Тело отдана нам как часть истины. Мы можем тело отправлять в дело, как часть достоверного. Это все, более невозможно ничего. Другая часть принадлежит мифу и только мифу, который скорее поле битвы за дело, за достоверное, за единственно истинное. Правда в этом поле лишь часть мифа, которая помогает своим очарованием нам ошибиться и нащупать дело, нащупать истину, как дело. Дело не может рождаться вне мифа, не способно ни как рождаться по иному. Дело всегда достоверно, всегда от начала до конца. Даже самые страшные дела лежат в области достоверного, дела как результат сложного, очень сложного мифа. Мы склонны называть их ошибками, но вся ошибочность дел не в делах, а в сложном сплетении мифа выталкивающего наружу простоту дела. Дело не может случится как сложное, дело рождается как простое. Иллюзия сложности дела, лишь миф в наших головах. Это наше переживание по поводу не возможности преодоления простого в деле. Это наша основная боль и бессилие, быть обреченным на простоту действия со сложностью его основания, которые ни как в действии не отражаются, ни как. Мы разглядываем сквозь призму артефактов простоту действия свершенного и за ним пытаемся разглядеть сложность мифа выталкивающих дело наружу. Мы заглядываем за простоту дела и боль наша нестерпима, за делом мы видим лишь себя во всей своей сложности, а сложность действительного миф в тот момент творящего нам не дано понять, нам мешает простота действия родившего артефакт. Боль невозможности, боль бессилия перед недостижимостью сложности мифа, сложностью собственного мифа и сложностью мифа как такового.
Так же просто дело, как и просто не сделанное.