☄ Repost-publication. Первоисточник – поволжское издание «Реальное Время» «Набить морду писателю», «Путин — вепс», «Куда вас так много?», «Не стоит возносить к Богу за главу региона», «Не забывайте, кто мы и для чего мы!», а также прочие прогнозируемые неожиданности в самом центре европейской части России ⇳⇕⇳

В Марийской республике проходят летние моления, приуроченные к празднику Сӱрем. Они одни из самых важных в календаре Марий Йӱла (Марийской религии) и проводятся между сенокосом и началом жатвы. Когда «Реальное Время» узнало, что в Марий Эл на мероприятия откровенно зачастили делегации из Эстонии и теперь они даже собираются посетить места культа, мы попросили местного политического обозревателя Константина Строкина описать протекающие в регионе процессы.

 

 
Как известно, недавно, 12 июля сего года, в селе Шоруньжа Моркинского района нашей «маленькой, но гордой» республики Марий Эл состоялись традиционные марийские моления. Вроде все пока нормально и хорошо. Кто-то посчитает данное мероприятие рядовым, ведь ничего не обычного: да, данные моления очень нужные и правильные, по каждому отдельному сезону проводят их по «особой повестке дня», марийский традиционализм укрепляется, в нашем регионе нет конфликтов и, более того, взаимообогащающе переплетаются различные национальные и религиозные культуры…
 
Но Шоруньжа — она продемонстрировала нечто иное. Она приподняла то, что ранее вроде бы блекловато мелькало в жизни региона, а сейчас только-только сформировалось в ярко выраженную тенденцию. В поток солидарности, обозначающийся в вопросительно-требовательных формулах: «Может уже пора признаваться в собственных ошибках и консолидировано что-то предпринимать?» и «Благодаря дурости несоответствующих духу эпохи и изживших себя ответственных лиц не на ущербную ли дорожку стало нас сносить?». Зато прибывшие на моления щедро делились и ответами на ими же независимо друг от друга поставленные сомнения. Спасибо, что хотя бы открыто без осторожек стали их озвучивать.
 
Местные телевизионщики, не успев выйти из машины, тут же стали консультироваться и корректно расспрашивать верующих, что им снимать можно и чему нельзя попадать в объектив камеры

 

Освежим память: в 2018 году «международной редколлегией» принято решение сделать село Шоруньжа культурной столицей финно-угорского мира в будущем 2019 году. Приятно ошалевшие от столь высокой региональной победы йошкар-олинские журналисты коллективно ринулись рыть информацию за это доселе неведомое им поселение. Удивившись уже второй раз самобытности — по их мнению — окраин той республики, в которой они родились, либо живут более 10 лет, управляемые мастера пера сообразили его воспеть в стиле «Неужели? Какая там прекрасная синтезная аутентичность!»Конечно, здорово, что опомнились — лучше поздно, чем никогда. Подобным макаром они дойдут до умиления: «Оказывается, и не окраина это вовсе — это естество, и оно всюду». Ведь вполне спокойно в любом человеке уживается планшет с логотипом откушенного яблока и медальон с тисненным марийским орнаментом на груди. Никогда не было противопоставления. Ну местный житель разве что с улыбкой добавит, дескать, то яблоко надкусил именно мари — его друг с соседней деревушки. Плюс водитель дребезжащей маршрутки Йошкар-Ола — Морки на весь салон скомканно сквозь зубы и пронзительно на марийском языке со вставками из ядреного русского мата воскликнет: «Ладно, хоть дороги делать стали! Асфальтируют! А то будто война была!».

Не только духовное богатство, но и материальное благополучие усиливает человека. Наверное, именно поэтому водителя поддерживают почти хором пассажиры из салона: «Непонятно, где бомбили! В Сирии, на Донбассе или у нас?». И нескромно вдумчивые единицы со здоровенными сумками наперевес, из которых сквозь раскрывшуюся молнию подмигивают банки с соленьями, неудобно им вторят: «Хорош вы. Там тоже наши интересы. Россия их отстаивает. Дороги в районе из-за иностранцев стали делать. В Шоруньжу вот кто-то вчера приехал. Или завтра приедет. Не знаю. Не для них дороги надо ремонтировать. Для нас надо делать, для своих».

