Где-то далеко, в Новой Зеландии, бог его знает, где это, на каких берегах, на каком краю света, жизнь китов становится невыносимой, и киты выбрасываются на берег. Киты принимают решение покончить навсегда с этой жизнью, а, быть может, это решение кто-то принимает за них.
Где-то далеко, за двадцать километров от города, не в Новой Зеландии, конечно, но тоже не близко, просто так не дойдёшь, не дотащишься, в нормальном таком селе, в обычном таком селе, трёх собак задушили ночью. Говорят – россомаха. Говорят – волки. Говорят – лисы. Говорят – чупокабры. И идут искать следы. Но нет следов не из леса, не в лес. Никаких следов не нашли охотники. Только три пустых цепи, где недавно ещё было по собаке, а теперь нет. Теперь пустота. Только клочки шерсти. И уже никто не взвизгнет. Не взвоет. Не поприветствует лаем. Да кто же это был, чёрт вас дери, кто извёл скотину, кто перегрыз глотки собакам, чего же они вам сделали?
Где-то близко, ну, в самом практически центре города посреди континента, в переходе, нормальные такие парни, обычные такие парни с гитарами, лабают «Ленинград», и собирают копеечку в бейсболку. Но все идут мимо. Не останавливаются и не бросают копеечку. Как можно думать о музыке, подавать уличным музыкантам, когда в Новой Зеландии начинают взрываться от скопившихся газов трупы сотен китов, выбросившихся на берег? Чёрт знает что происходит с этим миром. Где есть киты, пустые цепи и уличные музыканты. Такой вот мир мы имеем с вами. Какой уж есть. Чего теперь?