Когда в США после гражданской войны освободили рабов, то случилось довольно страшное явление. Рабы не знали, что делать. Часть из них превратилась в бандитов, которые грабили на большой дороге. Другие умирали с голода, потому что не знали, что делать. Третьи жались к своим бывшим хозяевам, чтобы те как-то устроили их судьбу. Эти три культурных типа до сих пор сохранились и существуют в культурах освобожденных рабов во всем мире.
Когда в России отменили монархию, то население верило, что сможет само идти в будущее. Но скоро оказалось, что взгляды на будущее у разных частей России разные, и договориться об общем походе в будущее очень сложно. Пока одна из частей, верящая в светлое направление, не повела Россию за собой довольно жесткой рукой. Россия обрела новый тип монарха-хозяина, освященной идей коммунизма. Рабы успокоились и снова смиренно пошли в будущее за уверенным хозяином.
Но когда очередного хозяина не стало, Россия опять стала искать себе того, кто поведет в правильном направлении. Как только жители России думают о будущем самостоятельно, без хозяина, знающего, куда надо, все это грозит окунуться в катастрофу гражданской войны.
Рабы жаждут хозяина, рабам нужен тот, кто за них думает, за них принимает решения. Без хозяина рабы либо просто умирают от голоду, потому что не способны принимать ни плохих, ни хороших решений, либо превращаются в банду разбойников.
Нельзя судить рабов за преданность культуре рабства, другой культуры они не знали, другую культуру они не переживали. Их тяга к правильному решению хозяина до ломоты притягательна для них. Это очень похоже на похоть, это, по сути, и есть похоть, похоть истинной правды, за которую можно жертвовать собой. Похотливая тяга к хозяину настолько приятна, что можно отбросить самую главную слабость человека — сомнение в правде, сомнение в истине. Но самое главное, что тяга к хозяину, знающему правду, избавляет от пустоты, сводящей человека по пути сомнения к полному отказу от любой ценности. Бездна — это опустошенность, еще более ужасна, из нее веет холодом смерти.
Нельзя судить раба за тот ужас, который они испытывают перед все подавляющей силой сомнения. Человек, избавившийся от рабства, прежде всего перестает бояться безысходности собственного сомнения и смиряется с его постоянным присутствием. Человек, переставший быть рабом, умеет не только впускать в свою голову сомнение, но и умеет обуздать сомнение.
Холод бездны сомнения веет нам через наши ошибки, через брезгливое разглядывание собственных ошибок, больших и малых. Раба пугают его ошибки. Горло раба через его ошибки костлявая рука сомнения сжимает и требует хозяина, требует бегства от принятия решений. И чем дольше человек жил в рабстве, тем ему страшнее перед холодом собственных ошибок и тем более волшебным ему кажется лицо хозяина-бога, не знающего, что такое ошибки, не ведающего сомнения, свободно смотрящего в будущее. Раб уверен, что без хозяина-бога раб либо погибнет, либо превратиться в животное, пожирающее себе подобных. Только так раб хочет остаться человеком.
Не судите раба, живущего внутри нас и ждущего лика хозяина-бога.