Действительно, в тот день в обсуждаемое село слетелось много эстонцев и неэстонцев. Судя по меланхолично незаконченному «ямозакатыванию», все прелести тряски на марийских горках они на себе ощутили сполна. «Отрадно, не нам одним досталось», — запорхали колкие выводы, но вначале необходимо лично их лицезреть, пощупать, что ли. Вдруг не за тех порадуемся. Позже выяснилось — за тех. Точнее, отчасти за тех. Пришли они на моления вовремя — под конец, на наиболее значительную ритуальную часть, когда карты (священнослужители в марийской вере) прекращают совместно молиться и все вкушают только что преподнесенную Богам пищу. Сложилось угловато и весьма показательно.

 

«Загорелый эстонец» (справа) делился своими позитивными эмоциями от посещения марийской бани

 

Вернее, крайне поучительно. Народу вместе с инотуристами собралось человек 250. Люди съехались со всех районов северо-востока и юга Марийской республики. Также были марийцы из Казани. Особенно впечатлила молодежь, коей было много. Кто-то соприкасался впервые и вел себя растерянно, но не застенчиво, другие — абсолютно раскрепощенно и в рамках дозволенного. Забугорные гости не растворялись и бродили кучками, вооруженные видеокамерами и фотоаппаратами. При входе в священную рощу их встретил ответственный за площадку мужчина (упустим фамилию) и объяснял нюансы традиций и обрядовой части, постоянно оглядываясь на переводчика с выражением «я внятно изъяснился?». Речь свою он завершил обильными рассуждениями о том, что участники могут жертвовать свои деньги. Потом чуть-чуть абстрагированно задумался и, что-то в жилах прокручивая, опять по второму кругу заговорил о пожертвованиях, мол, финансы всяко-всяко уйдут на правильное дело. Почему-то он в эмоциональных настоятельствах блоку отчетной бухгалтерии уделил исключительное внимание. Эстонцы и неэстонцы зашли в кӱсото (священную рощу), маленько адаптировались и сразу ринулись искать цели для пристального изучения. Жанр очертился отчетливо: заплатил — действуй. Причем сугубо в его западном восприятии.

Однако раньше всех на моления явился русский писатель из Казани Денис Осокин. В паре с тоже известной мордовской писательницей. Повадками он максимально сдержанно общался с картами, был у онапу (главные деревья, через которые обращаются к Богу, символизируют корнями нижний мир, разветвленной кроной — верхний мир и ствол как их соединение) на каждой из трех площадок. Невзирая на поведенческую корректность Осокина, весть о его присутствии мигом облетела священную рощу. Дурное дело нехитрое, сей писатель написал книгу «Небесные жены луговых мари» и сценарий к одноименному «фильму», в продвижении и съемках которого активно участвовал. Данный «фильм» в национальном сообществе вызвал резонанс, проще говоря, бурю негодований. Шквал возмущения в народе не имел аналогов. «Кино» обладает извращением в прямом и переносном смысле, просто указанную фантазию с однозначно эротическими отклонениями втюхали широкой общественности в обертке якобы чего-то настоящего марийского. В «Небесных женах…» и копали могилы, и танцевали голыми, и девушки, сняв нижнее белье, сношались с ветром и так далее – хуже, грязнее и отпугивающее. Культуру целого народа исказили до уродства. Унизили, но растоптать и замарать не удалось.

