логика властей понятна. Экспорт московских отходов в регионы (в обмен на природные ресурсы) — дело очень нужное, перспективное. Начнется железнодорожная движуха, резко улучшатся показатели РЖД, и даже захудалая станция Шиес станет еще одной точкой роста российской экономики.
Но не все это понимают. Вместо того, чтобы снимать шапки и кланяться каждому московскому поезду, местные жители дерзко возмущаются. Тормозят самосвалы с песком, разбрасывают на дороге гвозди, подпиливают электростолбы. Впервые со времен Гражданской войны в северных лесах появились летучие партизанские отряды.
Как же так? — говорят местные. Вот представьте бытовую ситуацию: дачник гадит у себя на участке, а дерьмо перебрасывает лопатой через забор. И той же лопатой норовит ударить соседа: мол, чего орешь, дурак, ведь это дерьмо — экологически чистое.
В скандал впряглась и кучка общественников, экологов-активистов. Они бузят, устраивают блок-посты и митинги, пафосно восклицая: «Шиес — это наш Сталинград!» В том смысле, что отступать некуда. Позади — река Вычегда, а впереди, к сожалению, Москва.
Но блокировать Шиес — все равно что окружать армию Паулюса с помощью одиночных пикетов. Кстати, Паулюс тоже говорил в своем штабе, что это «наш Сталинград» — мы его уже почти захватили. Фельдмаршал очень бы удивился, если б перед шестой армией появились какие-то чудики с митинговыми плакатами: «Эй, немцы, уходите! Совесть-то у вас есть?»
Каждому — свое
Ох, уж эти гуманисты-очкарики, активисты-экологи, романтики-передвижники — что с них возьмешь? Власть считает их маргиналами. И это правильно. Честных людей так мало, что в России они всегда — маргиналы. Стоят где-то на отшибе и ждут, пока их ударят полицейской дубинкой по голове.
Всех этих гуманоидов, конечно, снесут — не вопрос. Да еще и дела сфабрикуют. Например, за экологический экстремизм. А по периметру забора с колючей проволокой поставят вышки с прожекторами. Усилят охрану, заведут овчарок и автоматчиков в касках. В общем, будет весь антураж, знакомый нам по советским фильмам: «Ахтунг, партизанен!»
Когда экологов начнут прессовать, мы с вами, рядовые обыватели, глубинный народ, тихо отсидимся в окопчике. Тут главное — не высовываться.
Выживать и терпеть — это мы умеем. Как и все терпилы, мы обожаем вертухаев и паханов, признавая их природное право вытирать о нас сапоги.
В сущности, мы все это заслужили — и чужую помойку, и ядовитые реки, и отравленный воздух. Ибо вся наша жизнь — опыт бесконечного унижения перед власть имущими.
Сей бесценный опыт мы передадим нашим детям и внукам — будущим поколениям таких же терпил, которые будут жить рядом с огромной свалкой и при этом славить свою любимую Родину.