Когда Саню завели в нашу камеру, сразу стало понятно: в нем что-то не так.
Настолько затравлен был человек. Ему 48, опустившийся советский работяга.
Еще крепкий, спортсмен в юности.
«Делюга» обычная - застал жену (такую же тихую пьяницу) с другим и в порыве поколотил обоих. Без особых последствий - любовники уже на воле, а Саня заехал в СИЗО, суд дал 4,5 года. Однако прибило его не это. В карантине изолятора поставили сразу два убойных диагноза - гепатит С и ВИЧ. Плюс подозрение на цирроз.
Фельдшер великодушно дал Сане пару лет «на дожитие» (и это при сроке в 4,5 года). Невесело короче.
С диагнозом проблемы у Сани только начинались. Узнав о ВИЧе, сокамерники били его, не давали есть за общим столом, пользоваться умывальником, а потом и вовсе выбрасывали из камеры. За месяц содержания в СИЗО Саню замордовали до состояния недочеловека. Как мне признался бедолага, ему из-за всех этих проблем стало настолько наплевать на себя, что подумывал о самоубийстве.
Прописав диагноз, тюрьма этим и ограничилась. Не было ни терапии, ни просто человеческой поддержки. За месяц Саню выбросили из трех камер подряд. В отсутствии диеты печень разбухла. Короче Саня дошел до края. Надо было браться буквально за спасение.
Сначала удалось объяснить сокамерникам, что ВИЧ не передается бытовым путем. Даже через укус комара! Проблема с обустройством была решена. Сане даже выделили постоянное спальное место. Спал он, как и все, по очереди, с 22-00 до 6-00, затем его на шконке менял другой сиделец.
Настойчивые требования в адрес СИЗО дали Сане диету (кусочек мяса и масла в добавок к баланде). Чуть позже Саню даже вывели на прием к врачу, который выписал медикаменты. Их, как обычно, не было на момент приема у врача. Но было обещано выдать их «чуть позже» (этого счастливого момента до этапирования Сани в лагерь так и не случилось).
Даже такая незначительная помощь привела Саню в состояние полной эйфории и какой-то бесконечной благодарности. Он каждый день незаметно, но настойчиво подкладывал в мою тарелку кусочек своего «диетического» мяса.
В благодарность за то, что ему просто дали жить по-человечески, Саня каждые два часа мыл камеру. Призывы прекратить были бесполезны.
- Выйдешь, вот адрес, как приедешь в Москву, живи хоть годами, со мной впервые так возятся, - как ребенок радовался Саня.
***
«Вичевых» тут почти четверть. При заезде в больницу, пока ждал приема у терапевта, я видел, как заключенный из хозобслуги выставлял особую красную печать в списке заключенных изолятора напротив тех фамилий, обладатели которых в карантине получили статус ВИЧ-больного. Каждая страница таблицы содержала 10 фамилий, не меньше двух-трех на каждой странице были с красной печатью.
Здесь это смертельный диагноз. С учетом отношения окружающих и состояния медицины тюремной системы шансов на выживание у таких людей почти нет. Фактически мы можем сделать их уход не столь тяжелым.