 

Дисциплинированные туристы у входа в священную рощу слушают и запоминают рекомендации «вожатого»

 

И не обыкновенно исковеркали, а изобразили нецивилизованной померкшей нацией, перекинувшись от мифологии в мистицизм в духе сугубо европейского понимания дохристианского язычества, эзотерического колдовства, с песнями, плясками и распущенностью, чуть ли не граничащей с оргиями. Зрелища легче продать. Пока интеллигенция стремилась достучаться до широких слоев общественности и аргументировано объяснить, что «фильм по книге Осокина есть абсурд, вшитый в него контекст абсолютно не соответствует действительности», он победоносно шагал по отечественным и западным титулованным фестивалям: международный кинофестиваль фильмов Центральной и Восточной Европы GoEast, «Кинотавр», «Зеркало» имени Тарковского, «Новые горизонты», «Ника» и прочее-прочее — и всюду номинации, премии, призы. Нет, не таким хотели мари прославиться, это не основа для самоуважения и гордости. Неискушенный зритель, коих по миру оказалось предостаточно, принял показанное за чистую монету. Именно поэтому в кӱсото не все обрадовались персоне Дениса Осокина. Именно поэтому совершенно без пересечений друг с другом во всевозможных группах граждан в роще зародилась инициатива скрутить руки творческому деятелю и вывести его со священной территории. Чтобы впредь захаживать неповадно было.

Мари, выдвинувших идею публичного наказания недостойного казанского писателя, надо попробовать понять. «Если ударили по щеке, подставь другую» — совершенно не свойственный им тезис, по их убеждениям, он подрывает успех на выживаемость. Им ближе иная формула: «Если вам помогли — помоги в благодарность дважды. Если помогли вы — такую же благодарность не ожидайте. А если вам навредили, обойдите конфликт, угомоните и образумьте. Если же недруг лезет второй раз — тогда все в ваших руках. Хоть в морду бейте».

Кстати, по поводу физиономии. Ее тоже предлагали начистить Осокину. «Что он здесь забыл?» — «Не трогайте его, пусть живет», еле прикрывали ненормативную лексику собеседники. «Раз такой экспериментатор, что же он про мусульманских девушек ничего не пишет?» — «В исламе нет ничего такого!» — «А в марийской вере разве есть?!». Схожие диалоги запестрели то тут, то там. Вмешалось редкое окружение с просьбой выдохнуть — напомнили о чистоте внутренней и внешней перед молитвой: «Мужики, поймайте его за рощей, когда он выйдет, и доведите до него свои мысли. Не забывайте, кто мы и для чего мы. Поделитесь с ним переживанием и предупредите, что дальше ему может стать больно сидеть, дышать, двигаться, а сейчас прекращайте разговоры и настройтесь на то, для чего вы сюда приехали».

Русский писатель Денис Осокин (слева) и эстонский общественник Яак Прозес (справа) рассуждают о вещах нетривиальных — о том, что вписывается в картину марийского мироощущения

 

Общение проходило на марийском языке. Часто слышалась и русская речь — либо от молодых мари, стремящихся вернуться к корням, либо от этнических русских, или с акцентом от некоторых инотуристов. Вообще, замечается некая тенденция, когда немарийцы осознанно идут в рощу. Не обыкновенно уважительно поприсутствовать после соответствующего разрешения, а конкретно соприкоснуться, по всем правилам и канонам, нырнуть в ритуальную часть. Некогда данное явление считалось редкостью, сейчас же похожего с каждым годом прорывается чаще и больше. Странно, у иудеев участвовать в ортодоксальных обрядах, как и носить звезду Давида, разрешено тем, в чьих жилах течет хотя бы часть еврейской крови. И это не определяется как ксенофобские повадки. В народе мари глубинное отношение к данной специфике пока не сформулировано — пора уже. А тем временем по роще продолжал бродить с дефокусированными зрачками «вещь-в-себе» Осокин. Его тоннельное зрение порвал знаменитый эстонский публицист и историк, имеющий кучу общественных должностей, Яак Прозес. По их признаниям, они давно дружат и тепло общаются. Напомним, Прозес в информационном пространстве считается скандальным типажом. Он написал книгу, в которой доказывает, что у Путина финно-угорские корни, «Президент России, по-видимому, вепс». Также публицисту принадлежат такие заявления, как «Русский язык для эстонцев — не язык национального меньшинства», «Российские финно-угры почему-то находятся в оппозиции к федеральному правительству», «Вот так быстро исчезают финно-угорские народы, живущие в дружбе и согласии со славянскими народами», дальше — хлеще.

