Против меня, теперь уже бывшего офицера РВСН, ополчилось Министерство обороны РФ. Имеется в виду широкая коалиция, состоящая из высокопоставленных должностных лиц МО РФ и исполнителей их злой воли - ГВКГ, МГВС и МОВС. Не последнюю роль в этой противоправной связке играет и военная прокуратура.

         «Собака зарыта» в том, что после вступления в силу Указа Президента РФ от 16.09.99 г. № 1237, утвердившего «Положение о порядке прохождения военной службы», командование в/ч 34096 (Йошкар-Олинской дивизии РВСН) длительное время допускало массовые и грубые нарушения прав и законных интересов военнослужащих по контракту в вопросах учёта служебного времени и компенсации переработки (предоставления дополнительных суток отдыха). Эти факты были вынуждены подтвердить как военная прокуратура исходящим № 836 от 15.11.01 г., так и 101-й гарнизонный военный суд решением от 19.09.02 по делу № 28. Они  констатировали, что «в подразделениях в/ч 69795, 93876 и других, входящих в состав в/ч 34096, действительно ранее не велись журналы учёта служебного времени». К виновным за допущенные нарушения яко бы (формально) были приняты определённые меры. Однако в отместку за мою упорную борьбу за права и законные интересы военнослужащих по контракту фактически целой ракетной дивизии и в назидание остальным командование ещё до того, как его противоправная позиция получила символическую правовую оценку, изловчилось «наградить» меня психдиагнозом «хроническое бредовое расстройство» при следующих вопиющих обстоятельствах. По приказу № 500 от 12.09.01 г. командира в/ч 34096 генерал-майора Шевцова я был принудительно помещён в психоневрологическое отделение в/ч 68540 (военного госпиталя г. Йошкар-Олы), т.е. в отношении меня было совершено деяние, предусматривающее уголовную ответственность по ст. 128 УК РФ. В итоге 5.12.01 г. в ГВКГ мне был присвоен заказной, заведомо ложный указанный выше психдиагноз. На его основании 13.06.02 г. я был уволен из ВС РФ в отставку с крайней степенью годности - «Д – не годен к военной службе» и с многочисленными грубейшими нарушениями моих прав и законных интересов. Результаты прокурорской проверки за исх. № 836 от 15.11.01 г. поступили в мой адрес по месту жительства (в г. Йошкар-Олу) только 5.12.01 г. (в день вынесения ГВКГ своего заключения, когда я ещё находился в его московских застенках), поэтому не были приняты во внимание при исполнении недобросовестными психиатрами ГВКГ преступного заказа высокопоставленных органов военного управления РВСН.

         В моём заявлении от 15.12.04 г. в МГВС имеется множество неопровержимых документальных доказательств, свидетельствующих о фальсификации данного психдиагноза. В частности, к ним относятся:

            - заключение Независимой Психиатрической Ассоциации России от 08.01.02 г., не согласившейся с выставленным в ГВКГ диагнозом;

            - заключение спецпсихбюро МСЭ за исх. № 329 от 01.10.02 г., отказавшего в установлении мне инвалидности (в связи с этим в 2006 г. мне было отказано и в реабилитации);

            - исходящий № 2681 от 25.12.02 г. министра соцзащиты населения и труда РМЭ Н.В. Климиной, которая указала на расхождение диагнозов так называемого лечебного учреждения и СПБ МСЭ;

            - исх. № 37 - Вж от 28.04.06 г. Н.В. Климиной, пришедшей к выводу, что в моём случае «…необходимо определить органы и должностных лиц, действиями которых …причинён вред…».

            - заключение комиссии МЗ РФ – Акт № 8 от 27.10.04 г. о том, что я психически здоров и нуждаюсь в социальной и профессиональной реабилитации и многие другие достаточно объективные факты и обстоятельства, имеющиеся в материалах дела.

            Именно Акт № 8 от 27.10.04 г. комиссии МЗ РФ в первую очередь и главным образом стал веским основанием для оспаривания выставленного мне в ГВКГ психдиагноза – его так называемого свидетельства о болезни № 546 от 5.12.2001 г.

            Оценивая мои более чем 3-летние взаимоотношения с московскими военными судами в ходе бесконечных и бесславных разбирательств по заявлению от 15.12.04 г., в первую очередь следует принимать во внимание, что в основу моего «липового» психдиагноза были положены мои многочисленные яко бы необоснованные, «бредовые» официальные обращения установленным порядком в различные государственные инстанции в защиту нарушенных прав и законных интересов. То есть по сути это была особо циничная и изощрённая, крайняя форма преследования меня в связи с как раз законными и абсолютно обоснованными обращениями в государственные органы, которое прямо запрещается законодательством (в настоящее время – ч. 1 ст. 6 Федерального закона от 2.05.06 г. № 59-ФЗ), но за которое пока ещё никто не понёс заслуженного наказания, как того требует ст. 15 Федерального закона от 2.05.06 г. № 59-ФЗ. Поэтому после признания меня комиссией МЗ РФ психически здоровым я был вынужден в дальнейшем предельно ограничивать себя в защите своих прав и законных интересов. В частности, особенно на первоначальном этапе зачастую я был вынужден мириться и соглашаться с судебным произволом МГВС, чтобы исключить любые поводы и основания для суда заподозрить и обвинить меня в неадекватности поведения или в проявлении в какой-либо иной форме признаков несуществующего у меня сумасшествия. Я просто был вынужден руководствоваться общеизвестным постулатом, что «докопаться можно и до столба – не там стоишь, не так звенишь…». Этим во многом объясняется моя позиция во время первого судебного разбирательства под председательством судьи МГВС Пешкова А.Ю. Мне пришлось соглашаться со всеми предложениями судьи Пешкова А.Ю., направленными на наращивание безрезультатной многоэтапной волокиты в интересах высокопоставленного ответчика, которые зачастую навязывались мне самим данным судьёй.

            Однако первые признаки пристрастности и недобросовестности суда в данном деле проявились ещё до того, как судья Пешков А.Ю. взял процесс в свои руки.