В старину коми женщины рожали часто. А в некоторых семьях детей нарождалось по 14 – 16, правда не факт, что выживали все. Умирали от различных заболеваний, а в основном тогда от неизлечимых заболеваний инфекционного характера. Всегда объясняли так: есть три болезни, это - у малого «вомидзь» - сглаз , у старого – «кочег», те. боль за грудиной, резко сдавливающая дыхание, да у работяг «гОг вОрзьОм» - сорвал пупок…
Рожали больше в банях или в хлеву. Заблаговременно приглашали «пывседчись» - банную повитуху. Она помогала и роды принять и облегчить процесс выделения последа, пупок вправить от родовых потуг, сделать массаж определенных частей тела.
До родов предписывалась физическая активность - таскать воду "в бездонную бочку" - 40 пар ведер в день.Это предполагало роды без болей и быстрый процессом родов. Рожать вставали на коленки и только после отхода околоплодных вод. Кричать роженицам запрещалось категорически - можно нечистого привлечь.
«Омель» - плохой,"мути","пывсян айка" - у коми ассоциировались с нечистой силой, которая могла и, якобы, жаждет подменить ребенка…После родов роженице строго запрещалось оставлять дитя и переходить порог дома, бани, и так до появления первых зубов ребенка. Можно было переступить только одной ногой через порог, если была в том надобность. Данный обычай сохраняется и теперь - во избежание козней нечисти - подмены ребенка. Говорят, когда это случалось – горе такой матери! Ребенок становился неузнаваем: плакал, кричал и часто менялся внешне. Немота, умственные и психические отклонения считалось неизбежными.
Тот, кто перевязал пупок ребенка, автоматически становился родственником – «г:Огунь» (в пер. с коми «гОг» - пупок»). Если младенец был при рождении в рубашке, то говорили, что родился он в «поконе» - «покона пиин чужис». Часть пупка, при подсыхании (отделявшаяся на 5-е сутки) сохранялась в том предмете, занятие которым прочили родители своему ребенку во взрослом состоянии: в книге, муке, гвоздях. Существуют даже пословицы данной тематики такого звучания: «сылысь гОгсО нига костО косьтОмась» - "его пупок сушили в книге "(про книгочеев или умников, достигших образования или власти, про учителей и тд…)
Младенцу и женщине полагалась баня на протяжении 30 дней – каждый день( «пывседчины» - "пропариться"). Старые повитухи говорили, что это для того, чтобы рассосался "дурк рушку" - большой женский живот и чтобы физиологические процессы женского организма пришли в норму. Смотрели - сходятся ли руки и ноги ребенка "крестом" за спиной сли . Если не сходятся, в бане его "справили": на руках подвешивали ребенка вниз головой, и держа его за ножки ,тихонько потряхивали. После бани ребенку не меняли мокрых пеленок и укладывали "с пылу и пару" - поспать. Отсюда пословица: " баня - это вторая мать". Когда ребенок был беспокоен - "няр кага", его проверяли его на "тшОть" - щетинку: мазали спину кислым тестом и пропаривали, затем осматривали - вышла щетина или нет. Иногда процедуру повторяли. Парили ребенка отдельным веником и только один раз.
После 30-го дня родин разрешались семейно-сексуальные отношения. Роженицам, после месячного срока очистительных процедур советовали часто отдаваться супружескому долгу - "сетлыны пОв"("пОв" - это доска, или, дословно, "отдать доску"). Кормление грудью считалось противозачаточным средством и им не советовали пренебрегать.
Несмотря на ряд характерных языческих обрядностей, в культуру коми христианство вошло практически естественно – не подавляя духовной культуры и традиций этноса. Младенца через примерно месяц полагалось крестить в церкви. Но на самом начале жизни та же бабка-повитуха и выполняла этот процесс - во избежание подмены ребенка "омель" и до до крещения в церкви его окунали в купельку.
В колыбель ребенку «во избежание» сглаза или порчи сразу клали под подушку небольшой нож, соль, сухарик высушенного «проскура» или просто сухарик высушенный в "енулпелес" - козле икон на Стастную неделю, в Страстной четверг . Считалось, что сглаз возможен до первого зубика во рту ребенка, поэтому коми детей не одевали ярко и выделяющеся - цветами, красотой или формой одежды. Иногда красивым детям, особенно белокурым, вымазывали лицо печной сажей – от дурного глаза.Таким взглядом наделены были, считалось, люди с черными глазами. Нельзя было - категорически - говорить про ребенка, что он красив - это уже считалось и считается попыткой сглаза, надо было говорить что ребенок "енсыкедкодь"( да пребудет с ним Бог!)
Соски, как таковой, не было. Из рогов или высушенного коровьего соска (высушенная кожица специально выделывалась) делали «сюр нёнь» - «рогатая сиська», куда подкладывали молоко маленькой ложечкой; в перерывах между кормлениями молоком давали «някиль» - хлеб заворачивали в тряпицу и давали его самостоятельно пососать.
Младецу в обязательном порядке предписывался «потан» - люлька, выполненная из долбленой осины и подвешенная под потолок на осиновую жердь "пипу лайкан". «Потан» - или "лопнутое", распиленная на две половинки выдолбленная сосновая чурка. «Потан – мОд мам» - «люлька – как вторая мать» - это и действительно так – в ней ребенок подрастал лет до 3-х. Чем больше ребенок становился – тем больше делали "потан" или одалживали его у соседей, чьи дети уже выросли. Рассказывали,что одна старуха, выжив из ума, сама ложилась колыбель и так спала – там ее и застали однажды. Видимомо предмет сей достигал внушительных размеров.
Место рождения всегда отмечали в сознании младенца. Моя тетка Агния Степановна была близнецом тетки Аксиньи Степановны. Когда их мать Татьяна Ивановна родила в хлеву, без повитухи, в отдельном отсеке где не было скотины, за ребенком пришел старый ее свекор. Она осмотрела ребенка и решила, что первая дочь мертва , а схватки давали ей знать, что плод не один... В родовых муках она «мертвого» - «кага шой» ребенка выбросила на кучу перепрелого в хлеву навоза и ребенок заверещал, и тогда стянув с себя юбку, она перепеленала свою первого ребенка и положила ее в корзину – «наберушку» ( из бересты, применяся и для сбора грибов и прочих хозяйственных нужд) и крикнула свекру, чтоб попозже подошел за вторым ребенком...
Потом сестер разделили, тк. у их матери не было сил справиться одной с двумя девочками. Старшую Аксинью (рождена на пять минут) передали на воспитание в дом нерожавшей и бесплодной сестры по матери, где она проживала несколько лет - пока не подросла.
Женщина – роженица всегда одевала большой платок и опускаа платок до глаз – от «порчи», от дурных взглядов и все ее звали до тридцатого дня «рОдильнича» , не показывали посторонним…