Некоторые политики в столице РФ характеризовали активного эстонца агентом влияния, часть финно-угорской передовой интеллигенции тоже ставила ему в вину излишнее использование национальной тематики в черных красках, в угоду Вашингтону — Брюсселю в конфронтации с Москвой. В нашу страну Прозес был дважды по пять лет невъездным. Теперь представьте, каковы же должны быть веские причины запрета посещать нашу страну. Ну, Осокин и Прозес мило покалякали, первый о чем-то эмоционально жестикулировал, второй — искренне ему улыбался. Покуда они делились флюидами, их обволакивали проникающие гуськом ряды из эстонцев и неэстонцев в приподнятом настроении. Всплывшая химия совмещения западного с восточным забавляла. Казалось, забугорные гости смотрели на местных, как на диковинных зверюшек, и местные тоже смотрели на них, как на диковинных зверюшек. Позже сугубо случайные пренебрежения нарастали, как ком с горы.

«Может им достопримечательности покажем, подальше отсюда, вдруг заблудятся», — не по-злому усмехнулся мимо проходящий возрастной мужчина из лагеря сторонников подвига Сусанина. Не ту мишень он выбрал, надо было нацелиться на болеющих формализмом и страждущих за красоту в отчетах профильных чиновников. Они не пожаловали — скорее всего, помчались на рыбалку.

 

Водяная мельница в селе Шоруньжа - место съёмок фильма «Салика» по одноимённой пьесе, входящей в золотой фонд культурного наследия Марий Эл

 

За них отдувался Прозес, у которого подготовленные журналисты телеканала МЭТР поинтересовались о наличии положительных и негативных изменений в марийской республике. Эстонец не стал надевать маску д'Артаньяна на коне и укорил за плохие дороги и закрытие школ, но с чувством морального удовлетворения выделил рост национального самосознания народа мари. При этом в выделенном он, шибко аккуратно подбирая слова, все же признал роль и заслугу властей - они помогают и сами мари вопреки развиваются.

Между тем до Осокина добралась информация о мощном желании поправить ему физиономию в награду за его «неутомимое творчество», чтобы он в следующий раз думал, прежде чем взбалтывать фэнтези с псевдореализмом и декадансом на орнаментах народов России. «Если ощутите манёвры агрессии, отходите и зовите на помощь» — «Ка-ак? Я помогал марийскому народу. За что?». Экзистенция Осокина пошатнулась. Для казанского писателя будто осуществился разрыв шаблонов во плоти. Он обескуражено — даже потрясенно — выпучил глаза. «Почему?» — «Вы нарушили табу. Вы ведь прекрасно знаете, что дочь бога Юмо спустилась с небес, встретила мужчину Мари, так создался марийский народ. Женщины почитаемы, чисты. Вы осквернили сакральное. Нагота неприемлема в связке и на фоне марийских орнаментов, фольклора, обрядов». От переваривания непредвиденной информации и новых формирующих граней в его мозгах закипел процессор. «Эээ… Ааа… Есть сигарета? Спасибо. И спасибо за предупреждение. Я обязательно обдумаю. Но меня консультировали ваши эксперты» — «Тогда фамилии в студию и кто из них сколько на этом заработал». На том и разошлись.

Зато туристы не расходились. Их доброжелательность затмилась их же любопытством. Благотворительность через чудеснейший рыночный механизм превратилась во входной билет. Заплати и свободен — «Шатайся куда хошь. Хошь по кӱсото вдоль и поперек». Под окончание, когда моления заканчивались, люди собрались вокруг картов, слушали, синхронно кланялись. По внешнему периметру в форме подковы кружились туристы. Настырно ловили фото- и видеоаппаратурой каждое колоритное «шевеление». Небось, потирали ладошки: «Домой приеду — в офисе покажу и в соцсети залью».

 

Неужто к стержням прикрепят символы ₽, € и $?

 

Среди молящихся явно проскальзывала напряженность. Кому приятно, когда ты молишься, а тебе в лицо тычут дулом камеры. Весьма впечатлили три девочки не старше лет 15. Они стояли на коленях, сосредоточенно внимали, а рядом бегал какой-то «импортный патоген» с бородой и животом, крутя возле их спин своим здоровым объективом. «Перебор», — негромко вслух выразили личное мнение от мала до велика марийские традиционалисты. В памяти мгновенно всплыли кадры из популярного трэвел-шоу, где аборигены острова Бали за пару баксов пускают туристов на свои таинства. Вековые нравы ниспустились до бизнеса. И низкое социальное обеспечение сыграло мощную роль. Или, наоборот, в небогатой Индии есть храм Джаганнатхи, куда пускают только индусов. Махнув рукой на финансовые дивиденды, тамошние блюстители порядка строго проверяют паломников и адептов на истинность, прикидывающихся своими смуглых туристов могут и побить. А русских вовсе на дух не переносят — по предсказаниям, они украдут статую их божества. Тогда по какому пути стала развиваться марийская вера? «Кто-то» влияет на процессы, запуская подмену подлинного этикета на коммерческую этикетку. Глобализм обоюдно с «заграничной поддержкой» размывают фундамент.

«Да не путайтесь вы», «Лишка, друзья», «Не споткнитесь» — все упорнее и накаленнее хмурила брови половина мужчин-мари в кӱсото на распыленных братских иностранцев, правда, резкостей наши не позволяли. Естественно, навязанная роль живого экспоната подавляет человека, выпячивая из него, как минимум, неприятие и негодование. В комплексе, пиком раздражения явилось нарушение гармонии ритуала. «Все сбилось», «Расположение неверное», «Не так это должно», — продолжали морщиться люди. «Одна из женщин в Шоруньже сказала, что не пойдет, слишком много не своих, ей не по себе» — «Как бы неловко ей будет, да?». И тут неслышимое для картов шушуканье людей легко сдул один из них. Явственно сморщившись, он что-то усердно вспоминал: «Что я забыл-то еще там важное такое, а?». Другие карты искоса поглядывали на него, подталкивая локтем, «Что медлишь?». Тот первый, опомнившись, дернулся, типа: «Ах да, Евстифеев ведь, точно же!», — в сумятице воспроизвел плохо зазубренное обращение, обратившись в молитве к Верховному Богу за общее благополучие главы республики Марий Эл, громко для туристов и нетуристов огласив его фамилию. В стане местных, из региона, в секунду прокатилась волна, они начали переглядываться, пытаясь распознать реакцию знакомых. Пришлось вмешаться и навести справки.

«Дико извиняюсь, вам не нравится Александр Евстифеев?» — признаться, мудрость откликов зашкаливала. Если перевести их на литературный русский язык, предельно сохраняя содержание, звучать ответы будут так: «Мы не против Евстифеева. Он нормальный, пойдет. Мы против политики в религии и религии в политике… Когда-то они за Маркелова молились. И где он теперь? До сих пор стыдно. Ладно бы за правителя России. За Путина, здесь понять еще можно, а губернаторы… Не, не то». Прямо два в одном: сопротивление искажению и наболевшее откровение. А ретивые эстонцы и неэстонцы продолжали тщательно фиксировать, щелчки фотоаппаратов запечатлели каждую изюминку, каждый нюанс.

 

На территории священной рощи фото-и видеосъемка и проведение политической агитации запрещены. Ныне эти принципиальные правила постепенно отменяются

 

Ранее с этим было строго. Во время молитвы людей, жертвоприношения, кровь фотографировать было нельзя. Все отменили в угоду гостям, тем самым подрывая спокойствие пришедших в кӱсото. Во всяком случае, многие из них это раздосадованно отметили. Вызови ажиотаж через СМИ, потом монетизируй. Здесь не покос на изоляционизм или «варку в собственном соку», так как взаимодополнение и взаимоусиление прежде всего обозначают «сберечь лучшее — заменить ущербное». Картов тоже ругать нельзя — без финансовой поддержки и административного сопровождения они выживают как могут. Получается, фигурально выражаясь, поедая самих себя.

 

Константин Строкин